– ОК. Ну конечно.
* * *
Мы прошли по аллее и спрятались в тени. Помойка. Газеты, разбросанные ветром. Над нами никаких окон – глухая стена. Трэй указал на клинику.
– Не знаю, – заметил я. – Что-то место слишком открытое.
– Да нет. Только не с тыла. Вон там проходит еще одна аллея. У клиники своя разгрузочная парковка.
– Не знаю, – повторил я и дал ему пройти вперед. Затем вытащил крепкие рабочие перчатки, которые держал в заднем кармане, и, задержав дыхание, натянул их. Я мог бы сделать это разными способами, но он был тощ, как котенок, поэтому это должно было сработать.
Когда Трэй повернулся, то даже отпрыгнул, потому что я подошел действительно очень близко, но было уже поздно. Я обхватил его горло. В его глазах появился ужас понимания того, что должно было произойти, и они налились кровью. Раньше я часто видел такие физиономии.
– Ш-ш-ш-ш, – успокоил я его. – Тише. Тише.
Он попытался сопротивляться, но руки у меня были длиннее на добрых девять дюймов. Лицо его стало бордового цвета, капилляры выпирали и лопались под его кожей. Он попытался достать этот маленький нож-бабочку, но тот выпал и загремел по тротуару. В этот момент я сжал пальцы и сломал его подъязычную кость. Его глаза задергались и закатились назад. Воздух с последним всхлипом вырвался из его тела, и я почувствовал вонь его испражнений. Язык вывалился наружу, как толстый, измученный слизняк. Когда я положил тело на землю, то почему-то подумал, что надо было сначала все объяснить ему, объяснить, что все это только ради девочек. Хотя, наверное, это не сделало бы его последние минуты легче.
Я проверил оба выхода из аллеи, там, где ночь разгонялась уличными фонарями, а потом подогнал пикап так, чтобы дверь была скрыта в тени деревьев. Посадил труп на пассажирское место и облокотил его голову на боковое окно. Я планировал выехать из города по второстепенной дороге, которая плохо освещалась, предварительно запаковав его в мешки и засунув в кузов. Но он так естественно выглядел на переднем сиденье, опираясь головой о стекло, как будто только что заснул. И хотя в кабине воняло его посмертным дерьмом, между нами даже появилась какая-то близость.
Удивительно, но я даже почувствовал к нему что-то вроде взаимного уважения. Как будто он тоже знал что-то об этих необъятных пустых полях, о гостиничных номерах на одного, о кофе, который готовят на разогретом подносе, о криках «выключить свет!» по вечерам. Со своей стороны, я был единственным, кто понял весь ужас того положения, в котором он оказался в конце своего пути в той аллее вместе со мной.
Вот так я и вывез его из города, прислоненным к стеклу. Моего пьяного друга. Моего последнего закадычного кореша. Слабого и безрассудного в молодости.
Ла Порте находился милях в тридцати от Галвестона, и его болото выходило прямо в Галвестонский залив. Когда я раньше работал на Сэма Джино, я бывал здесь пару раз. Как давно это было. Но место совсем не изменилось. Заводь, которая называлась Мараис ду Чиен: большой, черный, запутанный лабиринт омутов и водоворотов, похожих как близнецы, путаница из кипарисов, сосен и ив, кишащая аллигаторами, змеями и древними морскими щуками размером с каноэ. Заброшенная дорога вела к полоске леса, которая обрывалась прямо в болото. Все это было на месте, только еще более разросшееся: гигантские сосны и обвивающие все лианы, и высокие деревья, полностью покрытые кудзу, поэтому все это выглядело как единое целое, как какое-то доисторическое чудовище, чей силуэт выделялся на фоне светлеющего неба.
Я выключил фары и припарковался между соснами на самом краю обрыва. Проделав дыру в одном из мусорных мешков, надел его через голову, наподобие халата брадобрея, а потом уже вытащил тело из грузовика. Вынул у него из карманов ключи и бумажник, снял с него рубашку и штаны, а затем сделал надрезы ножом у него в подмышках, там, где уже успела скопиться загустевшая кровь. Сначала я хотел завернуть его в мешки и привязать к ногам какой-нибудь груз, но услышал, как захлюпала и забурлила вода в болоте. В темноте я почти увидел, как аллигатор поднялся из глубины тины и как его хвост опустился на поверхность воды с характерным шлепком «плоп». Где-то вверху раздались хлопки крыльев. И я уложил труп прямо на краю обрыва. Даже мертвый, он почти ничего не весил. Когда я слегка подтолкнул его, он с громким всплеском свалился в темноту. Я прислушался и услышал влажные звуки – население болот собиралось на пир. Потом я положил его вещи в другой мешок, сделал из него тугой узел и забросил далеко в болото. Вода внизу заколыхалась.
По пути назад я выбросил бумажник Трэя в мусорный контейнер, стоявший перед «Макдоналдсом». Затем притормозил у первого же магазина и купил себе пинту[62] «Джим Бима»[63] – настоящей гадости, но ничего другого у них не было.
Рокки так и не появилась, а свет в комнате сестер был погашен. Я вошел в комнату Убийцы Трэя. Там было не так уж много вещей, но я забрал его одежду и книги, засунув все в мусорный мешок, а потом, тщательно проверившись, выбросил его в контейнер для мусора в другом квартале.
Покончив со всем этим, я вернулся к себе, принял душ, засунул одежду в мешок для грязного белья и уселся в темноте лицом к окну. Я отпивал виски из только что открытой бутылки, курил и наблюдал за улицей. Колени мои дрожали, а руки были сжаты в кулаки.
Около часа ночи на стоянку въехал длинный «Кадиллак» темного цвета. Фары на его квадратной передней решетке разогнали темноту. Трудно ожидать подобный аппарат на такой парковке. Стекла были затемнены, а звук двигателя – очень тих, хотя его мощное урчание было хорошо различимо в тишине.
Рокки вышла с пассажирской стороны. Она слегка покачивалась на высоких каблуках, и мне показалось, что на ней надето новое платье, похожее по раскраске на шкуру зебры, которое плотно облегало ее фигурку. Она захлопнула дверь и, как пьяная, сделала несколько шагов назад. Когда машина отъезжала, то девушка на минуту появилась в свете ее фар, и я увидел, как она замерла и поднесла руку ко рту, заметив на стоянке мой пикап.
Я открыл дверь в ее номер. На лице у нее было самоуверенное и ошеломленное выражение, но когда я подошел ближе, оно исчезло, и было видно, что она испугана.
– Рой, – произнесла она высоким, ломающимся голосом.
Ни на секунду не остановившись, я схватил ее за руку и потащил в свой номер.
Втолкнув ее внутрь, я захлопнул дверь. Она упала на колени и ударилась головой о матрас кровати – выглядело это несколько наигранно. Я задернул шторы.
– Рой, подожди… – Она отползла от меня по полу. – Подожди. – Платье задралась на ее бедрах, а одна из бретелек свалилась с плеча. На верхней части ее бедра я увидел пятно пожелтевшего синяка.
– Тебе нельзя красить глаза, – произнес я. – Ты не знаешь, как это делается, и выглядишь совершенно по-идиотски.
Рокки пыталась что-то сказать, пока я вытаскивал из штанов свой ремень, но, взглянув на выражение моего лица, потеряла голос – ее глаза расширились, когда она увидела пряжку. Она ведь думала, что все будет идти, как хочет она, – она сможет оскорблять меня, ругаться, и все будет сходить ей с рук.
– Я думала, что ты уехал! – воскликнула она.
Я поднял ее за волосы так, что ей пришлось стоять на цыпочках, чтобы сохранить свои волосы, и по ее щекам потекли слезы.
Я просто смотрел на нее. Ее нос покраснел и распух; в глазах был шок, их покрывала влажная пленка, а в белках ясно были видны красные лопнувшие сосудики. Наверное, Рокки все еще была под кайфом. Грудь ее вздымалась.
Я дал ей пощечину, и она свалилась на кровать.
– Этот парень, Трэй, сказал мне, что ты все знаешь, – взвизгнула она. – Он показал мне газету.
– Моя жизнь и жизнь этой малышки… – сказал я. – Что ты ему о нас рассказала?
– Что?.. Нет…
Я сложил ремень и хлопнул им по ладони.
– Рой. Рой. – Она заикалась, рыдая и подняв вверх руки. – Этот Трэй все выспрашивал о тебе. Он начал выспрашивать с самого первого раза, как мы встретились, помнишь, тогда утром. Я сказала ему, что ты крутой парень, что ты наш дядя и что ты, ну, опасен. Вот и всё. Я думала, что ты уехал. Он угостил меня пивом. Больше я ему ничего не рассказывала. А он показал мне, показал… газету…
– Ну а как насчет всех наших разговоров о честности? Тебе не пришло в голову рассказать мне, что ты убийца?
Рокки просто покачала головой и уставилась в пол.
– Ты не… Он, он…
– Ты сделала меня своим сообщником. И малышку тоже.
Она отрицательно помотала головой.
– И ты вышла на панель, как только я исчез.
– Исчез? Да я подумала, что ты смотал удочки. Ты же ничего не сказал. Просто взял и умчался. А потом этот Трэй предложил мне выпить пивка и рассказал, что ты собрал все свои манатки… Приятель, мне надо было где-то раздобыть денег. Как ты думаешь, что я должна была сделать? Сильно это тебя волновало?
