Был воскресный полдень. Солнце светило нещадно, и не было не единого дуновения ветерка. Кертис Стэфф шел по Хатчет-роуд в дом своей госпожи. «Сейчас она наверняка еще спит… — думал он, — Но ведь не зря она позвонила мне и приказала прийти. Наверняка у нее случилось что-то…». Кертис открыл ворота и вошел. Окна, как всегда, были плотно занавешены, чтобы внутрь не пробрался ни один лучик света. Кертис вошел в дом и запер за собой дверь. Потом прямиком направился в подвал. Он знал, что когда госпожа пробудится, ей нужна будет свежая кровь… и он ей понадобится. Кертис благополучно добрался до последней ступеньки и достал свой ключ. Открыв дверь, он вошел в темное помещение. Кертис достал фонарик и посветил. В центре комнаты стояли два гроба. Один из них был пуст. «Хэллоуин уже проснулся…» — подумал Кертис, подходя ко второму гробу. Только он хотел его открыть, как услышал за спиной властный голос:
— Где ты шляешься, бестолочь?
Кертис обернулся. Перед ним стояла Мэдэлин в длинном черном платье с глубоким декольте и разрезом на левом бедре. Кертис поклонился и поцеловал ее руку.
— Простите, госпожа, возникли небольшие проблемы… — виновато глядя на хозяйку, сказал Кертис. Она улыбнулась и погладила его по щеке.
— Хорошо, прощаю тебя. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.
— Все, что угодно.
— Во-первых, я голодна… — начала Мэдэлин, и Кертис тут же подставил ей свою руку. Она блеснула клыками и впилась в запястье. Кертис издал еле слышный стон, и затих. Мэдди пила неторопливо, аккуратно, и, наконец, насытившись, отпустила руку Кертиса. Он блаженно улыбался. Мэдэлин притянула его к себе и поцеловала окровавленными губами. Поцелуй получился долгим, страстным. Кертис обнял госпожу за талию и еще крепче прижался к себе. Она тут же отстранилась.
— Довольно, — сказала Мэдэлин. Кертис выглядел недовольным, но подчинился.
— Что-нибудь еще, госпожа? — спросил он.
— Да. Я хочу, чтобы ты отдал вот это, — она вручила ему приглашения, — Амелии Вудс. Или ее брату, Томасу. Они обязательно должны быть этим вечером в «Рассвете». Понял? Найди их.
— Будет исполнено, госпожа.
— Можешь идти, — сказала Мэдэлин, и снова улыбнулась Кертису, который смотрел на нее с настоящим благоговением и преданностью. Кертис поклонился и исчез за дверью. Мэдэлин улыбнулась про себя.
«Прекрасно. Мы снова встретимся… Елизавета».
* * *
16 сентября 1856 года. Лондон.
— Она вернулась! — воскликнул Хэллоуин, вбегая в комнату сестры. Мэдэлин стояла у зеркала и любовалась своим новым нарядом.
— И что? — равнодушно спросила она.
— Я так рад!
— Хм… поздравляю… — буркнула Мэдэлин, доставая пудреницу. Хэлл посмотрел на сестру с удивлением.
— Зачем ты пудришься? Ты же итак бледная, как смерть.
— Как? — насмешливо переспросила Мэдди.
— Ох, извини… Мэдэлин?
— Что?
— Ты не рада?
— Чему?
— Елизавета вернулась…
— Знаешь, братец, мне абсолютно все равно, — сказала Мэдэлин, поправляя корсет.
— И за меня не рада? — спросил Хэлл. Мэдди повернулась и посмотрела на брата. У него был печальный вид. Она подошла к нему и обняла.
— За тебя — рада, а вот то, что она вернулась, меня удручает.
— Почему?
— Она не пара тебе, братец.
— Мэдэлин! Опять ты за свое! — возмущенно воскликнул Хэлл, отступая от сестры. Она пожала плечами.
— Мое мнение не изменилось.
— Почему же?! Она ведь замечательная! Добра, приветлива, красива. Что еще тебе нужно?
— Мне? Ничего. Я не собираюсь на ней жениться, и мне плевать на нее.
— Мэдэлин!
— Ну что?
— Не смей так говорить.
— Я буду говорить так, как захочу, Хэллоуин! Она не подходит тебе и точка!
— Ты мне не мать, — прошипел Хэлл, и схватил сестру за руку. Она злобно зарычала.
— ОТПУСТИ.
— Скажи, что ты не против наших с Елизаветой отношений…
Мэдэлин пристально посмотрела брату в глаза, и прошептала:
— НИКОГДА.
Хэлл зарычал и оттолкнул сестру так, что она чуть не упала. Глаза ее округлились и наполнились слезами.
— Хэлл… — пролепетала она.
— Ненавижу тебя, — прошипел ее брат, и кинулся к выходу. Мэдэлин преградила ему путь.
— Нет, прошу тебя… не уходи! — причитала она, — Ты обещал, что всегда будешь любить меня, несмотря ни на что!
— Так и будет. Но сейчас… я тебя ненавижу. Дай пройти, — грубо отчеканил Хэллоуин, и, оттолкнув сестру, вылетел за дверь.
Мэдэлин опустилась на пол, и заплакала. Боль сжигала ее изнутри. Сначала родители… теперь Хэлл… все ненавидят ее. Все отвернулись от нее. И, казалось бы, жизнь кончена. Но только не для нее, Мэдэлин Скрим, вампира, существа без души. Мэдди встала с пола и подошла к зеркалу. «Утри слезы, тряпка!» — сказал ей внутренний голос. И она подчинилась. В тот день, когда она стала вампиром, откололся лишь кусочек от ее сердца, но теперь… оно разбито вдребезги. И осколков не собрать.
Мэдэлин решила для себя, что станет такой, каким должен быть настоящий вампир. Кровожадным убийцей, без сердца и души. И они все заплатят за то, как обращались с ней. Мэдди улыбнулась своему отражению в зеркале и тихонько вздохнула.
«Игра начинается…»
* * *
В тот вечер, после ссоры с Мэдэлин, Хэлл отправился в театр, чтобы снять напряжение и успокоиться. Елизавета, вместе с матерью, сидела в ложе, отведенном для художников. Видимо, места им занял отец Елизаветы. Хэллоуин взял билет как можно ближе к их ложе, и, проходя мимо, поклонился княгине и Елизавете. Та улыбнулась и кивнула. Хэлл сел на сове место и спектакль начался. Сегодня ставили Ромео и Джульетту. Потрясающе трогательная и одновременно трагичная история любви двух молодых людей. Елизавета с интересом и восторгом наблюдала за действиями на сцене, а Хэлл наблюдал за ней. Господи, как же он ее любит… он бы отдал за нее жизнь, не колеблясь ни секунды. Ведь она — смысл его жизни. Когда Джульетта умерла, Ромео последовал за ней. Хэлл был уверен, что поступит точно также.
Время пролетело быстро, спектакль закончился. Елизавета с матерью направились к выходу. Хэлл поспешил за ними, чтобы поприветствовать.
— Добрый вечер, княгиня, мисс Елизавета, — поклонившись, сказал он. На лице Елизаветы тут же засияла улыбка.
— Добрый вечер, мистер Скрим. Какой приятный сюрприз увидеть вас здесь, — сказала княгиня, — Но, к сожалению, мы должны идти.
— О, это ничего, я провожу вас.
— Не стоит, мы доберемся сами.
Княгиня улыбнулась и поторопила дочь. Та виновато улыбнулась Хэллу, и они ушли. Хэллоуин еще какое-то время стоял и смотрел им вслед. Потом вздохнул и отправился домой. У него было странное ощущение беспокойства и тревоги. «Нет, с ней ничего не случится. Это лишь глупое предчувствие… — убеждал он себя, — Все будет в порядке…»
