Злата уже отчаялась куда-нибудь выйти, когда между ветвями мелькнул одноэтажный дом с плоской крышей. Она подошла ближе. Сквозь окна просачивался яркий свет, через прозрачную дверь виднелись люди.
Возле маленькой женщины с короткой стрижкой, в которой Злата узнала Нину Михайловну, преподавателя экономики, столпилась кучка девушек и юношей. Каждый из них держал в руках листки бумаги. Они были так поглощены, что не обращали на Злату никакого внимания.
Она подошла к двери и дернула дверь на себя, но та была заперта.
— Нина Михайловна! — Злата яростно застучала в дверь. — Откройте, пожалуйста!
Нина Михайловна не обернулась, и никто из студентов не повернулся. Похоже, они ее не слышали и не видели.
— Нина Михайловна, пожалуйста! Откройте! — Злата забарабанила сильнее. — Услышьте меня! Пожалуйста!
Стоявшая в стороне худенькая бледная девушка в светлой блузке оглянулась, словно что-то уловила. Злата узнала в ней однокурсницу Юльку, чью дружбу она когда-то отвергла. Юлька скользнула глазами по сторонам и равнодушно отвернулась.
— Юля, — в отчаянии прошептала Злата, — Хоть ты увидь меня!
Она царапала дверь, пытаясь ее открыть, ломала ногти. Била костяшками кулаков в стекло, желая разбить. Все тщетно: дверь не открывалась, а стекла не разбивались.
— Юлька, ты мстишь мне за то, что я тебя игнорировала. — Злата глотала злые горькие слезы.
Чего бы только она сейчас не отдала, лишь бы вернуться назад в то время, когда они вместе учились в институте! Сейчас она бы с радостью подружилась с этой нелепой девчонкой, стала бы ее лучшей подругой! Она готова была обнять и расцеловать Юльку, сесть рядом с ней и слушать ее неразборчивую речь. Просто удивительно, что в одном человеке соединилось столько дефектов в речи сразу! Юлька картавила, шепелявила и гундосила одновременно. Вместо звуков «с» и «з» говорила «ш» и «ж». Буквы “н” и “м” произносились в нос. Вся группа потешалась над ней, не разбирая, о чем она говорит. Юлька, добрейшее существо, не только не обижалась, а терпеливо снова и снова повторяла одну и ту же фразу, желая донести до кого-нибудь смысл своих слов. Она замолкала только тогда, когда кто-нибудь не махал на нее рукой, мол, хватит.
Смешки прекратились, когда на экзамене по математике она одна из всей группы получила пятерку.
Злата положила ладони на стекло и попыталась сконцентрироваться:
— Юлечка, я здесь! Это же я, Злата, твоя подруга. Пожалуйста, увидь, услышь меня.
И Юлька повернула голову, и посмотрела прямо на Злату. Брови ее были нахмурены, в глазах проглядывало озадаченное выражение. Она словно пыталась осмыслить происходящее, что-то понять. Через несколько секунд лицо ее прояснилось, а губы улыбнулись. Сердце у Златы екнуло — Юлька ее заметила!
Внезапно маленький домик с окнами, дверью и всем, что находилось внутри, исчез, и Злата очутилась в классе. Она все так же держала руку на шаре, который снова стал прозрачным.
Одноклассники взирали на нее с любопытством, а магистр выглядел озабоченным.
— На сегодня все. Надеюсь, вы поняли, что такое искривление времени. — сказал он и накрыл шар тканью.
В классе зашушукались:
— А мы тоже хотим заглянуть в прошлое или будущее!
Лей повысил голос.
— А если кому-то неясно, то прочитать то, что написано в учебнике! Страница сто пятнадцатая.
Он сердито сгреб сверток под мышку, схватил сумку и боком вышел из класса.
К Злате подскочила Дзельвия. Тряхнула смешной короткой стрижкой и изобразила улыбку на круглом лице:
— Скажи, а что ты видела в шаре?
— Ничего не видела, — с досадой отмахнулась Злата, все еще думая о Юльке и о том, что бы произошло, если бы та открыла дверь. Смогла бы Злата войти внутрь и очутиться в мире людей?
Все с любопытством прислушивались к разговору.
— Да? А почему тогда ты кричала, и почему Лей такой сердитый? — маленькие сахарные глазки Дзельвии, не отрываясь, следили за ней.
Гаэль, рыхлый мальчишка с толстыми щеками, оторвался от ручки, кончик которой только что грыз, и кивнул головой, словно соглашаясь с Дзельвией.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Откуда я знаю? — хмуро ответила Злата. — Возьми и спроси у магистра.
Она сложила вещи в сумку и вышла из класса. Ученики провожали ее настороженными глазами.
Глава 22. Узница
Атропа злилась — хозяин слишком сурово наказал ее. И все из-за какой-то высокомерной девчонки! Подумаешь, отправила спесивую красотку на нижний уровень. Атропа презрительно скривила губы: такую обязательно надо было проучить. Да, промахнулась — не забрала фигурку собаки, будь она поглощена низшими! Атропа была тогда так сердита, что даже не подумала об этом.
А сейчас приходилось торчать в этом мерзком месте! На первом этаже нижнего уровня отбывали наказание за разные провинности. Сюда отправляли воров и убийц, а также всех недовольных властью. Атропа могла бы избежать наказания, если бы не боялась Вещего Дисмарха. Она на всю жизнь запомнила, как он душил ее, не прикасаясь руками. Ей не хотелось бы снова испытать подобное.
Атропа была потомственной ведьмой. В ее роду колдовская сила передавалась от бабушки к внучке. Еще маленькой Атропа поняла, что не такая, как другие дети. Те бегали, играли; спорили, кто быстрее проплывет или громче крикнет. Дети не играли с Атропой — их пугали ее глаза. Светло-карие, они горели безумным огнем, словно хотели сжечь.
Атропа рано поняла, что значит быть изгоем. Это случилось в тот день, когда дети играли в догонялки. Атропа хотела присоединиться к ним, но ее не приняли.
— Иди отсюда! — Квол, предводитель и заводила детских игр, стоял перед ней непреодолимой стеной, выставив перед собой толстую палку.
— Я хочу с вами играть, возьмите меня! — воскликнула Атропа.
— Иди, я сказал, пока не получила! — Палка в его руках угрожающе шевельнулась.
Атропа оглядела других детей. Все пятеро смотрели на нее кто с ненавистью, а кто с испугом. Она не заметила ни одного сочувствующего взгляда. Она отошла, глотая злые слезы. С тех пор она сидела в стороне в одиночестве и наблюдала за ними. В четыре года она поняла, что ее не любят не только дети, но и родители.
Лучшими друзьями стали жуки, червяки, лягушки. Она любила наблюдать за ними. Когда она научилась управлять насекомыми? Она сама не смогла бы ответить. Атропа говорила мухе: «Лети сюда!». И та послушно садилась на раскрытую ладонь. Или: «Брысь отсюда!». И муха улетала. Ее бабушка, тоже ведьма, в первый раз увидев фокусы с мухами, заявила:
— Пора начинать твое обучение, — и достала из деревянной шкатулки, отделанной бусинами и ракушками, янтарные бусы. — Это не простые бусы. Храни их так же, как свою жизнь; в них вся твоя сила. Знай, что ты ведьма по рождению. Наш дар передается от бабушки к внучке. То, что ты сейчас умеешь делать, крупицы по сравнению с тем, какой силой будешь обладать после моей смерти. Когда я умру, она полностью перейдет от меня к тебе.
Бабушка вложила бусы Атропе в руки. Желтый янтарь словно светился изнутри, в одной продолговатой бусине навеки застыла маленькая мушка.
— Эта бусина особенная. В ней хранится твоя сила. Это твой амулет. Сильнее жизни ты должна беречь ее! Помни, потеряешь эту бусину, и пропадет твоя сила. Дар колдовать исчезнет, а без него ты заболеешь и умрешь. Помни об этом!
Атропе было одновременно страшно и жутко интересно. В детстве смерть не кажется чем-то ужасным, а скорее, чем-то ненастоящим и далеким. Трудно представить, что можно было исчезнуть навсегда. Зато она окончательно поняла, чем отличается от других детей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Бабушка, а я буду ходить в школу альвов?
— Ни к чему тебе эта школа, — отрезала бабушка и поморщилась. — Это эльфам, да эльфинам и всяким простакам надо учиться, чтобы стать ими. Ты и без учебы всему научишься. Объявим, что у тебя слабое здоровье, и ты не можешь ходить в школу. Чтобы любопытные не расспрашивали.
Атропа немного расстроилась, но потом поняла, что так даже лучше. Не нужно сидеть вместе со всеми на уроках, слушать магистров и отвечать, когда спросит. Бабушка сама ее всему научит.
