приглашению нового приятеля зашел в штамповальное отделение, которое располагалось метрах в 50 от нашего цеха. Посмотрел на остервенело стучащие по листам жести станки и искренне посочувствовал девчатам, вынужденным работать в три смены в этом отупляющем грохоте. Увидел в работе пуансоны и матрицы. Периодические заказы на изготовление этих изнашивающихся деталей выполняли из инструментальной стали ХВГ токари-асы С. Овчаров и М. Половинко.
В «предбаннике» отделения было сравнительно тихо. Там трудился сортировщик, раскладывавший на отдельные стопки пакет листов жести. Этот виртуоз действовал со сноровкой сдающего колоду шулера. Всякий раз, взяв новый лист, он совершал волнообразное движение, ловил возникший при этом звук и играючи метал «карту» в одну из стопок.
Заметив мой интерес к процессу, наладчик пояснил, что листы в пакетах имеют неодинаковую толщину от 0,18 до 0,30 мм. В то время как разница в 0,10 мм требует соответствующей переналадки пуансонов. Иначе на крышках появляются разрывы и заусенцы. Измерять каждый лист инструментом замаешься. Поэтому сортировщики научились определять толщину с точностью до десятых долей миллиметра на слух. И делают это без ошибок. Отсортированная жесть подается к станкам, настроенным на соответствующую толщину листа. Определенным недостатком дежурных работ был постоянный вал заказов из так называемой мелочевки – единичных деталей разнообразного характера от изготовления мелкой шпильки до проточки седла клапана громоздкой паровой задвижки, требовавшей установки четырехкулачкового патрона и сложной центровки детали вручную. Кстати, на эту подготовительную операцию давалось 40 минут, в то время как сама проточка длилась несколько секунд. Иногда приходилось изготавливать специальную оснастку. Нормы времени на ознакомление с заданием, чертежом, подготовку рабочего места, установку и съем приспособлений и инструмента, как правило, были смехотворно малы. Вне поля зрения нормировщика оставалась проблема поиска и выбора на цеховом складе материала соответствующего вида и марки для будущих деталей. В итоге смены на рабочей тумбочке обычно лежала приличная стопка «закрытых» нарядов с жиденьким «сухим остатком» в рублях (а с 1961 года в часах), едва дотягивающим до нормы выработки. Бывали случаи, когда, несмотря на спринтерский темп, само выполнение нормы стояло под угрозой. Свой вклад в создание нервозной обстановки вносил нормировщик Швец, «резавший расценки» в угоду экономии фонда заработной платы. Причем, несмотря на имитацию «научного» обоснования норм обработки деталей с использованием соответствующего справочника, делал это довольно неряшливо. Время от времени в нарядах, на изготовление одинаковых деталей, выданных разным исполнителям, обнаруживалось существенное (от 30 до 50-ти процентов) несовпадение стоимости работ. При попытке «молодых» выяснить причину такого расхождения Швец использовал иезуитский «воспитательный» прием. Заявлял, что ошибся и корректировал более высокую расценку в сторону снижения.
Я не обращался к нему с просьбами о пересмотре несправедливых расценок ни разу, считая такие «челобитные» унизительными. Правда, однажды Швец увеличил первоначально отпущенное мне время на изготовление фланцев из вязкой нержавейки сразу вдвое, с 4-х до 8-ми часов. Сделал он это с подачи А. М. Сысоевой, случайно увидевшей «смерть резцам» – процесс обработки заготовок с зубчатыми, оплавившимися от элетродуговой резки, кромками и усомнившейся в правильности его расчетов. В критические моменты приходилось обращаться к мастеру цеха Н. С. Селезневу, который компенсировал возню с мелочевкой выдачей наряда на какие-либо серийные изделия. Так или иначе, с производственными заданиями я справлялся, даже перевыполнял, и, как выразился известный юморист, был «отмечен доской». Почета. Механического цеха.
Фото с цеховой доски почета.1960 г.
Коллектив цеха
Администрация цеха состояла из начальника – Антонины Михайловны Сысоевой, мастера цеха Нестора Савельевича Селезнева, мастера ОТК Ивана Васильевича Георгиевского, нормировщика Швеца (имени не помню), и бухгалтера Марии, фамилию которой я забыл.
Костяк специалистов цеха начал складываться в первые послевоенные годы под руководством бессменного начальника – А. М. Сысоевой. Специалист высокого класса в области металлообработки, вдова фронтовика, воспитывавшая дочь-школьницу, Антонина Михайловна, была душой и умелым организатором производства. Твердой рукой управляла коллективом из 115 мужчин и 7 женщин. Была награждена орденом Ленина. Пользовалась не показным уважением подчиненных за личное бескорыстие, беспристрастность в распределении работ, организацию справедливой (в рамках установленных свыше границ) оплаты труда и за внимательное отношение к бытовым проблемам работников.
Ее месячный доход не превышал, а порой был меньше, заработной платы наших асов из числа станочников, слесарей и других специалистов. Без излишней огласки она отказалась от предложенных ей с дочерью 3-х комнат во вновь строящемся заводском коттедже, попросив присоединить одну из них к квартире многосемейного соседа. Гордилась тем, что за двадцать с лишком лет работы на комбинате ни разу не попробовала дармовых консервов. Организовывала цеховые субботники для помощи нашим рабочим в строительстве индивидуального жилья или заготовке дров.
Одно из таких мероприятий едва не закончилось трагически. Летом 1959 года во время субботника по заготовке дров шлифовщик Вася Гузунов едва не стал жертвой немецкой противопехотной мины-лягушки. Дело было в Шапсугском ущелье. Решив прогуляться после загрузки очередной автомашины, Вася перепрыгнул линию наполовину осыпавшихся окопов и слегка углубился в лес. Мина оказалась под его ступней буквально через несколько метров. Василий объяснил, что догадался о ней по вибрации грунта: сработал вышибной заряд. Словно в замедленном кино он упал ничком, надеясь, что шрапнель ударит поверху. Основной заряд взлетел метра на полтора, но, к счастью, не взорвался. С пережитым стрессом Вася связывал появившиеся боли в сердце, на которые он жаловался в течение многих лет.
Фактическим заместителем начальника по производству был мастер цеха Нестор Савельевич Селезнев, 1902 года рождения, металлист с довоенным стажем, призванный в действующую армию 1942 году из Сталинградской области и находившийся на фронте до конца Войны. Согласно данным Министерства обороны, вклад старшего сержанта Селезнева Н. С. в обеспечение боеспособности 42-го Отдельного полка связи 4-го Украинского фронта был отмечен медалью «За боевые заслуги»[11]. Доброжелательный и уравновешенный по характеру он легко и умело решал возникавшие организационные и технические задачи. Однако внешняя невозмутимость, Нестора Савельевича не гарантировала от неожиданных взрывных проявлений его характера. Один из таких случаев вошел в цеховой фольклор и закрепился в форме популярного иносказания. Это было продолжение какого-то производственного спора между Н. С. и механиком жестяно-баночного цеха Санько. Первая часть конфликта происходила за закрытыми дверями в кабинете А. М. Сысоевой. Вторая-публичная, между цеховой конторкой и умывальником в присутствии нескольких станочников. Последнее слово было за внезапно вспыхнувшим «Нестором». Окончание фразы звучало так: «…потому, что я металлист! А ты – проститутка!».
С того памятного дня слова «я металлист…» приобрели в цеху статус поговорки, конечный смысл которой был известен лишь посвященным. Это обстоятельство позволяло
