А Змей отдает, не сопротивляясь, настойчиво предлагая ещё, ещё... Соль от слез сплелась сейчас с горечью и сладостью встречи. На этот раз пью я и ощущаю, как его сердце колотится, а тело под моими руками начинает подрагивать.
Я — магический сосуд, который может как дать Силу, так и полностью лишить ее. Сейчас Сила высшего Змея капля за каплей возвращается в Сосуд. Не уверена, что не плачу снова, потому что на щеках вода. Ариас дышит чаще, слабея, но упрямо стискивает меня и прижимается ещё сильнее, впиваясь в губы.
Я могу быть жадной, могу быть злопамятной, беспощадной... Могу отомстить, забрать все, если позволить. И он все равно разрешает мне продолжать.
Негодяй, обманщик, мерзавец, подлец, ядовитый гад... Какой же ты непреодолимо отчаянный... и любимый. Мой бесстрашный засранец... Хочу тебе верить, верю тебе... Верю.
Дойдя до точки невозврата, которую уже ощущаю, я останавливаюсь и перестаю брать. Теперь возвращаю... Капля за каплей отдаю то, что взяла, а затем добавляю больше, позволяя ему напиться из меня ещё раз.
«Возьми все... Я хочу сильного Змея».
Глава 31
Прижимаюсь ухом к груди Ариаса и краем глаза наблюдаю, как в глади воды отражается небо.
Мы уже не тревожим озеро, и я вижу, как рядом проплывают длинные рыбы, обманываясь нашей неподвижностью, почти без страха касаясь нас хвостами. Ровный ветер колышет траву у берега.
Ариас заставляет меня приподнять лицо.
— Дай умою, — кротко звучит его голос. Он зачерпывает воду и сосредоточенно умывает мне лицо, мокрыми пальцами вытирает от соли слез глаза, не забывает про уголки глаз, умывает щеки, сжимает и вытирает нос, который, конечно, полон соплей после истерики. Не дает мне сделать это самой.
Не противясь, смотрю на него и пытаюсь соединить два создавшихся у меня образа Ариаса. Тот Ариас и этот. Этот почти идеален. Тот... Вздыхаю и шмыгаю носом.
Это все один Ариас.
— Стой смирно... — ласково произносит он, убирает волосы и проводит мокрыми пальцами уже по ушам. Там сережки, которые он подарил.
Ежусь.
— Уши ведь не плакали... — прорезается мой голос.
— Ушкам тоже было нелегко, я видел, — возражает, обмывая и второе ухо.
На это мне нечего возразить.
— Значит, я была права? Ты надевал маску? — испытующе шарю глазами по его лицу, по глазам, все ещё высматривая признаки подвоха. Так страшно ошибиться снова... Сейчас Ариас кажется тем самым, настоящим, искренним, по которому я так скучала.
Я вспомнила, что скучала.
— Совершенно права, — соглашается. — И топор — не моё оружие. Ты верно предполагала.
Выдыхаю, ощущая облегчение. Значит не зря подозревала, не сошла с ума, нестыковки действительно были. И последние два дня, всё что я чувствовала к нему, было воспоминаниями о прошлом. Надо же... Память убрали, но тело — помнило.
— Как ты себя чувствуешь? — трогаю его лоб. Запоздало думаю, что у Ариаса может повыситься температура и из-за моих действий он опять может переродиться. Но лоб, вроде, не горячий.
— Как будто меня выжали досуха, а затем накачали до предела, — Ариас задумчиво посмотрел на свою руку, сжал-разжал пальцы. — Ты не такая уж и беззащитная змейка.
Он усмехается, замечая, как я гордо поднимаю подбородок.
— Змейка... А как же кролик?
Так много вопросов, которые хочется прояснить.
— Кролик? — улыбается. — Ты кролик тоже... иногда. Это твоя маска, прикрытие. Я иногда хочу назвать тебя кроликом и как кролика порой готов съесть.
— Не ешь меня... Я тебе ещё пригожусь, — впервые улыбаюсь, отвечая словами из сказки.
Теперь уже я зачерпываю воду и вытираю ему лицо от выступившей испарины. Заботливо умываю лоб, разглаживая прямые как стрелы брови, шею, плечи, грудь... Он молчит, наблюдая за мной, а в его глазах так много серьезной нежности, что меня будто окутывает в пуховое одеяло с головой.
Опускаю ладони в воду, и в меня впитываются крохотные частички Силы, которые растворены в озере. Сейчас я ещё лучше чувствую её, она проникает в меня через поры на коже как солнечный свет, оставляя греющее нежное тепло. Странное чувство, когда прохладная вода оставляет тепло. Наверное, частички магии есть просто... везде.
Зачем нужен Источник, если можно собрать Силу по каплям просто из воды?
Я тут же отдаю ее Ариасу. Пусть он будет сильнее прежнего. Его бархатистая кожа золотится под моими пальцами. Золотой Змей... Провожу пальцами от плеча до запястья, восторженно касаясь его татуировки на руке. Как только увидела, хотела потрогать.
Во взгляде Ариаса искрятся уже столько чертей, что из них можно составить боевой взвод, и идти с ним в атаку.
— Можно я удостоверюсь, что ты всё вспомнила?
— Можно...
Ариас коснулся пальцами моего подбородка, приподнял.
— Приоткрой губы... — тихо сказал и наклонился ко мне. Замер, касаясь губ губами. — Помнишь это?
Ариас говорит еле слышно, но я поняла. Нащупав мою руку, он сплел наши пальцы.
— Помню... — едва ответила, ощущая как разгорается тот самый... жар.
Губы шевельнулись сначала воздушно, а затем уже настойчиво затягивая меня в поцелуй. Пальцы сжимают мои пальцы сильно, почти до боли, и тут же ослабляют хватку, нежно поглаживая.
Он положил мои руки себе на шею.
— Помнишь, как обнимать меня? Как держаться? — Змей подхватил меня под бёдра, подсаживая на себя. — А то, что было в Сайпане?
Он вопросительно впился в меня глазами.
— Помню... — я невольно смутилась, ощущая его руки под бедрами. Для меня тот Ариас и этот — ещё не до конца соединились.
Он чувствует моё сомнение.
— Я все ещё не уверен, — шепнул в губы. — Думаю, тебе надо напомнить все как можно тщательнее... для надёжности. Давай действовать пошагово. Начнем с простого. Как меня зовут?
Нетерпеливо рванув ворот рубашки, Ариас впился губами мне в шею.
— Ариас! — ахнула, чувствуя, как он жарко прикусывает кожу.
— Неплохо...
Развернувшись, медленно зашагал к берегу, удерживая меня на себе.
— С-смотри мне в глаза. Я все ещё готов сдохнуть, чтобы продолжить... — прошептал он и остановился. — Мне сдохнуть? Остановиться? Продолжить? Что должно быть дальше? Вспоминай. Командуй, моя милашка...
Змей делает вид, что отдает мне поводья. Острые зрачки гипнотизируют, царапают первобытным желанием, настаивают... Крайне настаивают на конкретной команде.
Чувствую как под его взглядом кровь словно нагревается под кожей. Отвечаю так, как хочу я. Это то, что хочет и он.
— Продолжай...
Ах, эта победная улыбка.
***
— Жил-был злой, бессердечный змей. Был он настолько ядовит, что все знали — вместо сердца у него камень, а в крови — только яд. Однажды этот бессердечный змей повстречал маленького беззащитного кролика. Нет, змей не был поражен в самое сердце, он не потерял голову, но что-то в этом кролике змея привлекло. Почему-то именно этот кролик понравился змею достаточно, чтобы змей начал вокруг него виться. Вился он, вился и, вдруг заметил, что лапки кролика — волшебные, глазки — волшебные и сам кролик весь волшебный с ног до головы. Обманом поцеловал змей кролика и осознал, что кролик начинает быть волшебным для него в принципе, потому что существует. А потом овладел змей кроликом и понял, что его каменное сердце забилось. Это было, конечно, странно: сердце змея, забившееся из-за кролика. Так не должно было быть, но случилось.
В этот момент открылось сердце змея и увидел он, что перед ним вовсе не кролик, а маленькая беззащитная змейка. Но быть вместе им помешали: на волшебную змейку положил глаз могущественный великан. Пришлось тому змею притвориться, что змейка ему не нужна, отвергнуть ее, и обмануть соперника. Только вот волшебная змейка ему уже не верила, в руки больше не давалась. А великан взял и вообще стёр у ней все воспоминания о змее.
Тогда призвал змей ворона, который читает мысли и управляет воспоминаниями. Сказал ворон: «Победи меня, и я помогу тебе». Бился змей с вороном восемь дней и восемь ночей, но силы соперников были равны. В итоге сам Порядок остановил битву. Склонился ворон перед Порядком, согласился помочь змею и вернул память змейке.