Даже уничтожает меня.
Так почему, черт возьми, я не могу перестать думать о той ночи?
Эйден по-прежнему шлет обычные грязные сообщения о том, что он думает сделать со мной, когда вернется. С каждым днем они становятся все более грубыми и запретными. Я никогда не читаю их в присутствии тети и дяди.
Этот ублюдок губит меня, и у меня нет способа остановить это.
Поскольку тетя и дядя работают в выходные, я решаю переночевать у Ким в воскресенье. Через несколько дней у нас контрольная по математике, так что мы тратим некоторое время на учебу.
Дом Ким находится на стороне высшего класса. Их район кричит о богатстве, и он полон аристократов и денег. Я стою в спальне Ким и смотрю на балкон. Дом Ксандера находится напротив. Я даже представить себе не могу, каково это – соседствовать со своим ночным кошмаром.
Дом Эйдена находится дальше по улице. Он огромный, внушительный и… безжизненный. Никто не входит и не выходит.
Эйден, должно быть, все еще в своем лагере.
Не то чтобы меня это волновало.
Yellow группы Coldplay звучит с моего телефона, и Ким подпевает ему, роясь в своем шкафу.
Мы только что уложили Кириана спать после того, как повозились с макаронами с сыром. Мать Ким сейчас в своей студии, и ее нельзя беспокоить, когда она работает над следующим шедевром.
Кир казался вполне довольным тем, что на его воскресных свиданиях были только мы с Ким.
– Что ты делаешь? – Я наконец сосредотачиваюсь на ней и на всех нарядах, которые она разбрасывает по кровати.
– Ронан устраивает вечеринку в эти выходные. Он только что написал мне.
С каких это пор Ронан пишет ей эсэмэски?
– Ты действительно идешь на вечеринку к Ронану?
– Это выпускной год, Элли. Мы не проживем его дважды. – Она улыбается, позируя с шарфом из искусственного плюмажа на шее. – Давай, выбери что-нибудь.
– Пас. Меня не интересуют вечеринки.
– Перестань морозиться, и пошли.
– Нет.
– Однажды я собираюсь убедить тебя.
– Никогда, Сатана.
Я собираюсь переодеться в пижаму, когда мой телефон вибрирует.
Мой пульс почти учащается, когда я вижу имя Эйдена.
Эйден: Давай встретимся.
Я почти могу представить себе его властный тон, если бы услышала, как он произносит эти слова. Я думаю, это подтверждение того, что он вернулся из лагеря.
Эйден: Я скучаю по тебе.
Что-то так сильно сжимается у меня в груди, что становится больно.
Как он может так легко произносить подобные слова? Как он может так легко выводить меня из себя?
Эйден: Я знаю, ты тоже скучаешь по мне. Тебе не обязательно это говорить.
Высокомерный ублюдок.
И нет, я ни черта не скучаю по нему.
Кто скучает по своему мучителю?
По кошмару?
Эйден: И что? Ты собираешься встретиться со мной или мне следует импровизировать?
Понятия не имею, что это значит, но для меня это не может быть хорошо.
Эльза: Не смей.
Он не отвечает.
Будь проклят этот псих и будь проклята я за то, что показала, что мне не все равно.
Мой взгляд падает на Ким. Если его нет в лагере, то он, должно быть, идет на вечеринку к Ронану, верно?
– Ким! – Я бросаю свой телефон на кровать и подхожу к ней. – Не уходи, и я посмотрю с тобой корейскую мыльную оперу.
Она смеется, вытаскивая два платья.
– Мы сможем сделать это, когда я вернусь.
Черт возьми.
– Ксандер вернулся из лагеря, – выпаливаю я. – Ты же не хочешь столкнуться с ним на вечеринке, верно?
– Ксандер может идти к черту. – Ее губы вызывающе кривятся. – Я больше не позволю ему разрушать мою жизнь.
Ну черт.
Похоже, сегодня вечером я иду на вечеринку.
Глава 19
Когда мы выходим из ее машины и направляемся к огромному дому Ронана Астора, я пытаюсь убедить себя, что я здесь только из-за Ким.
Я ни за что на свете не оставлю ее одну на вечеринке, где присутствует Ксандер Найт.
Я нахожусь на грани срыва, и это проклятое осознание режет и царапает низ моего живота.
Это первый раз, когда я увижу Эйдена после того, как он прижал меня к капоту своей машины под дождем.
После того, как он вызвал у меня взрывной оргазм там, где нас мог видеть любой желающий.
Мог бы увидеть меня.
Что бы случилось, если бы тетя выглянула наружу? Если бы дядя вернулся домой? Если бы кто-то из соседей проходил мимо?
Связываться с Эйденом – значит провоцировать то, чего я никогда не хотела.
Потому что в тот момент все, о чем я думала, – это погоня за ощущением, которое он вытягивал из меня.
Боже. Я ненавижу его.
Глаза Ким блестят от возбуждения, когда мы входим в парадную дверь особняка Ронана. Громкая музыка отдается от стен еще до того, как мы входим. Дворецкий, вышедший прямиком из аббатства Даунтон, в униформе и с натянутой улыбкой приветствует нас.
Ронан – сын лорда, но дворецкие и официанты на вечеринке подростка – это уже слишком.
Я улыбаюсь, представляя, как он заставляет прислугу своих родителей обслуживать его бесконечные вечеринки.
Здесь почти все из школы. Странно видеть их без формы, смеющихся, пьющих и трущихся друг о друга под популярную музыку.
Для них это обычный воскресный вечер. Мы с Ким, пожалуй, единственные, кто их избегает. В течение двух лет я никогда не чувствовала, что упускаю из виду всю подростковую жизнь.
Однако Ким всегда говорила о таких вечеринках с некоторой грустью, от которой у меня сжималось сердце. В отличие от меня, она стремилась к нормальной подростковой жизни. Она хочет поступить в колледж с последним «ура».
Я не буду разрушать ее желания только потому, что эти вещи не для меня. Это ведь то, что делают лучшие друзья, верно? Они покидают свои зоны комфорта ради друг друга.
Ким одолжила мне узкие джинсы и черную майку, которая постоянно спадает с моего правого плеча. С тех пор как Ким похудела, ее новый размер немного тесноват мне, и я чувствую, что пылаю в брюках. Я не накрасила лицо и собрала волосы в расслабленный хвост на макушке.
Ким выбрала ярко-розовое платье, которое облегает ее миниатюрную фигуру и намекает на декольте. Она даже надела туфли на каблуках и распустила волосы.
Мы делаем все возможное.
Ее слова, не мои.
Dangerous Night группы Thirty Seconds to Mars заполняет пространство, когда Ким хватает напиток с подноса.
Я смотрю ей в лицо.
– Ты нервничаешь? Мы можем пойти домой, если хочешь.
– Нет! – Она смеется. – Мы договорились больше не убегать, помнишь?
– Иногда убегать – это прекрасно. Ну, знаешь, для самосохранения.
Она выпивает залпом половину напитка.
– Как ты это делаешь?
– Что делаю?
– Ведешь себя так независимо, Элли! Хотела бы я обладать твоей холодной головой.
Я приподнимаю плечо.
– На самом деле я не такая уж крутая, Ким. Я просто этого не показываю.
– Не показываешь?
Боковым зрением я замечаю темную фигуру, и кровь в моих венах превращается в лед.
Кровь.
Так много крови.
В твоих жилах течет стальная кровь. Ты не опозоришь его.
Навязчивый голос гремит в моей голове как голос демона. Кончики моих пальцев покалывает, и они становятся ледяными.
Желание очистить их до скрипа овладевает мной как наркомана, жаждущего дозы.
Странное ощущение пробегает у меня по спине, когда я чувствую на себе чей-то взгляд. Пустые, безжизненные глаза. Они наблюдают.
Они придут за мной.
Они сожрут меня.
Беги, Эльза!
СЕЙЧАС!
– Эльза?
Мой взгляд падает на Ким, которая машет рукой перед моим лицом.
– М-м?
– Ты будто отключилась. – Ее брови хмурятся. – Все в порядке?
– Да, – я заставляю себя улыбнуться. – Мне просто нужно в туалет. Я сейчас вернусь.
Я убегаю прежде, чем она успевает сказать еще хоть слово. С помощью одного из дворецких я нахожу туалет. Жжение под моей кожей становится похожим на адское пламя, готовое поглотить меня целиком.
