ничего тяжелее пиалы чая и меча. Да и слуги, стоявшие в их тени, не знали ничего сложнее, чем подай или принеси. У каждого недовольного на лице застыл немой вопрос: «Благодетель Мэн Чао перегрелся на солнце?»
Старушка принялась отговаривать юношу:
– Что вы, как я могу просить господ о чем-либо, особенно о таком! Вы и так многое для нас делаете, не стоит утруждаться!
У Чан посмотрел на Мэн Чао, чье лицо выражало волнение и озлобленность из-за комментариев одного из господ. В этот момент его взгляд пересекся с обеспокоенным взором юной Луань Ай, которая протирала в нем дыру своими светло-серыми глазами. Наставник учил помогать любому, быть снисходительным, а в особенности помнить: он и его народ – единое целое. Невозможно господствовать над теми, кто страдает из-за разваливающегося крова, наблюдая из тепла за страданиями других, доверия не посеешь.
У Чан взглянул на старую даму, что продолжала уклоняться, и понял: она будет отказываться от помощи, сколько бы ей ни предлагали. Поэтому он подозвал Мэн Чао, стукнул пальцем по его плечу и что-то прошептал на ухо. Весь напор и желание юноши как рукой сняло, он покивал в ответ и спросил:
– Хорошо-хорошо, тетушка, как скажете. Ну и где мы можем расположиться?
Старушка без лишних слов провела господ по узкому мостику, демонстрируя им самые ухоженные домики. Бань Лоу и Цюань Миншэн быстро выбрали для себя просторное здание, приказав слугам принести вещи и закрыть за ними двери. Понимая, что выбор невелик, избранные с Юго-Запада разошлись по маленьким хозяйским постройкам. А когда черед дошел до последних незаселившихся, пожилая дама впала в легкий ступор: все трое указали на старые, обветшавшие дома.
С решением троицы она спорить побоялась, лишь украдкой взглянула на молодого господина У и проводила их по узкому мостику. Когда все четверо оказались у маленьких хижин, а Мэн Чао выбрал первый приглянувшийся домик, больше похожий на сарайчик, женщина остолбенела. Она уже невесть что себе надумала, поэтому обратилась к девушке, и Луань Ай поспешно указала рукой на похожий домик напротив, тем самым показав, что не собирается делить кров с юношами.
– Молодые господа, госпожа, вы точно хотите остановиться здесь? У нас найдется еще несколько домиков, побольше и получше этих. Не стоит тесниться. Все же нам неудобно…
– Это ничего, – уверенно кивнул Мэн Чао. – Мне и это подходит. Пусть лучше в тех домах с удобством располагаются наши старейшины.
– Что ж… тогда я оставлю вас. Но все же, если вам что-то понадобится…
– Мы найдем вас.
Пока еще не совсем стемнело, трое избранных проводили женщину и принялись обсуждать план.
– Уважаемый У Тяньбао, вы уверены, что это не оскорбит жителей деревни? – поинтересовался Мэн Чао.
– Полагаю, не должно. И прошу, если будет удобнее, давайте оставим эти формальности. Вы можете обращаться ко мне по первому имени. Я еще не привык слышать в свой адрес Тяньбао.
Оба без уговоров согласились.
– А вы не заметили, – продолжил У Чан, – когда старейшины представляли нас народу, они делали это в странной последовательности. А вторые имена? Назвали лишь мое…
Мэн Чао задумчиво сложил руки на груди:
– Возможно, очередность зависела от территории?
– Нет, – заверил его У Чан, – иначе они не прервались бы на южных господах.
– Может, дело в кланах? – предположила Луань Ай.
– Тоже нет, тогда они начали бы с клана У или двух других…
– Это точно так важно? – перебил его Мэн Чао. – По поводу имен: Чао – так меня зовут в быту. Ай тоже одарили вторым именем перед отбытием на Север.
У Чан посмотрел на непонимающие лица собеседников и про себя подытожил: «Значит, мне дали имя последнему…» И это его слегка задело: выходит, наследник не так хорошо знал тех двоих с Севера, которых звали Лоу и Миншэн, а он получил имя Тяньбао в последнюю очередь, словно младший сын в большой семье. Только не было никакой большой семьи, так почему владыка не занялся этим вопросом немного раньше? Выглядело так, словно мужчина и не помнил о таких заботах, как отцовство… И именно это осознание сейчас ранило У Чана. Трещинка на его душе, которая увеличивалась с каждым грубым словом матери, теперь снова начала расти. Но если раньше причиной этого была злость, то сейчас – разочарование.
Мэн Чао добавил:
– Я ношу имя Чао уже несколько лет, с тех пор как владыка Востока узнал, что я избранный Небесами… Имя от рождения – Фэн, и я уже успел отвыкнуть от него. Вот только почему это так заинтересовало молодого господина У?
У Чан помотал головой:
– Думаю, это не стоит большего внимания, просто размышления, не более…
– Может, – тихо заговорила Луань Ай, – старейшины-летописцы называли нас по степени влияния семей?
Юноши как-то странно притихли от ее слов. Не услышав от них ничего, молодая Луань решила, что ее вновь не так поняли.
– Я хотела сказать, что их подкупил…
Не успела она договорить, как У Тяньбао и Мэн Чао резко сорвались с места и прикрыли ее рот руками. От неожиданности она лишь икнула и выпучила глаза.
– Извините…
– Извини!
Оба – так же внезапно – отстранились от нее и принялись пояснять.
– Молодой госпоже лучше не говорить так никогда. Если кто-либо услышит подобное, о вас могут нехорошо подумать, а если об этом узнают сплетники…
– Они вас обвинят в клевете! – закончил мысль Мэн Чао.
Девушка, сдерживая икоту, кротко извинилась.
– Не стоит, мы понимаем, вы не со зла, – продолжил У Чан, – но впредь знайте: есть те, кто не станет разбираться. Даже если ваши слова несут добрый посыл.
Судя по лицу Луань Ай, в ее голове собралось немало вопросов, но задать их она уже не решалась и даже побаивалась: по-видимому, ей и мысль не приходила, что существуют какие-либо запретные темы для наследницы Востока. В конце концов, как ни крути, три клана – У, Ба и Луань, – во власти которых были огромные земли Поднебесной, по мощи сравнимы с правителями государств – разве можно наследнику одной из трех территорий перечить?
Однако любая попытка очернить деяния уважаемых, что посвятили свои жизни служению жителям Небес и безвозмездному волочению за будущими богами, находится под таким запретом, что даже главенствующие господа без неоспоримых доказательств подкупа старейшин страшатся думать о таком. И это сейчас прекрасно осознавали Мэн Чао и У Чан.
Оба представили, как кроткая красавица всенародно произносит свое предположение насчет четырех стариков, а добродетельные люди вместе с оскорбленными господами покрывают бедняжку Луань Ай клеймами: «продажной», «грязной», «цинóвкой[48] мира демонов». Многие, не знакомые с ее наивностью, даже не будут стараться понять ее слова – попросту нарекут наследницу клана недалекой, которая под влиянием темных богов попыталась очернить имена старейшин. Как именно ее слова отразятся на родном доме и правителях Востока, можно только догадываться.
– Х-хорошо, – кивнула растерянная девушка.
После победы над недопониманием троица не отправилась отдыхать, как это сделали все до единого в деревеньке Та, а разбрелась по территории согласно задумке У Чана. Юноши быстро нашли, в чем нуждались местные, и взялись подправлять то, что разваливалось и еле дышало, а юная Луань Ай, не привлекая к себе внимания, выхаживала по подвесному мостику в поиске нетяжелого дела.
Их помысел явно никто бы не понял, а может, и высмеял бы: три будущих бога, в числе которых два наследника огромных владений Поднебесной, познают труд простого люда, стирая тем самым неприкосновенный облик божества. Неизвестно, как на подобное отреагируют сами жители верхнего мира: разгневаются на неуважительное отношение избранной троицы или отвернутся от них, вручив каждому после вознесения по метле для вечного подметания улиц небесной столицы. Каждый заслужил такую жизнь, на которую трудился в прошлой, – наверняка бессмертные господа мыслят подобным образом, как и смертные.
Мэн Чао задержался на мостике, пытаясь вправить торчащую доску, а У Чан решил подняться на крышу одного из домиков, чтобы оглядеться. Идеи, как именно он может помочь местным с ветхим кровом, отсутствовали, и наследник прекрасно осознавал почему: юноша ничем не отличался от фыркающих на предложение помочь старушке будущих богов, он, как и они, жил отстраненной от смертных хлопот жизнью – едва ли он сможет отличить молоток от киянки. У Чан и подумать не мог, как далеко увлеченный идеей о помощи товарищ его заведет.
Он подтянулся, зацепившись рукой за самый
