— Вы из какой секты, простите? Что-то вроде убей себя и оставь нам квартиру, уроды? - как можно мягче сказал я.
— Я дальше не собираюсь разговаривать, - зашипела Наталья Николаевна. И, одёрнув рукава чёрной кофты, чтобы те, как мне показалось, прикрыли шрамы, попыталась собрать со стола принесённую макулатуру.
— Нет уж, позвольте, - остановил я её, - а если моей супруге захочется почитать, умереть и оставить вам недвижимость?
Женя быстро закивала, соглашаясь с моими словами. Конечно же, её молчаливое согласие ничего не исправило. Наталья молча собрала книги.
— Не провожай меня, - бросила она Женьке по пути в прихожую. Быстро одевшись, Наташа громко хлопнула дверью. Мы остались с супругой одни.
— А где Рената? – спросил я, носом ощутив запах застоявшейся тишины.
— Рената? – растерянно спросила она. – Не помню, вроде у мамы.
Возмутительно! Мать не знает где её дочь!
— Вроде? – переспросил я. – Что значит «вроде»?
— А то и значит. Она отпрашивалась. Вчера, или позавчера, - Женя рассеяно потирала угол глаза.
— Что значит вчера? Что значит позавчера? – распалялся я. – Она же твоя дочь.
Женя пожала плечами:
— Она ведь, взрослая девочка.
— Взрослая?! Девять лет, - я неприкрыто орал, - ты считаешь, она может самостоятельно отлучаться из дома на две ночи?!
— Чего это, вдруг, она тебя заинтересовала? Ты никогда так себя не вёл. Ты всё время отправлял её к отцу. Зачем сейчас проявляешь беспокойство? Не смей трогать мою девочку своими грязными руками! Я знаю, что такой урод как ты, способен на самое мерзкое!
Её взгляд показался мне слишком напряжённым. Я ужаснулся её намёкам. Не хватало чтобы меня обвиняли во всех отвратительных ужасах, придуманных вырождающимися мозгами подонков. Неужели такое может прийти ей в голову?! Не в состоянии отделаться от мысли, что меня видят такой сволочью, я стал, словно оправдываться.
— Ну, она ведь всё-таки ребёнок… Я волнуюсь…
— А может, - лицо Евгении скривилось в брезгливой ухмылке, - ты просто педофил?
Господи, этого ещё не хватало. Может быть, я и в самом деле, в новой жизни педофил? А знать ничего не знаю? Меня передёрнуло отвращением от самой возможности подобного предположения.
— Дура ты, - получилось выдавить из себя слова, которые, как ни странно, принесли облегчение. Мысли о собственной ущербности всё же не давали покоя. Пусть это будет только её болезнь. – Вот, - достал я из кармана мятые доллары, - её отец передал.
Евгения жадно выхватила деньги, прижав их к груди, словно ребёнок понравившуюся игрушку.
— Я что, отбирал раньше у тебя деньги?
Не глядя на меня, она робко кивнула.
— Обещаю тебе, - я подошёл к ней и обнял за плечи, - больше никогда такое не повторится. – Честное слово.
Она молчала.
— Ты мне веришь?
Не дождавшись ответа, я продолжил:
— Успокойся, ладно?
— Я не пью таблетки, - заговорила Женя, уставившись исподлобья в пол.
— Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок. Какие таблетки?
— Вон те, - она указала пальцем на полку, где действительно скопилось довольно много разноцветных таблеток: жёлтые, зелёные, в блестящей фольге, ярко красные, тёмно коричневые. Пестрота лекарственной кучи вызывала тревогу своим весёленьким видом. Приблизившись и рассмотрев таблетки, я прочитал название некоторых, нанесённое латинским шрифтом на блестящую поверхность пилюли. Мои догадки подтверждались, препараты, известные мне, были успокоительными. Названия иных я не знал, но, судя по не встречаемости их в обиходе, они явно были не от головной боли.
— И давно ты их не принимаешь?
— Давно, – с вызовом ответила Женя, - уже две недели! И не собираюсь! Не заставишь! – вскочив на ноги, она попыталась выбежать из комнаты. Я схватил её за талию.
— Ну и хрен с ними! – зашептал я ей на ухо, - ты же и без них себя неплохо чувствуешь, ведь так?
Она молчала.
— Ведь так?! – громче переспросил я.
— Не прикидывайся добрым мальчиком, - расцарапывая ногтями мои руки, бормотала Евгения. Она изловчилась, и слегка укусив меня за палец, вырвалась из моих рук. - Ты ведь всегда заставлял меня пить эту дрянь!
Меня раздражало поведение Жени.
— У нас есть, чего-нибудь, попить, - проговорил я сдержанно. Хотя во рту и пересохло, но пить на самом деле не хотелось.
— Ты опять собрался напиться?! Ты невозможен! - тут же завопила женщина.
Десяток шагов на кухню к холодильнику осуществлялся под все мыслимые проклятия. Немыслимые сопровождали меня, когда я со стаканом молока в руке, на удивление оказавшимся в доме, возвращался в зал. При виде меня, она забилась в угол и замычала. Сумасшедшая.
— Прекрати! – прикрикнул я на неё. - Сколько можно!
Глоток холодного молока приятно обволакивал язык. И вместе с приятным ощущением в голове, откуда-то из потаённых мест памяти возникла картина: я хлещу по щекам Женьку, заставляя глотать цветные пилюли и запивать их молоком. Женщина упирается, я отвешиваю ей звонкие пощёчины. Рената видит происходящее, хватает меня за рукав, пытаясь оттащить, плачет. С ненавистью смотрит на меня своими не по возрасту печальными глазами. Воспоминание было скоротечным, но ярким, словно вспышка, его насыщенность не оставляла сомнений в действительности происходившего ранее.
— Не бойся, - отставив стакан, я подошёл к Жене и протянул руку, - всё нормально, просто я, понимаешь, я сам хотел выпить молока. Больше никогда, слышишь, - внушал я, - никогда не буду заставлять тебя делать что-то против твоей воли.
Она напрягалась ещё больше. Судя по её внешнему виду, как зверь, загнанный в ловушку, готова была накинуться на обидчика.
— Ну же, не бойся, - шептал я, не убирая протянутой руки.
Выражение её лица не менялось.
На самом деле, страшно было мне. Не за неё. Страшно было уже за себя. Убрав руку, я вернулся за молоком, сел в кресло напротив сидящей в углу сумасшедшей жены, и стал демонстративно пить из стакана. Всем видом, показывая благодушие и отсутствие каких либо потаённых намерений. Сделав последний глоток, я услышал голос женщины:
— Ты вправду не будешь заставлять меня пить лекарства?
— Честное слово, - подтвердил я.
— А ещё я не сплю, - встала она в полный рост.
— Ну, это твоё дело, дорогая, - как можно спокойнее отвечал я.
— А…
— В общем, если тебе станет плохо, и ты поймёшь, что пора принимать какие-то меры, что ты не справляешься сама, тогда скажи мне, и мы начнём решать проблему вместе. Так, я думаю, будет правильнее. Я же, со своей стороны, не буду иметь к тебе никаких претензий – сказав, я прошёл к дивану и присев, жестом пригласил Женю сесть рядом.
Борясь с сомнениями, она медленно приблизилась.
— Жень, нам нужно что-то делать с нашим браком. Нам нужно по-другому относиться друг к другу. Понимаешь?
Она покосилась на меня с недоверием. Я снова протянул к ней руку. Женщина вздрогнула. Взяв её руку, я притянул Женю к себе и, усадив на диван, обнял. Теперь она не сопротивлялась.
— Вот видишь, всё хорошо, - прислонив её голову к своей груди, я ощутил, как стучит собственное сердце. – Вот видишь, всё хорошо, не бойся. Не нужно меня бояться. Только вот, знаешь что?
— Что ещё, - тихо спросила женщина.
— Не нужно так с Ренатой. Как ты могла отпустить девочку одну в город…
— Ты совсем больной. Это тебе нужно глотать мои таблетки - перебила Женя, - какой город?! Бабушка живёт двумя этажами выше.
— Н-да?, - удивился я.
— Н-да, - передразнила она.
— Проехали. Тогда расскажи мне, что за женщина к тебе приходила. Чего она хотела?
— С какой целью интересуетесь, юноша? – осторожно шутила она в ответ. Я в очередной раз удивился резким перепадам е настроения. – Ты ведь сказал, что в мою жизнь вмешиваться не будешь. – Она снова становилась агрессивной. – Зачем сейчас вновь ты пытаешься влезть в неё? Что ты опять разнюхиваешь?! – уже кричала она, хотя и не пыталась отстраниться. – Ты обнимаешь меня только для того, чтобы запудрить мне мозги, притупить внимание, а сам хочешь вновь обмануть?!
— Подожди, подожди, - останавливал я Женю. – Не будь такой резкой. Всего-навсего, я хочу знать, кто к нам приходит и с какой целью. Я не хочу, чтобы кто-то навредил тебе. Нам навредил, понимаешь? Человек, который находился у тебя сегодня, совсем не внушает мне доверия. Я за тебя боюсь. Не хочу, чтобы тебя кто-нибудь, обманул.
Я понимал, что мои слова, были правдой, лишь отчасти. Казалось, что она видит моё вранье. Для того, чтобы врать правдоподобно, чтобы поверили окружающие, нужно самому верить в свою ложь, хотя бы отчасти. Я же ощущал, что задаю вопросы, только потому, что хочу узнать о Наташе. Кто она в этой жизни. Состояние здоровья супруги, её настроение волновало меня в меньшей степени. Ведь я даже разрешил не принимать лекарства, без которых у неё снова наступит болезнь.
