в руки. Талия шмыгнула носом, проглотила соленую слезу и вытерла глаза. Если дядю можно было спасти, то ей выпал третий шанс.
– В чем вообще смысл? – спросила она. – Зачем он все это делает?
– Это как-то связано с предназначением Скверны, – ответил Холт. – Помнишь, что он прокричал в конце?
– Но у Скверны нет никакой цели.
– Кроме как всех убить, – добавил подросток.
– Если Властитель убьет всех и вся, то станет разве что королем на пепелище.
– Может, он просто сумасшедший, – предположил Холт.
– Может быть, Ордену удастся что-то узнать. Когда мы им расскажем. После битвы. Если победим.
«Если победим… Сейчас даже мысль о этом кажется безумной».
– Я подумал, – продолжал Холт, – если мы победим, то на какое-то время вернемся в Умирающий лес. Вы с братом надеялись остановить эпидемию в тех местах. Его больше нет, но эта мечта не должна умереть вместе с ним.
– Мне бы этого хотелось. Мне бы очень этого хотелось. Но что ты имеешь в виду, когда говоришь «на какое время»? – поспешно добавила Талия, уцепившись за эти слова.
– Ну пока мы с Эшем… не двинемся дальше.
– Не говори загадками.
– Прежде чем мы уйдем. – Голос Холта снова стал глубже, утратив бо́льшую часть наивной жизнерадостности, которая поначалу так раздражала ее. – В конце концов, я же изгнан и лишен имени.
«Неужели это его действительно беспокоит?»
– Этот приговор не был должным образом скреплен печатью Озрика. А даже если бы и так, кто бы стал его соблюдать?
– Отношение ко мне было выражено предельно ясно, – произнес Холт все тем же резким тоном. – Я несущий хаос, тот, кто занял чужое место. В их глазах я ничем не лучше Скверны.
– Никто не просил тебя уходить, с…
– Потому что сейчас я нужен, – прервал ее подросток. – Мы нужны. Забавно, что правила действуют только до тех пор, пока люди не впадут в отчаяние. Я это понимаю. Я смирился с этим. Я понимал это, уже когда взял яйцо Эша и вынес его из башни. Но давай говорить честно. Если бы Властитель не раскрыл себя, я бы сейчас сидел в подземелье дворца.
Талия прикусила губу. Самое ужасное, что так бы все и случилось. И она знала это с того самого момента, как Холт сделал то признание.
– Кого волнует, что они думают? – упорствовала Талия. – Ты все еще можешь присоединиться к Ордену. Тогда это уже не будет иметь значения.
Но Холт покачал головой.
– Нам с Эшем нужна усиленная тренировка. Его магия внушает надежду, но сейчас мы слишком уязвимы.
– Орден защитит и обучит тебя!
– Недостаточно быстро. А для нас даже медленно. У них собственные правила и определенный темп. Для них не существует ранга выше Повелителя, а мы теперь знаем, что это возможно!
– Холт…
– Я не могу читать свитки или тренировать стойки с мечом, зная, что в этот момент кто-то умирает от Зеленой Гнили. Я не могу позволить этому случиться снова. Я не смогу этого вынести. Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу измученное лицо своего отца и его глаза, обращенные ко мне.
В горле Талии образовался комок. Она понимала его лучше, чем кто-либо другой.
– Но куда еще ты пойдешь, если не в Орден?
– Я не… Я не знаю. Просто в другое место. Далеко отсюда.
Холт выглядел смущенным. Тогда она поняла, что у него на уме.
– Я не доверяю Рейку.
– Он спас нам жизнь, – возразил подросток. – И он был готов тренировать нас с Эшем.
– Вот именно, – подчеркнула Талия. – Слишком быстро он согласился. Какая ему от этого польза? Он… он…
– Другой?
– Изгой, – закончила она, довольная словом, которая подобрала. – Он явно дезертировал из Ордена.
– Или его выгнали.
– Мастер Рейк обладает огромной силой, – вмешалась Пира. – У него много знаний и умений, которыми он мог бы поделиться.
Талия уставилась на Пиру, раздраженная тем, что драконица не поддержала ее.
– Он тебя явно очаровал.
Пира взмахнула хвостом и, фыркнув, свернулась клубком.
Не получив нового возражения с этой стороны, Талия снова повернулась в Холту. Тот, похоже, все для себя решил. Принцесса строго посмотрела на него. Быть честным – одно, но упрямым – совсем другое.
– Тебе следует вступить в Орден. Других вариантов просто нет.
– Если мы победим, ты так и сделаешь? Орден в Феорлене разгромлен. Тебе придется оставить свой дом и улететь в Атру, Коудхен или даже в Форнхейм. И ты сможешь так поступить? После всего, что случилось?
Талия неловко выпрямилась. Неужели он нарочно давит на самое больное место, напоминая о решении, которое она не хотела принимать и о котором не думала еще день назад?
Она дала клятву, которая связывала ее с Орденом. Она была никем, как и Холт, останься приговор ему в силе. Ее долгом было снова присоединиться к Ордену, получить новое назначение и служить, защищая ту страну.
А ее родина будет истекать кровью.
С ее уходом в пережившем вторжение Феорлене разразится гражданская война. Ее мать вернется в Бренин, и самые знатные семьи начнут соперничать за престол. Если им не удастся прийти к единому решению, засверкают мечи. Придерживаясь порядка, Талия могла оставить после себя еще больше хаоса. Броуд снова оказался прав. Имелись серьезные причины, по которым членам королевской семьи не следовало становиться Всадниками.
– Я знаю свой долг, – сказала она наконец.
– Это не ответ.
– Это мой ответ, – подчеркнула Талия.
– Почему ты пытаешься сделать вид, что тебе все равно? – вскинулся Холт. – Броуду было не все равно. Что бы ни предписывали клятвы, мы все еще люди.
Ему было легко говорить. Он еще не принес клятв, и ему не нужно выбирать: какие обязательства соблюдать, предпочесть правильный путь или легкий. А теперь она и сама не понимала, где из них какой.
Когда Талия не ответила, Холт с прохладцей в голосе добавил:
– Может, мы и разные, но я не могу просто повернуться ко всем спиной, как ты.
В душе принцессы вспыхнул огонь, на этот раз ее собственный, а еще невероятное желание дать пощечину этому глупому мальчишке, этому мойщику горшков. Она, Талия, лучше, чем кто бы то ни было, понимала, как он страдает сейчас, но это его не оправдывало.
– Если ты действительно думаешь именно так, я тебе не нужна.
Лицо Холта покаянно вытянулось, но он так и не нашел в себе сил извиниться. Талия подавила свой гнев и решила, что сейчас лучше оставить все как есть. В конце концов, им предстояла тяжелая битва.
– Если мы не победим, весь этот разговор ни к чему, – холодно сказала
