в итоге сохранял рассудок и оставался верен себе. Под пытками паучихи они превращались в ее личных слуг, мечтая подарить безжалостной властительнице свои жизни.
С изменениями в облике и положении жестокость демоницы вышла на новый уровень. Кукловод оставил отпечаток на психике несчастной, лишив ее восьмой лапки, а расцветшая из-за этого кровожадность сослужила неплохую службу в деле получения титула правой руки демона Душ. Теперь ее страх перед демоном Тьмы, которому ей очень долго приходилось прислуживать, испарился. Осмелев, она напоследок бросила ему:
– К слову, тот мальчишка, которого тебе приходится опекать… Следи за ним хорошенько, ха-ха-ха. Молодые господа смертного мира такие аппетитные…
Эти слова глубоко засели в голове Сянцзяна. И пугающим было то, что семиногая паучиха редко действовала своими руками – удар можно было ожидать откуда угодно. Вдобавок с появлением новой преемницы владыки возникла и огромная недосказанность. Договор между демоном Душ и демоном Непогод, Го Бохаем, частично состоял в том, что властвующий хозяин нижнего мира гарантирует защиту ему и его делам Поднебесным. А из всех дел наставника главным было вознесение У Чана. Но речи паучихи звучали так, будто бы владыка решил сменить тактику, не предупредив об этом свою другую правую руку – Сянцзяна, который теперь не знал, кто он в мире демонов и как ему быть: продолжать выполнять приказ и оберегать Го Бохая или же вовсе отстраниться и наблюдать за всем происходящим со стороны?
* * *
К неописуемому изумлению присутствующих господ, обещанная церемония, которая должна была состояться через две недели, началась спустя восемь ночей. Как предполагали слуги, с тех пор как несчастная госпожа отошла от вопросов организации, все моментально встало на свои места. Большинству служанок, ежедневно посылаемых в ее покои, стало заметно спокойнее – теперь на них никто не срывался на пустом месте, а лишь слабо ворчал из-под одеял. Подготовка совсем подкосила женщину. Даже те, кто открыто не выносил ее, начали относиться к ней с большей мягкостью, пресекая любые попытки посрамить ее имя: «Не говорите так! Госпожа хоть и строга, но она чуть жизни не лишилась ради нас. Если бы не ее тревога по поводу церемонии, остались бы мы без новых покровителей Севера!»
Эти слова вызывали смех у ворона. Восседая на ветке, он приговаривал: «Несомненно, она так за вас волнуется…» Так, Сянцзян провел три дня на крыше, все же пообещав Го Бохаю сопроводить молодого господина в его долгом путешествии.
Сидя вдали от людей, Сянцзян пытался развлечь себя, как только мог, наблюдая за окружением. Однако куда бы его взгляд ни пал, он все время натыкался на наследника и его наставника. Их блаженство казалось ему невыносимым.
«Избалованный юнец… Снисходительный старик…» – бормотал он вслед этой парочке, каждый раз ощущая жгучую неприязнь от вида их улыбок.
Как казалось Сянцзяну, для Го Бохая и его вертлявого хвостика должно настать грустное время из-за предстоящей долгой разлуки, а они будто и не думали печалиться. Их неспособность жить настоящим подогревала в демоне сильное желание узреть, когда стены, окружающие их уединенный мирок, рухнут. Вся их сказочная идиллия, состоящая из взаимопонимания, доверия и преданности, должна осыпаться, как снег со сливовых деревьев, и тогда Сянцзян будет спокоен.
В данный момент Го Бохай и У Чан как раз прошли мимо ворона, и тот, буркнув нечто неприличное про себя, даже не удосужился поинтересоваться, чему же они так радовались. Наследнику приходилось видеться с остановившимися в поместье гостями и затрачивать на эти встречи почти все свое свободное время. После он устремлялся к наставнику и воодушевленно рассказывал о каждой мелочи:
– И затем уважаемая дева Луань Ай, та самая госпожа, прибывшая с Востока, выказав поклон, предложила погостить в поместье ее клана!
– Замечательно, У Чан, ты уже обрастаешь новыми знакомствами и находишь будущих союзников. Когда станешь богом, тебе будет важно иметь рядом надежных и честных соратников.
У Чан с легкой усмешкой отметил:
– Учитель говорит так, будто в небесном чертоге следует быть настороже. Разве существуют боги, встречи с которыми следует избегать?
– Ну-у-у, если бы я был настоящим богом, мне уж точно доверять не стоило бы!
– Ха-ха-ха, какие глупости!
Они приближались к домику воспитанника через закрытый мостик, и, остановившись, У Чан поинтересовался:
– Ах да, чем учитель будет занят, пока его ученик будет отсутствовать?
На это Го Бохай ответить смог не сразу. За столько лет ему впервые предстояло провести время в одиночестве на горе Хэншань. Он некоторое время раздумывал и, не придумав ничего лучше, склонил голову набок.
– Не знаю даже… Хочешь, я раздобуду новую литературу, и после твоего возвращения мы сможем изучить что-то помимо демонов и небожителей?
– Нет уж! Это ужасная идея, – улыбнулся У Чан. – Мне этих богов и демонов предостаточно, сам я хочу, чтобы учитель отдохнул, а не утомлял себя скучными книгами! – Юноша прошел немного вперед и вновь поинтересовался: – А по возвращении, чем мы, ждущие вознесения, будем заняты?
Го Бохай, уловив невинный взгляд воспитанника и играя с его ожиданиями, произнес:
– Несомненно, совершенствовать тело и дух!
Сказав это, Го Бохай не удержался и пощекотал У Чана за ухом. Тот, заливаясь задорным смехом, бросился вперед.
– Ха-ха, какие глупости! Чем же это отличается от нынешнего?
– А чего бы ты тогда хотел?
– Судя по всему, мы обязаны будем посетить святилища нынешних божеств. – У Чан принялся вспоминать, перебирая пальцы: – Водный храм богини с Юго-Запада, горный храм восточного божества ветров, храм западного бога войны. О, и я надеялся, что там мы будем осваивать не только древние тома, изъеденные временем и библиотечными червями, но и различные боевые искусства!
– Будем, – подтвердил Го Бохай.
– И даже искусство управления духовным орудием, которым владеют бессмертные и земные заклинатели?
Наставник заглянул в лицо воодушевленного ученика и не стал омрачать его настроение горькой правдой. Чтобы заставить шелохнуться даже маленький невесомый листик, наполнив его духовной энергией, У Чану потребуется приложить немало усилий, исследовать и взвесить множество тонкостей, а затем постигнуть и совладение с энергией ян – именно она для служителей верхнего мира считается средоточием всего светлого и чистого. Ее противоположность – инь, темная, – обречена вечно находиться в тени и негласно считается носителем негативных сил. «Сколько еще преград, – думалось наставнику, – нужно преодолеть юному ученику, прежде чем он сможет окончательно сформировать свои божественные силы и овладеть духовными техниками великих?»
Го Бохай смягчился, видя искреннее желание У Чана:
– И это освоим.
За коротким ответом последовал еще более сложный вопрос воспитанника:
– А демонов уничтожать будем?
Го Бохай замедлил шаг.
– Да.
У Чан разволновался, и в его глазах зажегся огонь от одной только мысли об уничтожении демонов. Тем не менее Го Бохай с тревогой взглянул на своего ученика. Каждый бог прошел тяжелый путь до вознесения: некоторые освобождали селения от страданий и хаоса, другие изгоняли тьму из Поднебесной, а некоторые совершали чудеса, подобно южному богу ночи, затмившему однажды солнце, или западному богу войны Лян Фа, создавшему стрелу Света. По опасениям наставника, необычайное рвение ученика убивать демонов сулило неприятности.
У Чан уже отличился, сойдясь в бою с Кукловодом. Этот нечестивец был далеко не таким опасным, как демон Тьмы, но был весьма злым и коварным противником. Новость о победе У Чана, словно огонь, разлетелась среди селений и вскоре переросла в легенду. Согласно ей, юноша не принял бой, а сразил соперника одним мощным ударом, только услышав об опасности для северного народа. Жителям под горой известие пришлось по душе, и как только первая статуя наследника клана была установлена в центре столицы, они окрестили место, на котором она стояла, святым, назвав его оплотом Севера. У каменных ног еще не ставшего богом молодого господина появились тысяча благовоний и подношений в виде свежеприготовленных ба́оцзы[38] с разнообразной начинкой.
Но не только новый каменный обитатель центральной площади удостоился чести и внимания простого люда – расцвел весь центральный город Севера: на домах висели большие красные бумажки с молитвами о «будущем боге У», каждое богатое
