— Демон вернулся в свою обитель, — Заверил его Григорий Арсеньевич.
— Демон?
— А вы думали, что это за тварь была? Отряд спасения на водах?
— Но… Но демонов не существует.
— Это вам только кажется… Однако пойдемте отсюда, поговорим чуть позже в безопасной обстановке.
И он вновь настоятельно махнул рукой куда-то во тьму.
Василий шел впереди с Катериной. И Кашеву ничего не оставалось, как последовать за остальными. Как бы то ни было, прежде чем что-либо предпринять, надо понять, где он все-таки очутился. Хотя легкость в теле говорила о том, что он и в самом деле не на Земле, а если и на Земле, то в месте очень странном.
Сделав более ста шагов, они миновали огромные бронзовые ворота. А может это была вовсе и не бронза, но металл очень на нее похожий. Призрачные огоньки Григория Арсеньевича и Катерины высвечивали лишь крохотные кусочки этих ворот — настоящих шедевров искусства, судя по фрагментам изображений, которые сумел рассмотреть Кашев.
Василий же ничего не замечало. Он шел впереди, обняв Катерину за талию, и они о чем-то ворковали.
Как только путники миновали ворота, те сами собой придя в движение с грохотом захлопнулись. Кашев аж подпрыгнул от этого звука.
Дальше была бесконечная неширокая лестница, вырезанная в белом камне, единственное, что удивило Кашева, так это ступени. Они казалось не пострадали от времени и тем не менее были явно равной высоты, так что идти было очень неудобно. Все время приходилось смотреть под ноги. Но для кого изначально она предназначалась или вырезал ее пьяный мастер? Василия же подобные лестницы ничуть не удивили, наоборот он обрадовался, поняв, что они напоминают лестницы в далеком Антарктическом городе — обители Слуг Ктулху.
Два раза по распоряжению Григория Арсеньевича путники останавливались. Однако никто ничего не говорил, никак не комментировал происходящее. Кашев тоже ждал. Наконец лестница неожиданно завернула и они вышли на площадку. За спиной у них возвышались бесформенные сказы, над головой чернело звездное небо, а прямо перед ними раскинулись руины некогда великого города — настоящего мегаполиса, потому что с того места где они стояли не было видно противоположного края города. Даже в своем падении этот гигантский город выглядел как нечто величественное, монументальное, поражающее былым величием.
— Добро пожаловать в Белый город, на обратной стороне Луны.
«Луны!» — мысленно фыркнул Кашев и только тут заметил, что теперь, ему дышится совершенно свободно, и воздух тут чистый, не то что там внизу.
— Нам стоит поторопиться, — продолжал Григорий Арсеньевич. — Вы же видели немецкие машины?
Василий кивнул.
— Та тварь, что принесла нас сюда, эффектно с ними разобралась.
Григорий Арсеньевич понимающе кивнул.
— Демоны не любят незваных гостей.
— Демоны? — с удивлением переспросил Кашев.
— Нет, техасские рейнджеры! — фыркнул Григорий Арсеньевич. Нам нужно как можно быстрее уходить отсюда. Люди Вилигута знают о вашем появлении и будет искать вас в этой части города.
— А мы?
— А мы пока спрячемся, и подумаем, как нам выкрутиться из всего этого?
— Из чего?
— Василий, ты бы лучше меньше спрашивал и быстрее шел… До Убежища добрых полчаса хода, а с немцами нам лучше не встречаться. К тому же здесь бродят Ми-го.
— Ми-го? — бросил Василия поползли вверх. — А эти твари откуда взялись?
— Привет с Юготта, — ухмыльнулся Григорий Арсеньевич.
— О чем вы говорите? — по прежнему недоумевал Кашев. — Иногда мне кажется, что вы бредите, а у меня… у меня… галлюцинации, как после балтийского пунша.
— То ли еще будет, — усмехнулся Григорий Арсеньевич.
Они шли и шли между руин белокаменных строений. А может это были вовсе и не руины, а удивительные архитектурные сооружения, не предназначенные для людей, подчиняющиеся иным эстетическим законам. «Нет, все-таки это руины», — решил Василий, хотя сейчас ему было на это совершенно наплевать. Он вновь был вместе с Катериной. Но надолго ли? Да и то, что Григорий Арсеньевич, обычно совершенно спокойный и уравновешенный человек нервничает сильно не нравилось Василию. «И все же было бы лучше, если Катерина оказалась бы в ином, более безопасном месте, — подумал он. — А с другой стороны, хорошо, что она здесь. По крайней мере, я теперь знаю, что с ней все в порядке, и не надо беспокоиться… Или надо…» И вновь перед его мысленным взором встал Зал Совета в Гоцларе — уродливые Ми-го и кровожадные дикари-каннибалы. Здесь же, похоже каннибалов заменили фашисты, и лучше ли это спорный вопрос.
Наконец Григорий Арсеньевич остановился перед странным нагромождение сломанных колонн. Судя по всему, раньше тут была колоннада, отчасти напоминающая творения Древних греков, только потом она обрушилась так, что создавалось впечатление, словно кто-то прошел по кругу, уронив их внутрь. Перед грудой разломанных колонн была небольшая каменная площадка чистая от обломков.
Григорий Арсеньевич наклонился и надавил на почти незаметный выступ на одной из каменных плит. Раздался страшный скрежет, и плита отошла в сторону, открыв начало широкой лестницы, уходящей во тьму.
— А теперь бегом! — приказал Григорий Арсеньевич и первым устремился во тьму, повыше подняв фонарик, который вновь начал светиться пульсирующим светом, словно огромная гнилушка. — Давайте, давайте! — прикрикнул он на своих спутников остановившись у стены на середине лестницы. — Этот звук далеко слышно. Через несколько минут патрули будут здесь, а я не хочу, чтобы они знали, где вход в Убежище.
Пока остальные заходили и спускались по лестнице, Григорий Арсеньевич ждал. Потом, шагнув к стене, он надавил на еще один незаметный выступ и плита со скрежетом опустилась. Одновременно на лестнице стало светло. Но это был тот же самый удивительный свет, что и в «тарелке». Невозможно было определить его источник, а посему казалось, что светился сам воздух.
Теперь Василий мог оглядеться. Перед ним лежала широкая лестница со ступенями разной высоты, предназначенная явно не для людей, по обе стороны в стенах были вырезаны барельефы столь отвратительные, что Василий сразу отвел от них взор. Однако, если бы его спросили, чем именно они ему не понравились, он бы не смог четко сформулировать своей ответ. Как и во многих творениях Древних было в них ничто иное, противное самой природе человека, от чего бросает в дрожь, Это чувство сродни отвращению к насекомым и змеям, которое инстинктивно испытывает человек.
И если статуи в городе Слуг Древних вызывали отвращение своим содержанием, то эти барельефы были сами собой отвратительны, в независимости изображаемых сюжетов, да и не хотел Василий сюжеты разглядывать…
Спускаться по лестнице пришлось долго, очень долго. К тому же из-за разной высоты ступеней, приходилось идти очень осторожно, все время глядя под ноги, иначе можно было бы споткнуться и полететь вниз, пересчитав все ступени.
Но все неприятное рано или поздно происходит к концу. Точно так же закончилась и эта лестница. Она привела в странный квадратный зал, все стены которого были усеяны небольшими нишами.
В противоположном от лестнице углу, возвышалась куча ковров и подушек.
— Мы собственно обосновались в том углу, — Григорий Арсеньевич указал на груду подушек, предлагая путникам последовать в том направлении. — Вы пока идите, располагайтесь, а похлопочу насчет ужина.
— Сейчас бы помыться, а еще лучше в баньке попариться, — протянул Василий, но Григорий Арсеньевич только головой покачал.
— Здесь мой милый Луна, а не средняя полоса России, тут нормально помыться не получится — вода в дефиците. Но ладно, что-нибудь придумаем, — и, повернувшись, он отправился к одной из ниш. Встав рядом с ней, Григорий Арсеньевич положил свой светильник на пол и водя пальцем по стене возле ниши начал бубнить что-то маловразумительное.
— Что это он? — испуганно пробормотал Кашев, но Василий знаком приказал тому заткнуться.
Григорий Арсеньевич не обращая внимание на зрителей продолжал ритуал вызова. Постепенно из ниши пополз черный дым. Вот он начал сгущаться, постепенно принимая формы существа, существование которого было просто невозможно. Это был некий ужасный набор из шипов, клыков и многочисленных оскаленных морд.
— Зачем звал? — голос твари был низким, утробным, от него ползли по телу мурашки.
— Как всегда, — голос Григория Арсеньевича был спокоен, но в нем чувствовалось некое напряжение, словно говорил он через силу, с трудом выдавливая из себя необходимые слова. — Но в этот раз забери весь запас.
— Хорошо, — ответило чудовище. — Оплата?
— Охранение склада.
— Хорошо, — повторило чудовище и так же медленно начало таять.
— Что это было? — дрожа всем телом поинтересовался Кашев.
