– Видишь? Ты уже отвлекся.
– Как они нашли зрителей?
– Это же инфореклама, – объяснила Марта, массируя Джиму плечи.
– Я даже не знал, что такая бывает.
– Просто в это время ты всегда спишь.
– Как все нормальные люди.
А в доме напротив Серж и Шэрон били лампы, сбрасывали пепельницы, замахивались друг на друга ножами и прочими способами занимались любовью. Серж повалил Шэрон на спину, головой к изножью. Безжалостно подавляя всякое сопротивление, он вошел в нее. Еще и еще. Потом схватил пульт и включил стоящий на шкафу телевизор, чтобы во время более скучных моментов поразвлечься.
– Сильнее! Сильнее! Сильнее!! – кричала Шэрон. – Быстрее! Быстрее! Быстрее!!
Она задрала длинные изящные ноги; Серж схватил ее за щиколотки и прижал к постели, чуть ли не к ушам.
– Да! Да! Да! Трахай меня! Трахай! Трахай сильнее! Я животное! Трахай грязное животное!
Серж увеличил амплитуду, одновременно переключая каналы.
– Смотри, опять ведущие продают всякую ересь. Готов поспорить, половина этих кухонных приборов не работает.
– Сделай мне больно! Сделай мне больно, гадкий!
– Меня поражает этот аспект нашей культуры, – продолжал Серж, не замедляя ритма. – Ты только глянь на зрителей в студии. Хочешь знать, почему у нас такое ужасное правительство? Потому что у этих придурков есть право голоса.
– О боже! Где твой фонарик? Сунь фонарик мне в задницу!
– Не могу. Коулмэн его потерял во время кражи со взломом. А я говорил, он мне дорог как память!
– Еще! О боже, еще!!!
– И где они находят зрителей? Вот что меня больше всего удивляет. До чего же конченой и жалкой должна быть жизнь, чтобы предпочесть ей такое извращение?
– Кончаю! Кончаю! О боже, я кончаю!
– Им просто нужна любовь, пусть даже поддельная, в обмен на покупку миксера. Семья как ячейка общества в нашей стране в большом упадке…
– Кончаю! Вот оно!.. Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай! Ай!..
– И все-таки покупатели им звонят, иначе они не заказывали бы себе эфир. Интересно, кто их смотрит? Кто среди ночи покупает всякую ерунду?
За стеной Коулмэн сидел перед телевизором с пивом в одной руке и с телефоном – в другой.
– Да, я хочу заказать электрическую перцемолку…
31
В лестничном колодце дома на Буш-бульваре колыхалась желтая лента, какой полиция огораживает место преступления. Наверху разместились несколько полицейских нарядов, среди них – сержант тампской полиции. На ковре меловым контуром было обозначено место, куда приземлился мужчина в шелковом японском халате. Сержант сидел на диване и смотрел телевизор. Он щурился и наклонял голову набок, тщетно силясь различить в зашифрованном изображении сосок. Закурил и засунул зажигалку в карман. В открытую дверь постучали.
Сержант поднял глаза и увидел человека средних лет в помятых слаксах, розовой рубашке и твидовом спортивном пиджаке. На голове – заломленная под старомодным углом мягкая фетровая шляпа. Черный галстук с гавайскими танцовщицами.
Человек вошел и показал золотой жетон.
– Агент Махони, управление полиции Флориды.
Сержант встал и выключил телевизор.
– Нет, я сержант Драйсдейл. Не знаю никакого агента Махони.
– Махони – это я!
– Так бы и сказали.
Махони сердито посмотрел на сержанта.
– Тупой болван!
– Косноязычный дурак.
– Давайте начнем заново, – подумав, предложил Махони.
– Я не против.
– Так что у нас тут?
– На стоянку вышла голая женщина, истекающая кровью и плачущая. Это показалось соседям подозрительным. Наши прочесали дом и обнаружили труп человека в халате-кабуки. Был застрелен в наркопритоне напротив тематического парка.
Махони сокрушенно покачал головой.
– Если бы мне давали пять центов каждый раз, когда я это слышу…
– …у вас было бы много пятицентовых монеток.
– Мир меняется, – вздохнул Махони. – Помню, можно было не запирать дверь.
– А я помню, когда малолетними преступниками считались ребята, которые обматывали дом директора школы туалетной бумагой, – подхватил сержант.
– Я помню, когда магазины закрывались в одиннадцать, – сказал Махони. – Все, как порядочные, ложились спать.
– Я помню, когда по улицам можно было спокойно ходить ночью и не бояться, что к тебе прицепится полицейская под видом проститутки, которую ты пожалеешь, дашь денег на такси, а потом полгода будешь рассказывать об этом в каталажке.
– Времена были проще…
– Дал на такси – значит на такси. Никто не сомневался…
– Прошлое не воротишь…
– Нельзя оглядываться…
– Дважды в одну реку не войдешь…
– А как мне было понять в темноте, что ей всего пятнадцать…
Махони жестом указал на меловой контур.
– Что подсказывают тебе годы практики?
– Тут поработал какой-то шутник. Умник. Комик. Думал, он очень крутой. Небось убедил открыть ему дверь – признаков взлома не обнаружено.
– Какой-то пробивной малый.
– Со льдом в жилах.
– Крутой чувак.
Сержант указал на кровь на потолке.
– Потом что-то пошло не так. Наширялся и стал бояться.
– И сошел с роликов.
– И обалдел, – сказал сержант. – И достал свою штучку.
– То есть пушку?
– Револьвер.
Махони посмотрел на кофейный столик. На нем лежал пустой мешочек для улик, на котором черным карандашом было написано «зажигалка». Махони указал на него.
– Факс был про зажигалку? Я за ней приехал.
– Что? – переспросил сержант, потом заметил, что мешочек пустой. – А, извиняюсь. Я прикуривал. – Сержант вытянул ногу, засунул руку в карман и извлек зажигалку. – Вот.
Махони надел резиновую перчатку и осторожно принял улику.
– В полицейской академии курс по отпечаткам пальцев появился, когда ты уже ее окончил, да?
– Я уже сказал: извиняюсь.
– Не важно. Я знаю, чья она.
– Правда? Откуда?
– Апельсиновая чаша. 1969 год. Суперкубок-три. Я уже видел эту зажигалку. И никогда не забуду.
Махони взял мешочек со стола, осторожно, как паука, подвесил зажигалку над ним и уронил в мешочек. Закрыл застежку и передал сержанту.
– Хочу на всякий случай исследовать отпечатки – вдруг ты хоть кусочек не замацал.
– Не вопрос, – пожал плечами сержант. – Наши ребята в лаборатории очень загружены, но один мне обязан. Вот я этим и воспользуюсь.
– Рука руку моет.
– Рука спину чешет.
Махони направился к двери.
– Еще один вопрос, – сказал сержант.
Махони обернулся:
– Какой?
– Тормозишь человека за превышение скорости, а он расстегивает блузку. И в чем моя вина? Тем более в такой тьме…
32
Джим и Марта сидели на веранде и ели вафли быстрого приготовления.
– Доброе утро! – На ступеньки поднялась Глэдис с корзинкой черничных пирожков. – Угощайтесь, только испекла.
Дэйвенпорты взяли по пирожку. Глэдис осмотрелась.
А где ваша новая машина?
– Ее угнали, пока мы вчера были в народной дружине. Глэдис присела на качели.
– Однажды и я попробовала. Увидела квартал в совершенно другом свете.
– О чем и я толкую Марте! Как коралловый риф: по ночам выползают самые невероятные существа.
– Ну, вряд ли все так плохо, – сказала Марта.
– Ты смеешься? – воскликнула Глэдис. – Сходи в три часа ночи в какой-нибудь круглосуточный супермаркет. Увидишь «ужастик» с зомби.
– Я же говорил, – поддакнул Джим.
– Помните, несколько лет назад кто-то убил нескольких студентов? – спросила Марта. – Один мой знакомый в то время служил в полиции. Он рассказывал: как только произошло преступление, полицейские открыли ящик и достали список «обычных подозреваемых» из двухсот человек. У некоторых даже не было приводов, только какие-то отдельные подозрения. Полицейские знали, кто они, где живут, и готовы были обвинить любого. И все эти люди ходили среди нас. А городок маленький.
– Хотел бы я увидеть такой список для Тампского залива, – сказал Джим.
– Да уж, – подхватила Глэдис. – Даже на нашей улице есть народ с очень странными суточными ритмами. Возьмите миссис Глазгоу с ее телескопом, или мистера Бринкли с бессонницей и ходулей «поуго». Мистер Ренфроу говорил нам, что у него долго горит свет, потому что он пишет книгу для детей, пока мы не узнали, что на самом деле он клепает самодельные бомбы. А миссис Андерсон и ее овчарка, которая в полночь выводит йодли? Местная электрокомпания сообщила полиции, что у Крампетов в три раза увеличилось энергопотребление. Во время обыска обнаружили лампы для парников. Кого я еще забыла? Ах да. Томми Лексингтон, который не женился и жил с мамой, пока ему не исполнилось сорок пять. Взяли прямо в «Макдоналдсе», забрызганного кровью, – ел хэппи-мил.
– Слушай, Глэдис, – сказала Марта, – ты говорила, что никогда не видела мистера Оппенгеймера?
– Ну да.
– Тогда и не смотри.
Автоматическая дверь гаража Оппенгеймера медленно поднялась. Оттуда выкатился экспериментальный самолет из набора «Сделай сам».
