яркой и искрящейся, но с ней я чувствовал себя спокойно. Мы всегда прекрасно проводили время вместе. Я думал: "С ней мне никогда не будет скучно".
(Смех Эвелин звучал на протяжении всего нашего брака. У нас был ритуал каждый раз, когда я путешествовал: Я звонил ей из Парижа, Токио, Лондона - откуда бы я ни был. Когда она брала трубку, я не произносил ни слова, а только тяжело дышал. Она разражалась смехом. Это было наше приветствие).
Эвелин вспоминала наше первое свидание иначе. "Леонард привез меня домой на такси и поцеловал в щеку", - вспоминала Эвелин, после чего отправилась на другой конец города в дом Лаудеров на Восточной 77-й улице, 13. Затем Эвелин поднялась наверх. Когда Эвелин открыла дверь в квартиру Хаузнеров, ее ждал отец. Она сразу же запаниковала. "Он никогда не ждал меня раньше. Я подумала, что с мамой что-то случилось".
"С ней все в порядке, - успокоил ее Эрнст. "Я просто хотел, чтобы вы знали, что это хороший мальчик".
Однако, вспоминала Эвелин, "я была на той стадии, когда все, что одобрял отец, я не одобряла, и это на какое-то время погубило ее". Она огрызнулась: "Если он тебе так нравится, почему бы тебе не выйти за него замуж?" - и убежала в свою комнату, хлопнув дверью.
Наше второе свидание едва не забило последний гвоздь в крышку гроба.
В марте 1955 года мои родители устроили вечеринку в своем городском доме в Нью-Йорке, чтобы отпраздновать мой двадцать второй день рождения. Я пригласил Эвелин в качестве своей спутницы. Не зная меня, мама нашла мою записную книжку и пригласила всех девушек, указанных в ней. На вечеринке было около сорока или пятидесяти человек, и неизбежно мы с Эвелин ненадолго разделились. Чтобы завязать разговор, Эвелин начала спрашивать разных женщин: "Откуда вы знаете Леонарда?" "О, я с ним встречаюсь", - ответила одна из них. "О, я с ним встречаюсь", - ответила следующая. Одна за другой давали один и тот же ответ: "О, я с ним встречаюсь".
После пяти или шести таких ответов Эвелин решила: "Для меня здесь нет места". Она собрала свои вещи и направилась к двери.
Потом она столкнулась с моей мамой.
"Куда ты идешь, дорогая?" - спросила моя мама. Эвелин сказала ей, что уезжает. Мама сказала: "О, Леонард очень расстроится. Пойдем, я отведу тебя к нему наверх".
Эвелин позже говорила: "Что я могла сделать? Она была как паровой каток". В любом случае, инстинкты моей матери попали точно в цель.
НОМЕР ДЛЯ ЗАПОМИНАНИЯ
Мы с Эвелин продолжали встречаться, пока я учился в OCS, а затем в Школе военно-морского снабжения. Поначалу казалось, что мы принадлежим к разным мирам. Она была первокурсницей колледжа, а я уже окончил колледж и служил на флоте. Эвелин вспоминала: "Он был первым, кто пригласил меня на ужин в ресторан". Если мы встречались до того, как я садился на поезд до Ньюпорта, я надевал свою военно-морскую форму, что очень ее впечатляло.
В самом начале я одолжил ей свой экземпляр "Богов, могил и ученых", популярной книги об истории археологии. Каждый раз, когда я спрашивал, как она справляется с этой книгой, она отвечала, что еще не закончила. Позже я пошутил, что мне придется жениться на ней, чтобы вернуть свою книгу. В свою очередь, Эвелин призналась, что держала книгу, чтобы я не перестал ей писать. Не бойтесь этого.
(После того как мы поженились, я часто подтрунивал над ней из-за этой книги. Я говорил: "Может, мне стоило просто купить еще один экземпляр". Эвелин язвительно отвечала: "Это обошлось бы тебе дешевле".)
Поздней весной того года, после того как я окончил OCS и собирался перевестись в Школу снабжения ВМС в Афинах, штат Джорджия, я заехал в Нью-Йорк и попытался научить ее водить свой обожаемый синий "Плимут". Мы поехали на Джонс-Бич, где на огромной пустой парковке было много места. Эвелин забыла отпустить аварийный тормоз и никак не могла освоить стандартное переключение передач. Она чуть не сломала коробку передач. Но это не имело значения.
Мы оба встречались с другими людьми, но для меня она уже была моим "особенным человеком", хотя я еще не сказал ей об этом.
Мы поддерживали связь, когда я уехал в море. Мне всегда было трудно запоминать цифры, хотя я был хорош в математике. На корабле USS Leyte одной из моих первых должностей был офицер по разгону, что означало, что я платил экипажу наличными. У нас было так много наличных, что я использовал шесть сейфов для их хранения. Согласно военно-морским правилам, нельзя было записывать комбинацию где-либо, а также использовать в качестве комбинации свой домашний адрес, день рождения или другое очевидное число. Поэтому я использовал номер телефона Эвелин, который помню до сих пор: TR3-0833. (Это было тогда, когда первые две цифры телефонных номеров соответствовали первым двум буквам соседской АТС: ACademy - западные 100-е, CIrcle - кварталы к югу от Columbus Circle, MUrray - район Мюррей-Хилл в восточных 30-х и TRafalgar - западные 80-е. 3 ) Ее номер я помнил всегда.
Моя мама тоже была поклонницей Эвелин. Мы сидели на крыльце нашего семейного дома на озере Мохеган, когда мама сказала: "Знаешь, из всех девушек, с которыми ты встречался, единственная, кто мне действительно нравится, - это Эвелин". Для такого упрямца, как я, который всегда отвергал ее вторжения в мои знакомства, это было музыкой для ушей.
"ЭТО ПРЕДЛОЖЕНИЕ?"
Когда в 1958 году я закончил службу и поступил на работу в Estée Lauder, я уже знал, что Эвелин - та самая, но все никак не решался заявить о своих намерениях. Тем летом она уехала в Северо-Западный университет в Чикаго на летнюю школу. Я очень скучал по ней. Когда она вернулась, то сказала мне, что поступила в Северо-Западный университет, потому что ее преследовал один человек из Чикаго, и она хотела в последний раз взглянуть на него. Видимо, он не прошел проверку, потому что мы договорились больше не встречаться.
К этому времени ее родители уже интересовались моими намерениями. Мы регулярно встречались, вроде как не расставались. Но я был молод, только что отслужил на флоте и начал увлекательную работу, которая отнимала у меня много сил и мыслей. Я не был готов взять на себя обязательства.
В то Рождество я пригласил Эвелин присоединиться к моей семье в нашем доме в Палм-Бич, штат Флорида, что было так же близко к заявлению о своих намерениях, как вывесить рекламный щит. В разгар наших каникул отец моей матери внезапно сильно заболел, и родители сбежали обратно
