тяжелый металлический стул. Девчонка сжалась и закрыла голову руками.
Юлия Павловна в ужасе гаркнула:
– Стоять!
В мгновение ока она очутилась рядом с учеником и выдернула из его рук стул. А он сел, уронил голову на руки и зарыдал. Потом вскочил, распинал столы и стулья вокруг себя и выбежал из класса. Юлия впервые в жизни написала докладную директору с просьбой о психологической помощи подростку. На следующий день секретарша принесла Юлии Павловне докладную обратно. В верхнем углу значилось: «В должностные обязанности учителя входит создание рабочей атмосферы и благоприятного психологического климата на уроке». Ниже – размашистая подпись, в которой Юлия ясно увидела две буквы: Ч и Б.
Но тяжелее всех было с седьмым «В», в котором Юлию Павловну назначили классным руководителем. В первый понедельник литература у них стояла последним уроком. Из двадцати одного подопечного пришли только десять. На вопрос учительницы о том, где же недостающие, народ ответил, что про то никому неведомо. Еще Юлия Павловна поинтересовалась у них, почему никто не дежурит и в классе так грязно? Ответа не прозвучало. Кто в окно смотрел, кто в телефоне сидел, кто равнодушно качался на стуле.
Кабинет у их класса был в общем-то очень даже неплохой: просторный, с новыми партами и стульями, с жалюзи на высоких окнах. Шкафы вот только явно из прошлого века – сто раз перекрашенные лаком, с болтающимися дверцами. Юлия предложила ученикам переделать класс под их вкус и стиль и, например, художественно оформить дверцы шкафов.
– Кто-нибудь из вас учится в художественной школе? – спросила она.
– Да, я учусь, – ответил ей рыжий нагловатый пацан. Миша Катков, кажется.
– Может, сделаешь какой-нибудь эскиз? Распишем красками. Современное что-нибудь? – Юлия Павловна вопросительно посмотрела на Каткова.
Он вдруг выскочил в проход рядом с партой и начал возбужденно говорить, захлебываясь словами и жестикулируя:
– Да! Давайте раскрасим эти старые шкафы! Граффити! Тут синее! Тут белое! Тут турбулентность! – так же внезапно как вскочил, Мишка сел обратно за парту и цыкнул на пол слюной.
Юлия сделала вид, что приняла его стёб за чистую монету:
– Хорошо, что у тебя так много идей. Сможешь к концу недели нарисовать?
– Да легко. Завтра нарисую, – ответил Катков.
Добиться, кто же дежурный, новая руководительница так и не смогла. Как только кончился урок, так все кинулись из класса, боясь, как бы их не заставили наводить порядок.
Лучше бы Юлии не с чем было сравнивать… Опять же в Раздольинской школе в кабинетах мыли полы уборщицы, а здесь – ученики. Кабинет седьмого «в», похоже, не прибирался с начала учебного года. Пару раз за неделю Юлия Павловна вымыла его сама. Не сидеть же в таком свинарнике.
Надо собирать родителей. Может, хоть через них удастся наставить детей на путь истинный?
* * *
Вечером Юлия лежала в кровати, уткнувшись лицом в крепкое плечо своего мужа.
– Ну, если совсем уж плохо, давай, уедем обратно, – поглаживая жену по волосам, предложил Виктор, – Нам ведь есть куда вернуться. Хотя мне трудно представить, что ты сдашься.
– Ты берешь меня на «слабо»? – Юлия выглянула одним глазом из-за его плеча.
Виктор усмехнулся.
– Ты два месяца уговаривала меня на переезд. Вспомни, какие доводы ты приводила. И что, все они теперь оказались никчемными?
– Так все же хорошо, кроме моей работы… Школа жуткая… Дети ненормальные. Директриса – монстр.
Виктор поцеловал Юлию в лоб.
– Ладно. Ты всего неделю еще отработала. Привыкнешь, может быть.
Она застонала и укрылась одеялом с головой.
«Легко ему говорить. Он-то на той же работе остался».
Виктор три года назад ушел из школы. В министерстве образования вдруг решили, что детям не нужны ни труды, ни черчение, ни ОБЖ. Часов у него осталось совсем немного, зарплата стала крошечной, он прошел в городе курсы экскаваторщиков и начал работать вахтами у дорожников. Друзьям он беззаботно рассказывал, как хорошо сделал, что ушел из школы: зарплата гораздо больше, а требований куда меньше – отработал смену и ни о чем не думаешь. Но Юлия знала, какой болью для него стала неоцененность его учительского труда. Сколько было побед у подготовленной им школьной команды на турслетах и в военно-спортивных играх! Какие великолепные выставки изделий проходили! В редком раздольинском доме не было резных кухонных досок и точеных подставок под цветы, сделанных школьниками…
На собрание пришла примерно половина мам. Юлия рассказала им о себе. Поделилась первыми впечатлениями…
Председательница родительского комитета, весьма приятная женщина в летах и в норковой шубке, рассказала, как они рады, что у их класса наконец-то появился классный руководитель и учитель русского. Подключилась еще одна мама. Она негодовала на администрацию школы, что так запустили их детей.
– Чего вы хотите?! – раздраженно обратилась она к Юлии Павловне, – Их столько раз уже бросали из рук в руки, как котят бездомных. Они сразу были никому не нужны.
Подали голос и другие родительницы:
– За пятый – шестой ни одного классного вечера не было!
– В начале учебного года их взяла учительница, через две недели бросила все и уехала. Конечно, они никому уже не верят.
– Вы-то сами здесь надолго? Или тоже так, проездом?
– Скажу вам честно, – ответила Юлия после недолгой паузы, – здесь очень непросто, и я не знаю, насколько меня хватит, но я постараюсь сделать что-нибудь полезное.
Напоследок родители пожелали Юлии педагогических успехов и выразили готовность поддержать любое ее начинание в деле воспитания их отроков.
Глава 2
В военный городок под названием Солнечный Фроловых переманил брат Юлии – Костя Столбов. Он перебрался туда из Раздолья лет пять назад вместе с женой и двумя детьми.
Солнечный построили в конце шестидесятых годов недалеко от областного центра, где было множество военных заводов. В городке разместились ракетные части, а в окрестных лесах – полигоны и шахты. Попасть в Солнечный простому смертному тогда было практически невозможно. Там жила элита: инженеры-ракетчики и их семьи. Судя по отчествам на фотографиях медалистов со школьной доски почета, в городке жили и представители европейского соцлагеря: Эриковичи, Вацлавичи, Чеславны. Городок был отлично благоустроен: все улицы и даже тропинки между деревьями покрыты асфальтом, добротные пятиэтажные дома, полный набор объектов соцкультбыта – поликлиника, начальная и средняя школы, большой дом культуры, музыкальная и спортивная школы.
Но в начале двухтысячных годов ракетчиков вывели, и благополучие Солнечного покатилось под откос. Некоторое время здания, принадлежавшие военным, еще использовались. При работе оставались кладовщики, охранники, водители, а потом и совсем все закрылось. Здания опечатали, шлагбаумы сняли, на КПП повесили замок.
Привлекаемые слухами о раздаче в социальный найм освободившегося жилья, в городок потянулись жители окрестностей. Те, кто были пообразованнее, устраивались на работу в разные учреждения, а люди попроще шли работать в коммунальное хозяйство и в автобусный парк. Костя Столбов устроился на работу водителем грузовика, а его жена Ольга – продавцом
