английские, полученные еще во время Первой мировой войны), часто выходили из строя. В марте над заливом в основном стояла нелетная погода: туманы, низкая облачность. И, кроме того, зенитные батареи мятежников вели интенсивный огонь по советским самолетам.
Как только 8 марта началось наступление, Петроградский Совет, ликуя, сообщил, что мятежники уже «разбиты наголову». В тот же день Ленин, выступая на открытии X съезда партии, продемонстрировал полную уверенность в конечном результате. «У меня еще нет последних новостей из Кронштадта, – сказал он, – но я не сомневаюсь, что восстание, за которым виднеются знакомые фигуры белогвардейских генералов, будет подавлено в ближайшие несколько дней, если не часов»[150].
Эти заявления, как выяснилось, оказались преждевременными. В действительности первая атака оказалась неудачной. Коммунисты потеряли сотни человек, не нанеся Кронштадту видимого урона.
Причина неудачи кроется в излишней поспешности, с которой большевики стремились подавить восстание. Наступление было малочисленным и плохо подготовленным для того, чтобы успешно штурмовать мощную оборонительную систему. Однако главное заключалось в другом: поспешное наступление, проведенное по приказу Троцкого, было недостаточно подготовлено политически. В последний момент солдаты ощутили неуверенность – частично из-за нежелания стрелять в простых солдат и матросов, но главным образом из страха «ледобоязни»: носились слухи, что льды Финского залива не выдержат тяжести наступающих колонн.
Вечером того же дня группа большевиков подошла к Кронштадту с поднятым белым флагом. Два члена Временного революционного комитета, Вершинин и Куполов, выехали на переговоры верхом. По свидетельству красного курсанта, Вершинин, матрос с «Севастополя», призывал объединить усилия против еврейских и коммунистических угнетателей, настаивал на выборах настоящей революционной власти в форме свободных Советов.
Вершинин был схвачен на месте, а Куполову удалось ускакать.
Мятежники были возмущены предательством большевиков, но их сердца были полны сострадания к погибшим солдатам. В передовице под заголовком «Пусть знает весь мир» ВРК предъявил обвинение «фельдмаршалу» Троцкому в кровопролитии. Стремясь избежать дальнейшего насилия, ВРК вновь предложил направить в Кронштадт делегацию для изучения истинного положения дел. «Пусть трудящиеся всего мира знают, что мы, защитники советской власти, стоим на страже завоеваний социалистической революции. Мы победим или погибнем под развалинами Кронштадта, сражаясь за дело трудящихся масс. Пусть трудящиеся всего мира будут нашими судьями. Кровь невинных прольется на головы коммунистических фанатиков, опьяненных властью. Да здравствует власть Советов!»[151]
Глава 5
ПРОГРАММА КРОНШТАДТА
Восстание продолжалось чуть больше двух недель, но за это короткое время была создана революционная коммуна под руководством Временного революционного комитета, члены которой продемонстрировали импровизаторское дарование и способность к самоорганизации. Как вы помните, ВРК в составе пяти человек был создан 2 марта на делегатском собрании, проходившем в Морском инженерном училище. Вскоре выяснилось, что для управления и защиты города и гарнизона необходимо расширить состав ВРК. Вечером 4 марта в гарнизонном клубе собралось порядка 200 делегатов (возможно, тех же самых, кто присутствовал на собрании 2 марта в Морском инженерном училище). Под выкрики «Победа или смерть!» были выбраны 15 членов ВРК[152].
Вновь избранный комитет принял решение перенести свой штаб с линкора «Петропавловск» в город, откуда было удобнее решать задачи управления Кронштадтом. ВРК возглавлял Петриченко; заместителями председателя выбрали Яковенко и Архипова, а секретарем комитета Кильгаста. Вальк и Романенко отвечали за решение гражданских вопросов. В ведении Павлова были вопросы судопроизводства. За транспорт отвечал Банков, Тукин – за продовольствие, и Перепелкин – за агитацию и пропаганду.
В соответствии с пунктом 8 резолюции «Петропавловска» было отменено дифференцирование продовольственных пайков. Специальные пайки получали только больницы и детские учреждения. Горкоммуна и горпродком занимались распределением и раздачей продовольствия. В газете мятежников печатались объявления с адресами пунктов выдачи продовольствия. Связь с внешним миром поддерживалась через радиорубку «Петропавловска».
С первых дней восстания был введен с 23.00 комендантский час и установлен строгий контроль за въездом и выездом из города. Школы закрылись до особого распоряжения. ВРК выпустил ряд указов относительно политической структуры Кронштадта. Согласно пункту 7 резолюции был упразднен политотдел гарнизона, и теперь в гарнизонном клубе вместо политинформаций проходили занятия по вновь разработанной образовательной программе. Вместо рабоче-крестьянской инспекции появился профсоюзный комитет – своего рода модель «разъездного контролирующего органа», обозначенного в пункте 14 резолюции «Петропавловска». Кроме того, во всех учреждениях и в воинских подразделениях состоялись выборы революционных троек для выполнения приказов ВРК на местах.
Делегаты – матросы, солдаты, рабочие, – избранные на делегатское собрание, состоявшееся 2 марта, практически тем же составом, который колебался от двухсот до трехсот человек, заседали во все время восстания; 4 марта они собрались, чтобы избрать новый Временный революционный комитет в расширенном составе; затем 8 и 11 марта, когда среди прочих вопросов состоялись выборы в новый Кронштадтский совет профсоюзов, свободный от диктата со стороны коммунистической партии. Основное место в повестке дня этих собраний, естественно, занимали вопросы, связанные с обороноспособностью, продовольствием и топливом.
Постоянно действующее собрание – кронштадтский вариант парламента, а если быть точнее, своего рода временный Совет, модель «свободных Советов», тех, ради которых они подняли восстание.
Движущей силой этого восстания были матросы, наиболее воинственно настроенная часть населения Кронштадта. С самого начала именно они взяли на себя решение вопросов по организации, планированию и пропаганде и продолжали играть доминирующую роль на всем протяжении восстания. В состав Временного революционного комитета не входил ни один солдат, гражданские лица составляли меньшинство – инициативу взяли на себя матросы. Кронштадтский гарнизон – военспецы и красноармейцы, служившие на фортах и батареях, – вскоре подчинились матросам. Горожане оказали активную поддержку, поскольку матросы всегда пользовались авторитетом у жителей этого островного города. На короткий миг Кронштадт был выдернут из состояния апатии и отчаяния. Финский журналист, посетивший остров в разгар восстания, был поражен энтузиазмом жителей, у которых появилась в жизни цель.
Как неоднократно отмечалось, в Кронштадте царила атмосфера радостного возбуждения, подобная атмосфере 1917 года.
Для матросов, называвших себя коммунарами, 1917 год был золотым веком, и они стремились вернуться в ту особую революционную атмосферу, когда они смогли вырваться на свободу, презрев дисциплину и порядок, а власти еще не успели осквернить их идеалы. Когда четыре года назад они связали свою судьбу с большевиками, то думали, что исповедуют одни и те же идеалы и стремятся к одной цели. Большевики, как им казалось, были товарищами, революционерами-экстремистами, сторонниками массового переворота, с помощью которого удастся избавиться от насилия и несправедливости, чтобы создать рабоче-крестьянскую республику. Ленин сам сказал в ноябре 1917 года, что социализм не создается по приказу. Его духу чужд государственно-бюрократический автоматизм. Социализм – жизнь, творчество, и его создают сами народные массы.
Но в скором времени установилась централизованная диктатура, и матросы поняли, что их предали. Новая привилегированная элита отказалась от демократических принципов, за которые боролся
