Пришедший был человеком высокого роста, с маленькой головой, которую он поминутно вертел во все стороны. Видно, он был словоохотлив, потому что говорил без умолку, хотя ему никто еще не сказал ни слова.
— Будет притворяться-то. Полчаса хожу тут и не могу вас найти, а вы глухими прикидываетесь. — Он поднял над головой горящую ветку, чтобы получше их осветить, и добавил: — Лиман, дай-ка мне закурить, а то мои кончились. Во рту что-то все пересохло, да и спать страсть как хочется…
Лиман молча протянул ему сигарету. Он закурил и продолжал:
— Чуть ноги не переломал в этой чащобе. Хорошо, напоролся на вас.
Незиф сел, но так, что лицо его осталось в тени.
Говоря, пришедший не переставал вертеть головой, глаза его шныряли по сторонам, все примечая. Время от времени он ворошил угли, чтобы поскорей разгорелся костер и стало светлее. На его обтянутом сухой кожей костлявом лице пылали красные отсветы. Давно небритые впалые щеки были покрыты короткой щетиной. С жадностью втягивая табачный дым, он приговаривал: «Плохо, когда нет табачку», но сообщить, зачем пришел, не торопился. Те тоже не спешили его расспрашивать и терпеливо ждали, пока он сам скажет им о цели своего, прихода. Он чувствовал в их молчании враждебную настороженность, догадывался, что его появление помешало им кончить какие-то дела, но напускал на себя беззаботный вид.
— Я весь продрог, пока вас искал, — пожаловался Чоку, но, это было лишь предлогом, чтобы подбросить сучьев, в огонь.
Его маленькие глазки бегали вслед за движущимися бликами света, шарили вокруг. Он заметил ботинок, высовывавшийся из-под куста, обнаружил лежащий рядом продолговатый темный предмет, ясно различил стук копыт мула, но ничего не сказал. Глянул на обутые в резиновые постолы ноги Незифа и Лимана, хитро сощурил глаза и, уставясь на кончик своей зажженной сигареты, сказал, ни к кому не обращаясь:
— Везет же этому Незифу!
Широкоплечий промолчал, но, по его слегка вздрагивавшему подбородку Лиман, который все это время не спускал с него глаз, понял, что он способен сейчас убить человека одним ударом своего мощного кулака. Не выдержав напряжения, Лиман спросил:
— Говори, зачем пришел?
Незиф же хорошо знал, что болтливые люди, как бы они ни старались придать себе важности, под конец всегда все выбалтывают: то, что им известно, гложет их, не дает им покоя до тех пор, пока они не выскажутся. Он хотел, не теряя времени, поскорее узнать, зачем за ними послали нарочного, но, верный своему характеру, удерживался от вопросов и молчал, весь обратившись в слух и ожидание.
А Чоку будто нарочно дразнил их любопытство — не торопился, говорил о разных вещах, ограничившись намеком, что пришел с особым поручением, медленно, с наслаждением курил и продолжал шнырять глазами.
— Зачем ты пришел? — еще раз спросил Лиман.
— Затем, что меня послали, — ответил Чоку с напускным безразличием. — Ну и намучился же я, пока вас нашел. А это местечко мне известно. Мы с Лиманом, как переходим границу, все тут отсиживаемся. Дашь мне еще сигаретку, Лиман?
Лиман бросил ему всю пачку.
— И чего это наши так хотят вас видеть? — все с тем же безразличием заметил он, зажигая новую сигарету от старой.
Незиф и Лиман молчали. Костер начал угасать, и Чоку снова подбросил в него несколько веток, на которых недавно лежали похитители. Они ярко, вспыхнули, осветив все вокруг.
— Неплохо вы тут устроились, — продолжал Чоку, пощупав ладонью все еще теплую землю. — Видать, потому и заснули так крепко, — и он опять лукаво сощурил глаза.
Незиф и Лиман насторожились. Незиф бросил быстрый взгляд на кусты, в которых лежал пленник. Ему показалось, что оттуда донесся тихий стон. Лиман смутился.
Все это не ускользнуло от зорких глаз Чоку, который проследил быстрый взгляд Незифа и тоже осмотрел кусты.
«Стало быть, там, — решил он. — Выдал себя, хитрец!» А вслух сказал равнодушным тоном:
— Ну, вроде отдохнул немного. Теперь можно и о деле поговорить, сказать вам, зачем я послан. — Он посмотрел на каждого в отдельности, словно хотел таким образом придать больше веса своим словам. — Поднимайтесь и пойдем! Вас зовут.
— Кто нас зовет? — с вызовом спросил Незиф.
— Там все узнаешь.
— Никуда я не пойду, — мрачно бросил Незиф.
— А зачем идти-то, Чоку? — спросил Лиман, заерзав на месте. В голосе его проскальзывали просительные нотки.
— Не знаю, — вздернул кверху свой короткие брови Чоку. — Мне велено вас найти и передать вам это.
Он поднял глаза к холодному темному небу, заслоненному ветвями, глянул неопределенно в темноту и сказал будто про себя:
— Опять топать в этой темени. До рассвета надо быть на месте.
Незиф и Лиман снова промолчали. Только поудобнее устроились на ветках, которые зашуршали под их тяжестью, и втянули головы в плечи. Усталость приковывала их к теплой земле.
— Вставать что-то неохота, — при этих словах Лиман лениво потянулся. Незиф же размышлял и выжидал. Самое главное еще не было сказано.
— Пойдем, Незиф, — заторопил его Чоку.
— Чего тебе надо? — враждебно спросил широкоплечий.
— Ничего, — в голосе Чоку звучала досада. — Никто меня не спрашивает, что мне надо и чего не надо. Приказали идти, я и пошел.
— Что тебе приказали?
— По три раза вам повторять, что ли? Давай, Лиман, собирайся!
— Катись, откуда пришел! — раздраженно крикнул Незиф.
Но Чоку даже бровью не повел.
— Ведь не ради лешего я топал четыре часа, — сказал он, примирительно усмехнувшись. И добавил уже тверже: — Без вас не вернусь.
— Проваливай отсюда! — прохрипел широкоплечий.
— Так и передать?
Незиф отвернулся. Лиман смотрел на него во все глаза, не зная, что делать. Ветки в костре догорали, пламя угасало, угольки отбрасывали тусклый свет, и в сгущающемся мраке люди казались огромными и грузными, словно медведи.
— Они убьют нас, если мы не вернемся, — прошептал Лиман. — Ты ведь знаешь, Незиф: кто ослушается, тому пулю в лоб.
— Тебя никто не спрашивает, — процедил сквозь зубы Незиф. — Сиди себе и помалкивай.
Чоку ковырял в золе тонким прутиком, следя за ними исподлобья.
— Я не пойду, — с расстановкой произнес Незиф.
Чоку встал, расправил плечи и с неожиданной твердостью в голосе сказал:
— Я вернусь с Лиманом. Вставай, Лиман, нам надо поспеть к рассвету. А ухарство до добра не доведет.
Незиф скрипнул зубами, но сдержался. Чоку же, потоптавшись на месте, сделал шаг к кустам.
— Ого, да вы, никак, медведя связали? — воскликнул он не столько с удивлением, сколько с насмешкой.
