Я вздохнул. Посмотрел в свинцовое небо, надеясь на чудо, но солнышко не выглянуло и не согрело меня лучиком света.
— Личный мотив.
— Понятно. Значит: «личный мотив»? А может — это план такой? И на самом деле ты — киллер, который должен в конце меня убить?!
— Да, сдались вы мне!
Хозяин хохотнул. «Весельчак» поддержал. Снайпер остался в прежней позе и не один мускул не дрогнул, как на его лицо, так и на теле. Босс перестал смеяться. «Весельчак» немного опоздал и коротко заткнулся, подавившись воздухом. Повисла пауза.
— Знаешь, что ты сделал? — спросил хозяин. У меня перехватило дыхание — вот он — момент истины. Отрицательно замотал головой, давясь слезами, стараясь не заплакать.
— Ты жизнь мне спас. Дай обниму. Молодец, Вася-ларечник. Вовремя стрелять начал. Немного затянул бы, и не стало бы Туза. И так одного демона потерял. Ларьки — это не серьёзно, Вася. Знаешь?
— Ага.
— Я у вас, Вася, в городке, хочу бизнес открыть: куплю пару заводов, флот небольшой — стану страну поднимать, а то вся рыба на запад уходит — нехорошо как-то. Хочешь у меня работать? Мне толковые парни нужны. А то, давай, поехали со мной в Питер. Там у меня тоже бизнес. Ну?
— Да, я, дома останусь. Дела у меня. Друзья.
— Надо с ним что-то делать, — сказал снайпер, — не мы, так менты решат его судьбу — мы тут сильно постреляли, почти, как в вестерне.
Босс покивал, соглашаясь.
— Ну?
— Останусь я. Дел много.
— Ехать пора, — сказал «весельчак», глядя, как подъезжает джип. — Время против нас.
— Ладно, — сказал Туз. — Живи. Не о чем не думай. Печалиться тебе не придется — обещаю. А пока, возьми — это колечко. — Я, конечно же, не поймал кинутый перстень, но быстро его нашел, не глядя, сунул в карман. — Надумаешь, приходи через полгода к этому заводу, покажешь кому-нибудь из службы безопасности — это и станет твоим пропуском в иной мир. Не забудешь?
— Нет, — уверенно сказал я и забыл.
— Тебя подвезти куда-нибудь?
— Спасибо. У меня «велик».
— Тот, что ли? — спросил снайпер, указывая за мою спину. Я оглянулся. Увидел вместо прекрасного нового велосипеда, кусок красного мятого металла. Не уберег. Как же я его прятал?
— Дойду пешком. Автомат отдадите?
— Забудь. «Велик» мы тоже утопим.
— А пистолет отдай мне — лично выкину, — сказал снайпер и впервые улыбнулся. Я отдал оружие.
— Ладно, — сказал я, неуверенно кивнул, прощаясь, и пошел домой.
* * *
Холод. Я ощутил его каждой клеткой организма и задрожал, не силах унять дрожь. В ухе неясно шумело и ритмично постукивало. Тело содрогалось с одинаковым интервалом. Открыл глаза и захрипел. Один глаз видел ржавый метал, второй — кусок неба и чаек. Меня рывком перевернули, и синее полотно раскинулось передо мной необъятным простором. Сквозь шум море прорывался захлебывающийся рев старого мотора. Спасательная лодка, переделанная под ручную ловлю — «дергалку» трески, уныло прыгала по волнам, несясь в открытое море. Берег был близок — я понял по скопищу чаек. Рядом раздался гортанный говор. Я попытался теснее вжаться в металлический каркас лодки и потерпел полную неудачу. Резко приподняв голову, увидел, как ко мне подошли двое мужчин — один, тот, что торговал изюмом, другой, его сын или племянник — со всем молодой, с трясущимися губами. Выглядели они неважно. Каждую секунду за что-нибудь хватались и раскачивались в разные стороны, когда лодка слишком норовисто прыгала по волнам. В вонючих телогрейках они наводили на меня животный страх. Я дернулся всем телом и не смог высоко оторвать от днища ноги, так как к ним были привязаны несколько старых аккумуляторов. Старый кавказец, коротко пролаяв, ткнул мне в лицо кирзовым сапогом, прижимая к днищу. Я захрипел. Но это был не страх и не ужас, по сравнению с тем чувством, когда я почувствовал, как на горло легло холодное лезвие. Моментально потекла теплая кровь. Смерть не наступала. Странно, но я ещё был жив. Я прислушался к шуму ветра и различил короткие обрывки чужой речи. Старый и опытный мужчина объяснял молодому парнишке, как правильно обращаться с кинжалом. Что ж. Хорошее место и манекен прекрасный и ситуация подходящая. Внезапно раздалась стрельба. Сапог моментально слетел с моего лица. Я обрадовался. Дернулся, поднимая голову, и расстроился. Продавец изюма отчаянно ругался, выкрикивая бранные слова по-русски, обращаясь к третьему спутнику, который решил пострелять по чайкам из моего «ТТ». Классный пистолет. Мне он тоже успел понравиться. Жаль, что пострелять пришлось только в импровизированном тире — в лесу по банкам. По чайкам же стрелять нельзя — это все знают, кто живет в портовом городе — плохая примета. Беду можно накликать. Пока на меня не смотрели. Я напряг руки, связанные за спиной проволокой, расширяя петлю, и дернул левую вверх, сдирая кожу и, кажется, мясо. Но разве — это боль? По сравнению с тем, что может испытать отец, теряя сына, или дядя, у которого на глазах убивают племянника? Однако рассудок прояснился, и я вскрикнул, не в силах скрыть эмоции. Парнишка обернулся раньше других, привлеченный шумом. Глаза под вязанной черной шапочкой расширялись: конечно, он ведь не знал, что такое рыбокомбинат и какая сила появляется в человеке, после трех лет тяжелой работы. Да, и выглядел я, думаю, не хуже персонажей из живых мертвецов. Я извиняющее улыбнулся за свой вид (не стоило этого делать — парня просто парализовало), резко качнулся, вытягивая руку вперед и, когда пальцы сомкнулись на чужой телогрейке, перевалил тело за короткий борт. Море раскрылось мне навстречу серым бездонным полотном. В уши ударил чужой визг. Меня поразила реакция мужчины, стоявшего ко мне спиной. Он резко обернулся и коротко взмахнул кинжалом, вонзая мне в бок широкое лезвие. От удивления у меня расширились глаза — чудак — лучше бы схватил за ноги, глядишь, и ничего и не вышло бы у меня.
Я почувствовал холод, когда очнулся? Так что же тогда было, когда я упал в море? «Поплавок» пытался избавиться от меня и сильно бил по голове, по руке, пока какая-то мысль не посетила его, и он отчаянно не заработал руками, увлекая нас вверх. На секунду мы всплыли. Но только на секунду. Но за это короткое время я увидел чудо — синее небо прояснилось, мелькнуло солнце и, вдруг от воды потянулся вверх большой радужный столб. Он искрился и переливался мельчайшими кристалликами. Смотреть на него было больно и приятно.
— Красота, — сказал или подумал я, и мы вошли в воду, увлекаемые тяжелыми аккумуляторами. Темень сразу навалилась на нас. Хватка слабела — силы уходили. Сжатые пальцы заскользили по набухшей телогрейке. Я его терял. Всё зря.
— А ведь выживет, — сказал я и удивился.
— Нет, — сказал Сима и привычно стукнул локтем в темную голову азиата. Один раз и на всякий случай ещё два раза. Потом повернулся ко мне и радостно подмигнул, как прежде, когда мы выигрывали ненадолго раунд. Был он в белом плаще. Синяя кепка лихо сдвинута на затылок. В глазах привычный огонек.
— Пошли, — сказал он и взял меня за руку. — Всё.
— А как же?.. — Я посмотрел в темную телогрейку перед собой.
— Ерунда. Я подержу, — сказал Коростылев и похлопал меня по плечу, занимая моё место. Сима потащил меня вперед, и от плаща его стало со всем светло.
— Ты знаешь, а ведь я тебя не предал… — начал рассказ я.
— Знаю, — сказал он и улыбнулся.
Эпилог
За день.Земля в иллюминаторе самолета стремительно приближалась, пугая своей ослепительной белизной. Я вглядывалась в безграничные владения зимы и чувствовала забытый холод. Пальцы рук онемели, и я потерла их друг об дружку, прогоняя окоченение. Не помогло. Льдинки застыли в самых кончиках. Колеса самолета плавно коснулись дорожки, и, он побежал, постепенно снижая скорость. В иллюминаторе понеслись сугробы, привычно оставаясь позади и сливаясь в одну белоснежную линию для пассажиров, которые любят северные пейзажи и целую дорогу, сначала смотрят на облака, а потом с умилением разглядывают редкие карликовые березки. Тяжелый вздох вырвался самопроизвольно. Кажется, капитан самолета что-то говорил. Услышала лишь конец: про погоду — и то не поняла, сколько минус двадцать? А, впрочем, какая разница? Коленки задрожали.
— Хорошо тебе, милая? — участливо спросила, молчавшая целую дорогу соседка и добавила, — смотри, не обделай мне шубу.
Я покосилась на голубую норку и попыталась изобразить на своём лице презрительную холодность — раньше всегда получалась. Стало обидно. Токсикоза и раньше не наблюдалось. Впрочем, зачем обижаться? Что такой тип женщин знает о беременности? Ничего. Я обернулась. Женщина изумилась, несколько отпрянула от меня.
— Завидуешь? — Я прищурила глаза. — Что? Этой ночью причиной для слёз стану я? — Попала в самую точку. Мой удар оказался смертельным — я уходила, а она ещё полулежала в кресле, смотря в одну точку перед собой. Куда там этим мужикам, которые прыгают на ринге! В аэропорту мы случайно натолкнулись друг на друга и сразу же разошлись, сделав вид, что ничего не произошло. Но, как я торжествовала!
