— Я в тебя верю, — уже более уверенно он взял ее за руку. — Кто бы что ни говорил.
Лера улыбнулась сквозь пелену слез. Такого друга, как Пашка, еще поискать надо… Глядя на него, нельзя было поверить, что именно этот человек умел угрожать и разговаривать совершенно по-другому, как будто не своим голосом. И что именно этого человека Волк называл опасным, тем, кто может навредить. Сейчас он выглядел так, как будто неделю назад выиграл в лотерею жизни, найдя нового друга и теперь был счастлив до слез. Она покачала головой, затем улыбнулась еще шире и обняла его, не обращая внимания на сдавленный вздох, как будто она его кинжалом проткнула.
— Спасибо, — прошептала Лера.
Пашка в растерянности приподнял руки, как будто защищался от кого-то. Этого он явно не ожидал. Затем неловко опустил их на плечи Леры.
В этот момент ей было так хорошо просто знать, что, пусть все самое сложное еще впереди, ее друг рядом с ней. А там — будь что будет. Вместе ни один шторм не страшен. Время летело быстро, прошло минут пять или шесть. В груди разлилось приятное ощущение тепла и защищенности. Ноги устали стоять в одном положении, но Лере было все равно.
— Когда я впервые тебя увидела, то подумала, что ты нахал, — голос от слез немного изменился, как будто просел.
— Что? — Пашка резко посмотрел на Леру: с усмешкой, удивленно. — А… я вспомнил. Мне кажется, если бы я посмотрел на себя самого со стороны, мне бы и не такое подумалось.
Лера тоже вспомнила свою фееричную фразу: «Допустим, я гуляю» и не сдержала широкой улыбки. Да и зачем? Все равно нет сил сопротивляться счастью. А затем прыснула. Слезы покатились из глаз, а Лера не могла остановиться, и в этой ситуации это казалось таким странным и ненормальным. Миткорд в опасности, Волк беспомощен, а она стоит здесь и смеется, как дурочка…
— Ну все, перестань. У меня сейчас вся рубашка в твоих соплях будет, — беззлобно проворчал Пашка спустя полминуты, пряча улыбку. Лера снова проиграла раунд своему организму и засмеялась еще сильнее.
— Хватит поднимать мне настроение. Может, я поплакать хочу.
— Да ладно тебе, не унывай. Просто представь, что было, если бы на моем месте сейчас оказался бы Ник. Тебя бы просто разорвало от хохота. Одной из его любимых остается шутка про нас. Про нас с тобой, представляешь? Вот придурок.
— И что он там придумал? — через некоторое время, поуспокоившись, спросила Лера.
— Э-э-э… я, пожалуй, тактично промолчу.
— А если нетактично сказать?
— С этим уже к нему обращайся. Я не буду этого делать, нет. Ты меня не уговоришь.
— Ну и ладно. Я все равно спрошу. Сам же сказал.
— Не надо, я же не всерьез, — Пашка выразительно посмотрел на Леру. — Если он узнает, что я тебе об этом рассказал, все станет только хуже, поверь мне.
— Хуже — это то, что Ник просто мне расскажет эту шутку?
— Нет. Он придумает другую. И не одну. А затем он будет, уже не скрываясь, рассказывать их нам. Чертов придурок.
— Ты его за это обожаешь?
— Я его, конечно, люблю, но точно не за это.
— А за что тогда?
— Это риторический вопрос?
— Нет.
— Тогда я сделаю его риторическим.
— Я все еще хочу услышать ответ.
— Тебе-то это зачем?
— Узнать, в чем секрет.
— Секрет чего?
— Секрет вашей братской любви.
— И что тут непонятного? Придурок придурка издалека видит, иначе он бы меня не подобрал.
— Нет, почему вы так долго живете вместе. Обычно братья и сестры расходятся, как только появляется возможность, но вы…
— Господи, Лера! Только не говори мне, что ты думаешь, будто мы…
— Любую возможность надо допускать, даже самую абсурдную.
— Да я бы ни за что…
— Все, я поняла, спасибо. Я же знаю, что Ник тогда вернулся со свидания. Ну, в смысле, когда мы только познакомились.
— Как… — Пашка выпучил глаза. — Как ты узнала?
— Я ведь тоже умная, — пробормотала Лера. Было уже совсем не холодно, Пашка походил на живую печь. Слезы тоже высохли, но ей хотелось еще постоять. Кто знает, когда еще выпадет такая возможность? — Красивый костюм, парфюм… это их первое свидание?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я откуда знаю? Я в чужие отношения не лезу.
— И правильно. А кто она?
— Она? А чем вызван интерес?
— Ничего плохого. Это чистое любопытство. Так кто же?
— Ну, как бы сказать… — Пашка мялся, оттягивая время. Было ясно, что лучше оставить этот вопрос в покое.
— Ладно, если ты не хочешь говорить, не буду допытываться.
— Что ты имела в виду, когда сказала, что подумала, я нахал?
— Ну, знаешь, «что вы здесь делаете» не звучало дружелюбно. Скорее нахально.
— Ну да, бывает со мной такое. Когда вроде настроение хорошее, грубить некому и незачем, но просто очень хочется с кем-то поссориться или подраться, да так сильно, что я иду на поводу у этих чувств.
Вот тут Лера и вспомнила про слова Волка. Может, в магазине и после первой встречи с Волком именно это с Пашкой и произошло?
— Ты пробовал сопротивляться? — прощупывая почву, спросила она.
— Осознанно — нет. Мне и делать-то ничего такого… злого… не хочется, но иногда я даже не замечаю, как слова срываются с губ, или как я уже держу кого-то за грудки, прижав к стене и что-то рыча.
— А теперь будешь сопротивляться?
— Попробую.
— Обязательно?
— Ага.
— Не очень уверенно.
— Это как сон. Граница между реальностью и дремой стирается, ты теряешь момент, когда засыпаешь. Если ты очнешься до того, как полностью заснешь, то кошмар тебе не приснится. И если я попытаюсь сдержаться до того, как начну действовать, то ничего и не случится. Это очень сложно, вот и все.
— И много раз у тебя это случалось?
— Ты со мной знакома несколько недель. Посчитай, сколько раз за все это время я срывался.
— Много.
— На самом деле не очень, но теперь их, наверное, будет меньше. Во всяком случае, я верю, что мне удастся их сдерживать.
— Надеюсь, у тебя получится. Потому что это жутковато.
— Когда я кому-то угрожаю?
— Нет, когда ты веселый и общительный, а через две секунды разговариваешь со мной так, как будто я твой заклятый враг. И уже не похож на себя самого.
— Скажи честно: в такие моменты ты думаешь, не сделаю ли я чего-то неправильного?
— Да.
— Потому что не доверяешь мне?
— Потому что не знаю, могу ли я на тебя положиться.
Они ненадолго замолчали. Лера давно потеряла счет времени, проведенному здесь, но уходить совсем не хотелось.
— Я бы себе тоже не доверял, — тихо пробормотал Пашка. Лера пыталась бороться с усталостью, но глаза все-таки слипались. Коса за спиной как будто стала в три раза тяжелее, ноги налились свинцом, и Лера почувствовала себя так, словно только вчера ее оставили делать лишнюю работу на стройке. Пашка убрал одну руку с ее спины, посмотрел на часы и охнул. — Надо закругляться. Пошли, поздно уже.
Лера медленно отстранилась, и как только Пашка оказался на расстоянии полуметра от нее, холодный ветер тут же вонзил свои невидимые иголки в плоть. Лера устало улыбнулась ему и поплелась к выходу с крыши. Пашка последовал за ней, держась довольно близко.
Лера еще долго надеялась на новую беседу с «настоящим» Волком.
Если все его слова — действительно правда, то определенно стоит узнать больше. К примеру то, почему он до сих пор не сделал ничего толкового, чтобы остановить вторую личность. И почему это Лера должна его жалеть… Слишком много вопросов.
И если его сознание может самостоятельно действовать днем, то почему до сих пор не сказало Лере? Чем дольше он тянет, тем больше невинных людей погибнет.
Обещание, данное Пашке, не особенно тяготило Леру. Она думала, что действительно не станет так хвататься за этот сон, будто это был знак свыше. Но, как оказалось, это немного сложнее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты что, всерьез взяла здесь номер? — удивился Пашка. — Зачем?
— Все странности происходят именно здесь, — пожала плечами Лера. — Первое, второе, массовые убийства, Диана… все это почему-то случается поблизости или вовсе внутри. Скорее всего, следующий удар тоже будет тут, а мне не придется бегать. И еще, Волк сказал, что он как-то связан с «Вулфианом». Это значит, что он здесь, возможно бывает, в смысле, когда не под действием Ога.
