она слышала: и скрипы, и шорохи, и пыхтение. Просто виду не подавала. Сейчас вспоминать об этом жутко стыдно, а тогда-то мы считали себя такими умными и осторожными, куда б деваться.
Помнится, последний наш раз здесь перед первым курсом, в конце лета. А вот последний "вообще"… очень давно. Ещё по весне. Похороны, куча родственников, которые только-только разъехались, приезд Тимы, после которого всё пошло кувырком, ― было совсем не до этого, но что ещё страшнее ― взаимного влечения нет и теперь, когда для этого вроде как есть все условия.
А ведь Саша всем хорош. Вот сейчас он стоит такой высокий, подтянутый и шикарный, хоть слюнями пол заливай… Только нет их. Нет желания наброситься и разрывать одежду. Я просто перестала хотеть его. И, кажется, это действительно финал.
Мама права ― не дело жить воспоминаниями тех чувств, что были когда-то. Неправильно это. И ждать их возвращения тоже сомнительное действие. Гарантий-то никаких нет.
Можно было бы свалить всё на собственную асексуальность, только вот от одного присутствия рядом Тимы гормоны едва не сходят с ума, перекрывая приток крови к мозгу. Но опять же, почему?
Потому что наша связь "под запретом"?
Потому что хочется попробовать чего-то нового, кого-то другого? Ведь у меня был только один мужчина.
Или потому что все мои чувства и все желания теперь полностью принадлежат Нечаеву?
Ирония в том, что на эти вопросы нельзя ответить, не отпустив поводья. А для этого нужно поставить точку.
– Что делаешь? ― неуверенно замираю на пороге. Таком низком, что рукой достаю до верха дверного короба.
– Вещи разбираю, ― Саша и правда ковыряется в громоздком шифоньере, вытряхивая залежи тряпок. ― Смотрю, что можно забрать. Здесь всё равно оно уже не нужно, а мне пригодится. У меня одно полотенце на все случаи жизни: и для посуды, и для рук, и для лица. Банное хоть ты подарила.
– В следующий раз подарю полный комплект, вместе с прихватками.
– Да тут такого добра навалом. Бабуля сама ж их сидела, штопала.
Ага, на той самой старенькой швейной машинке, что приютилась в углу. А сколько она нам навязала свитеров и шарфов! Не сосчитать. Теперь они ценятся на вес золота, хотя раньше убирались поглубже. Ведь позорно в семнадцать лет ходить с лупоглазым оленем на груди. Сверстники бы не оценили. Даже здесь, в деревне.
– Мы можем поговорить?
Мои интонации Саша сразу безошибочно распознаёт. Откладывает занятие, сгребает с дивана образовавшуюся гору и кивком предлагает сесть. И сам присаживается рядом.
– Слушаю.
Это… сложно.
– Тебе не кажется, что мы совершаем ошибку? Будто проживаем не свою жизнь? ― на нервах заламываю пальцы, уставившись в старенький ковёр с прожженной дырой. Что мы тогда уронили? Уже не помню, но помню, что дико боялись сознаться и схлопотать по шее. Детские невинные проблемы. Верните их, пожалуйста.
Воцаряется гробовое молчание. Жду бури, но вместо этого Саша… начинает тихонько смеяться.
– А я уж думал, что это со мной что-то не так, ― качает он головой.
– В смысле?
Он оборачивается ко мне. Приходится поднять голову и встретиться взглядами.
– Ты не хочешь свадьбы, да? ― вопрос в лоб заставляет растеряться, но увиливать, уходя от ответа стандартными клише в духе: "только не сейчас, я ещё не нагулялась" в данном случае просто неуместно.
– Нет.
– И я тоже.
Моя челюсть укатывается и теряется где-то среди поддиванной пыли.
– Нет?
– Пань, я тебя люблю. Очень сильно, но… полагаю, этого недостаточно. Мы слишком заигрались в "отношения на расстоянии" и, кажется, потеряли что-то очень важное. Необходимость друг в друге. А, быть может, её у нас никогда и не было.
– Офигеть… ― вырывается из меня с каким-то просто-таки космическим облегчением. За что снова накатывает чувство вины. ― Прости, но… офигеть. И когда ты это понял?
– Честно? Задумывался уже давненько, но окончательно понял вчера. Когда ты стояла там на сцене. Я ж не видел тебя вживую ни разу, а тут как осенило… Нечаев-то твой прав: я тебя совсем не знаю. При мне ты другая. Была и есть. Хрупкая, нежная, домашняя. Девушка, которую нужно спрятать от всех и беречь.
Наверное, это действительно так. Не капризная, не требовательная, не амбициозная. С ним я та самая сельская девчонка, что рада скромному букету полевых ромашек.
– Это плохо?
– Нет. Это замечательно. Но ведь есть и другая сторона медали: та, которая мне незнакома. Чужая. Та, с которой я попросту не вижу себя рядом.
– Ты поэтому вчера завёл тот разговор?
Короткий кивок стал невербальным согласием.
– Ты не должна бросать музыку. С ней ты просто сияешь и горишь огнём. Это действительно твоё, но…
– Не твоё.
– Не моё.
Прикрыв глаза, утыкаюсь лбом в его плечо. Такое надёжное и такое родное.
– Как же мы дотянули до этого… ― тихо шепчу.
– Перепутали привычку с любовью. Такое случается.
– И что теперь делать?
– Как минимум, сообщить нашим родителям, что салаты на пятницу можно не готовить.
Нервный смешок вырывается из меня непроизвольно.
– Я не хочу тебя потерять, ― стягиваю с безымянного пальца колечко, вкладывая ему в ладонь и сжимая его горячие пальцы в кулак.
– Не потеряешь, ― Саша обнимаем меня за плечи, прижимая к себе. ― Я всегда рядом.
Звучит успокаивающе, но мы оба понимаем, что это не так. Нас связывали только отношения, теперь же каждый пойдет своей дорогой. Тысячи километров расстояния сыграют свою роль. Видеться мы будем редко, ведь повода для этого больше не осталось, созваниваться же и списываться…
Давайте будем откровенными, это тоже постепенно всё сойдёт на нет, оставив после себя лишь редкие сообщения с поздравлениями по праздникам.
