достижений - здесь практиковал Зигмунд Фрейд, - но и как процветающее сообщество музыкантов, художников, ремесленников и писателей. Прежде всего, это был элегантный город, гордый дом дизайнерской мастерской Wiener Werkstätte. Магазин Эрнста и Мими на Ландштрассе Хаупштрассе (главном торговом бульваре фешенебельного района Ландштрассе) как нельзя лучше вписывался в этот город, где продавалось изящное нижнее белье и стильные шляпки, разработанные и сшитые Мими.
Идиллическое детство изменилось с приходом нацизма. Аншлюс - присоединение Австрии к нацистской Германии - произошел 12 марта 1938 года, когда Эвелин было всего полтора года. Шесть месяцев спустя произошел погром "Хрустальная ночь", предвещавший ужасы Холокоста. Вскоре после этого в магазин Хаузнера вошел человек в красной повязке с изображением черной свастики в белом круге. "Теперь я ваш партнер", - объявил он. Подобные захваты еврейских предприятий происходили по всей стране.
Эрнст знал, что спорить бесполезно и даже опасно. "Нет, вы можете забрать все", - сказал он, затем, когда мужчина не смотрел, выхватил из кассы всю наличность и несколько товаров из запасов, выскользнул через заднюю дверь и побежал к многоквартирному дому, где жили они с Мими. "Собери все наши вещи, - приказал он. "Мы уезжаем, как только я найду грузовик и водителя".
Семья Мими готовилась к такому бегству с тех пор, как нацистские штурмовики вошли в Австрию. Брат Мими, дядя Эвелин Алекс Сегал, уже уехал в США, где пытался получить визы для всех остальных. Семья решила, что из-за Эвелин первыми должны приехать Мими и Эрнст, затем старшая сестра Мими, Эвелин, Танте Гизи (сокращение от Жизель) и ее муж, дядя Отто Шенбах, и, наконец, родители Мими. Эрнст разрывался между поездкой с Мими и попыткой помочь отцу, мачехе и пяти братьям с детьми выбраться из Польши.
Мими сказала: "Я не могу запретить тебе пытаться спасти своих братьев, но я забираю ребенка и отправляюсь в Америку, с тобой или без тебя. Я не поеду с вами в Польшу". Ее заявление определило судьбу семьи. Не желая бросать Мими, Эрнст решил сопровождать жену и дочь. Его выбор мог спасти им жизнь. Хотя он продолжал пытаться издалека помочь своей семье в Польше, даже его самые сильные усилия оказались бесполезными. К его неизбывному горю, все они были уничтожены после вторжения нацистов в Польшу, как это случилось бы и с Эрнстом, если бы он был там.
Тем временем в Вене Мими судорожно собирала чемоданы для себя, Эрнста и Эвелин, а также коробку с постельным бельем, любимой кофемолкой и кофейником и фамильным серебром. Эрнст нашел грузовик и водителя, и с наступлением ночи они поехали на запад, в сторону Швейцарии.
К сожалению, у них не было ни выездных виз, чтобы выехать из Австрии, ни въездных виз, чтобы въехать в какую-либо другую страну. Их схватили на границе и заставили вернуться в Вену. Вместе с другими потенциальными беглецами они были заключены в красивом особняке, захваченном немцами. Роскошная обстановка оказалась издевательством: заключенным не разрешали пользоваться туалетами и заставляли справлять нужду в углу комнаты.
После бесконечного ожидания Хаузеров вызвали к немецкому офицеру . Офицер подтвердил то, чего все боялись: скоро начнется война, и евреев будут высылать. Но, по его словам, "война закончится через несколько месяцев. Почему бы вам не отправить ребенка в Англию по программе Kindertransport?" (Киндертранспорт - это гуманитарная программа спасения, в рамках которой еврейские дети - но только дети, а не их родители - переселялись из Германии, Австрии и Чехословакии в Великобританию).
Мать Эвелин крепко обняла свою девочку. "Мы либо будем жить вместе, либо умрем вместе, но я не разлучусь со своим ребенком".
Затем заговорил Эрнст. "Сэр, если вы действительно считаете, что война закончится через несколько месяцев, может быть, вы захотите присмотреть за нашим серебром, пока мы не вернемся оттуда, куда вы нас отправляете? Оно слишком тяжелое, чтобы брать его с собой".
И, как по волшебству, внезапно появились выездные визы в Бельгию. Семью посадили на поезд до Антверпена; одно из самых ранних воспоминаний Эвелин - как отец посреди ночи нес ее на руках, с одной стороны - мать, с другой - охранник в черной блестящей шляпе, когда их провожали через границу.
Бельгия была лишь временным пристанищем. Зная, как легко немцы захватили маленькую страну во время предыдущей войны, Эрнст не мог чувствовать себя в безопасности, пока семья не окажется хотя бы в Англии.
И снова вмешалась судьба. В поезде, идущем в Лондон, они ехали в одном купе с двумя элегантными пожилыми дамами, обе - англичанки. Завязался разговор. "Они спросили, куда мы едем", - вспоминала Эвелин в своих частных мемуарах. "Мои родители на своем ломаном английском объяснили обстоятельства нашего поспешного отъезда из Вены. Они сразу же пригласили нас жить в их доме в Челтнеме, пока мой отец не получит визу для иммиграции в Соединенные Штаты". Мими стала их экономкой. (После войны, когда в Великобритании в течение многих лет продолжалось жесткое нормирование продуктов питания, ее родители в знак благодарности ежемесячно посылали миссис Кинг-Хармон и ее компаньонке посылки с консервами).
"ДРУГОЙ РЕБЕНОК"
1 сентября 1939 года Германия вторглась в Польшу, и началась Вторая мировая война. В течение нескольких недель Мими была арестована вместе с другими немецкими и австрийскими гражданами и интернирована на острове Мэн. Эрнсту, как польскому гражданину и, следовательно, союзнику, было разрешено остаться в Лондоне.
Эвелин оказалась в центре событий. Несмотря на то что она была австрийкой по происхождению, ей не разрешили сопровождать мать. (Позже она решила, что это произошло потому, что власти не хотели кормить еще один рот). Не имея возможности обеспечить ежедневный уход за трехлетним ребенком, Эрнст принял тяжелое решение: он поместил Эвелин в сиротский приют.
Когда Эвелин поняла, что происходит, она написала: "Я схватила его за колено - я была так мала, что могла дотянуться только до этого места - и умоляла его не бросать меня". Задыхаясь и крича сквозь слезы, она вспоминала: "Моя боль была такой глубокой, такой ужасной и такой пугающей. Я стала другим ребенком".
В конце концов она приспособилась, как это бывает с детьми. У нее был добродушный далматинский пес, который позволял ей кататься на своей спине, пока ей мягко не объяснили, что она может его поранить. Она научилась пить "вишневый чай" - из-за рациона сахара не было, поэтому ложку вишневого конфитюра размешивали в чашке с молочным чаем, оставляя на дне чашки немного кисло-сладкого приза. Перед сном она бегала по общежитию, стуча ложкой по изголовьям всех кроватей. "Конечно, у меня были большие неприятности. Матроне пришлось уложить меня спать
