в добродушной улыбке сержанта, следовавшего за ним на построение:
– А я Федор.
Так звали отца Виктора. От этого в его сердце потеплело. Простое русское имя звучало словно родное. А его обладателя оно располагало к себе для дальнейшего общения.
В окликнувшем его сержанте он успел разглядеть столь же простую, как и его имя, внешность. Невысокий, сухощавый, плечи узкие. Руки по-крестьянски длинные, ладони большие, широкие, натруженные. Лицо обычное, открытое, вытянутое, обветренное, немного морщинистое, хотя и молодое. Своим обликом сержант напомнил Виктору самого себя. В чем-то виделось ему сходство. В голове тут же промелькнула мысль о том, что они могут быть внешне похожи. От этого осознания он даже невольно и еле заметно улыбнулся самому себе.
У них с Федором действительно было много общего в облике. Поставь их кто-либо рядом, то со спины можно было и не отличить. Разница только в деталях, в движениях, в походке. У одного волосы чуть темнее и не вьются, в отличие от другого. Но кто увидит эти завитушки на голове у парня, когда все в строю коротко пострижены? Да еще цвет глаз. У Федора – голубые, а у Виктора – зеленые. В остальном все схоже. Издали их двоих можно вполне принять за близнецов, если не вдаваться в детали и не приглядываться.
Вставая в общий строй рядом, они встретились глазами. Знакомство, как каждому из них подсказала реакция нового товарища и его взгляд, можно было считать состоявшимся. Именно взгляд встретившегося на жизненном пути сержанта расположил к нему Виктора. Что-то цепляло в нем. Глаза светлые, смотрит прямо, без хитрости, без намека на лукавство. Такие люди свою душу раскрывают сразу, характер у них добрый, на помощь придут в любую минуту. Злобы никогда не держат, а если и злятся или обижаются, то отходят быстро и не вспоминают обид.
– Равняйсь! Смирно! – прокатилось вдоль строя.
Вытягиваясь по-военному, Виктор коснулся плечом нового знакомого. Хорошо, что кто-то сам подошел к нему для знакомства. От этого на душе становится теплее. Что-то вроде родной души появляется рядом.
За время войны он отчетливо понял, что фронтовая дружба долго не длится. Стоит с кем-либо сойтись, сдружиться, начать делить на двоих или троих все тяготы и невзгоды тяжелой и опасной военной жизни, как уже приходится терять кого-то из новых друзей. Один-два боя – и нет товарища рядом с тобой. Ранение или смерть отправляют близкого человека либо в госпиталь, либо в сырую землю. Скольких Виктор уже схоронил так, в братских могилах от гиблого и пропитанного насквозь солдатской кровью Ржевского района, где принял участие в своем первом бою, а потом на смоленской земле и далее, куда уносила его фронтовая солдатская судьба.
Одно из сражений на фронте разлучило самого Виктора с друзьями по причине его собственного ранения в середине марта прошлого, сорок третьего, года. И хоть и раны были простыми, не опасными, а само ранение считалось легким, лечение в госпитале спасло его, с одной стороны, от участия в гибельных боях, а с другой – вместо уже сложившихся отношений пришлось строить новые. А это было уже в другом полку и в другой дивизии. Закончилось лечение. Его распределили в новую часть. Снова знакомства, дружба, товарищество. Опять он делил на двоих с кем-то из солдат суп из котелка, кусок хлеба, плащ-палатку, которой укрывались, спасаясь от дождя. Снова ему приходилось спать с кем-то рядом, прижимаясь спина к спине, потому как в тесной землянке нет места индивидуально для каждого. Но такой способ отдыха позволял не терять тепло своего тела, а сохранять его и делить на двоих.
Наверное, Федор такой же, надежный и верный товарищ, какими были его прежние друзья. Именно так и подумал Виктор, стоя рядом в одном строю с новым знакомым. Краем глаза он успел рассмотреть на его груди нашивки за одно тяжелое и пару легких ранений. Точно такие же носил он сам. Значит, повоевал сержант изрядно. Понюхал пороха вдоволь. Дорог фронтовых истоптал много. Земли при рытье траншей покидал немало.
Свой Федор! Сойдемся! Сдружимся!
Офицеры поделили между собой старшин и сержантов, кому сколько нужно в подразделение для формирования. Виктор обрадовался, что он с новым товарищем попал в одну команду. Значит, служить будут либо вместе, либо рядом, поблизости. Они снова встретились взглядами. Чуть заметно, почти робко, очень сдержанно улыбнулись друг другу. Приятно стало обоим.
Такой не подведет! Спину прикроет, не бросит в трудную минуту, с поля боя вынесет под плотным огнем врага. За такого надо держаться и самому быть таким.
– Товарищ сержант, подойдите ко мне, – негромко произнес старший лейтенант, глядя на Виктора.
Он держал в руках несколько листов бумаги, вероятно, с перечнем фамилий вновь прибывшего в полк пополнения.
– Фамилия, имя, звание? – бегло произнес он, оценивающим взглядом осматривая сверху вниз, с головы до ног, подошедшего к нему бойца.
– Сержант Волков, – ответил тот и добавил, дополняя сведения о себе: – Виктор Федорович.
– Год рождения, откуда родом? – продолжил офицер, теперь уже глядя в бумагу в своих руках, видимо, сверяя сведения со словами стоящего перед ним.
– Двадцать четвертый. Из Подольска я, – произнес сержант.
Старший лейтенант снова бросил оценивающий взгляд на стоящего перед ним воина.
– Давно на фронте? – последовал его новый вопрос, а взгляд снова опустился на бумагу, где он что-то отметил карандашом.
– С марта сорок второго, третий год, – ответил Виктор, со своей стороны тоже разглядывая стоящего перед ним офицера.
– До призыва чем занимался? Происхождение? – последовал вполне часто задаваемый вопрос командирами и армейскими политработниками, не раз уже услышанный солдатом по прибытии в каждую новую часть, в госпиталях, в запасных подразделениях.
– Не было призыва, – немного смущаясь за свой ответ, произнес Виктор. – Доброволец я. Пришел со смены на заводе в военкомат и попросился на фронт. А то б не взяли. Мне до восемнадцати далеко еще было. Да и с завода без разрешения на то военкома не отпустили бы. А так у меня все получилось.
Он понял, что наговорил сейчас непривычно много для себя. Явно сказал что-то лишнее, не совсем точно отвечая на заданный офицером вопрос. Но было поздно. Сказанного уже не вернуть, и оттого Виктор еще больше засмущался и опустил глаза.
– Значит, заводской рабочий, – резюмировал старший лейтенант, глядя на стоящего перед ним бойца.
Со стороны было видно, что прозвучавшее о добровольном уходе на фронт сообщение понравилось ему. Тот, кто по собственной воле, а не по призыву, такой духом крепче. В таком энергии больше, храбрости, как правило, хоть отбавляй. Такой и вперед идет охотнее, без лишних слов. И
