– Спасибо, сэр Роберт. Они будут готовы.
– Значит, решено. А теперь идите.
– Я должен вам еще кое-что сообщить. – Шекспир вкратце обрисовал взаимоотношения в семействе Ле Нев и связь между Джаггардом и Макганном.
Сесил молча выслушал и кивнул.
– Продолжайте расследование, Джон.
Глава 23
В пивоваренной на Галли-Хоул Дейви Керка не было.
– После разговора с вами, господин Купер, он здесь больше не появлялся, – сообщил Ральф Хогсден. – А мне из-за него приходится крутиться. У меня заказы на бочки, которые я не могу выполнить.
– Вы знаете, где он может находиться?
– Наверно, слег из-за чумы. Керк никогда вот так не исчезал. На него всегда можно было положиться.
– Как давно он здесь?
– С Рождества девяностого года. Дела у него были хуже некуда. Рассказывал, что, устав от жизни в море, вернулся в Антверпен, да попал в немилость к инквизиции. Вот и пришлось спешно бежать. Я взял Дейви на испытательный срок и скоро понял, что он прекрасный мастер.
– Вы знаете, где он живет?
– Ага, недалеко от реки в Бэнк-Энде. Высокий и узкий дом с новым срубом и деревянной опалубкой в форме ромба. Должно быть, выложил за него сундук сокровищ. Уверен, Керк был пиратом, когда ходил в море. Если увидите его, скажите, чтобы он дал о себе знать, а то мне придется взять на его место другого работника.
Изнывая от жары, Болтфут пробирался по людным улицам Саутуарка. Вес каливера давил на спину, а старая абордажная сабля била по бедру. Увечная нога, казалось, стала еще тяжелей.
Дом был приметным, сложенным из отличных дубовых бревен. В точности таким, каким его описывал Хогсден. Болтфут подошел к невысокой входной двери и принялся колотить в нее рукоятью своего кинжала. Внутри послышались шаркающие шаги, но никто не открыл. Он снова постучал. Спустя минуту дверь открыла белокурая молодая женщина. Она выглядела встревоженно и вытирала руки о фартук, словно ее отвлекли от готовки.
– Да?
– Я разыскиваю Дейви Керка. Это его дом?
– Кому он понадобился?
– Меня зовут Болтфут Купер. Я уже разговаривал с ним в Хогсден-Трентс.
– Ну так его нет.
– Можно мне войти и подождать его?
– Он здесь больше не живет. Уехал.
Она хотела закрыть дверь, но Болтфут успел шагнуть внутрь и направился в глубь дома. Комната была скромной, но ухоженной. Чистые плетенные из камыша циновки на полу, в центре стол и стулья. На столе среди свежих фруктов и овощей лежал готовый к ощипыванию недавно забитый петух с великолепным переливающимся хвостовым оперением.
– У вас есть пиво, госпожа? Невыносимая жара.
Она с подозрением оглядела Болтфута.
– Вы всегда вот так запросто вламываетесь в чужие дома, господин Купер?
– Нет, я побоялся, что вы меня не впустите. Пожалуйста, кружку пива, и я уйду.
Молодая женщина взяла кружку, налила в нее пива из крана, что был врезан в стоящий в углу бочонок, и протянула Болтфуту.
– Вот, пейте и уходите.
Он глотнул. Пиво было хорошим и освежало. Он не слишком разбирался в подобных вещах, но он отметил, что женщина хорошо говорит, словно она – из благородной семьи, хотя ее пальцы были черными, как у посудомойки.
– Это пиво из Хогсден-Трентс?
– Нет, я варю сама. Не могу себе позволить покупать пиво в пивоварне.
– Хорошее пиво, госпожа, даже очень.
– Говорите, что вам нужно, и уходите. Когда я увижу его в следующий раз, а произойдет это, насколько мне известно, очень нескоро, я все ему передам.
Это была симпатичная, пышущая здоровьем молодая женщина, в добротной одежде, в чистом отглаженном платье светло-желтого цвета, как и ее волосы.
– Вы госпожа Керк, супруга Дейви?
– Я? Его жена? Он мой отец, болван. С чего бы мне выходить замуж за такого старика?
– Но он живет здесь с вами?
Ему показалось, что она – в замешательстве, словно не знает, как ответить на вопрос.
– Ну, живет, когда приезжает.
– Вы тоже голландка? У вас нет акцента.
– Я жила у тетки здесь, в Англии, пока отец был в море. Моя мать давно умерла.
Он взглянул на распятие на стене.
– Вы той же веры, что и ваш отец?
– Что вы этим хотите сказать? – возмутилась она.
– Я вроде ясно выразился.
– А что, если у нас разное вероисповедание? Разве члены одной семьи не могут придерживаться разных религиозных взглядов?
Болтфут подумал о своем хозяине Шекспире, убежденном протестанте, женатом на набожной католичке. Это принесло им немало проблем. Он пожал плечами.
– Нет, ничего. Не обращайте внимания. А где Керк? У него постоянная работа в пивоварне. Он должен быть где-то поблизости.
– У него есть еще одна работа. В другом месте. А я присматриваю за домом.
– Какая работа? Ральф Хогсден полагает, что он должен работать сейчас у него.
– А вам-то что?
– Я думал, вы знаете.
– Ну так вы ошиблись. Я понятия не имею, где он и чем занят, и никогда не интересовалась. Так что допивайте пиво и уходите. Сейчас же, а не то позову караульного.
– Он говорил вам обо мне?
– Ага, говорил. Сказал, что вы калека, сующий свой нос куда не следует. Вы ему не понравились, да и мне тоже. Так что уходите, вам здесь не рады.
– Он рассказывал вам о колонии Роанок и своем плавании?
– Уходите, господин Купер.
– А некая Элеонора Дэйр? Вы слышали это имя?
Она вздохнула, и ее плечи поникли.
– Конечно, я слышала о Роаноке. В Англии об этом все знают. Пару лет тому назад о колонии можно было прочитать во всех дешевых газетных листках, а в тавернах и трактирах только об этом и судачили. Не услышать обо всей этой чепухе можно было лишь только уехав, например, в Перу. Но если мой отец и был одним из тех, кто перевозил колонистов, это не означает, что он все знает. Да и я – тоже. А теперь мне нужно ощипать птицу, и, кроме того, у меня полно другой работы, поэтому я буду вам весьма признательна, если вы уйдете. Пиво я вам дала. А в остальном помочь не смогу.
Болтфут допил пиво и направился к двери. Он заметил картину на стене напротив распятия, это был искусно выполненный чернилами рисунок пары цесарок у медного котелка. Несмотря на простую деревянную раму, было видно, что рисовал художник. Он снова взглянул на почерневшие руки женщины.
– Красивый рисунок, госпожа. Это вы сделали? Вы рисуете чернилами?
Она ничего не ответила, а лишь пристально посмотрела на Болтфута.
– Я вернусь, госпожа. Скажите вашему отцу, что мне нужно с ним поговорить и что это для его же блага.
Болтфут довольно долго простоял на улице, укрывшись в тени, наблюдая за домом и надеясь, что Дейви Керк вот-вот появится. Даже в тени ему было нехорошо. В конце концов он почувствовал, что у него кружится голова; надо возвращаться домой, увидеть Джейн. Он начал протискиваться через толпу и прилавки Саутуарка в сторону моста. Из-за жары и быстрой ходьбы пот заливал глаза, а рубашка и штаны прилипли к телу.
У Лонг-Саутуарка он остановился. Надо было обыскать дом, неважно, разрешила бы она ему это сделать или нет. Выяснить, где у Дейви Керка другая работа. Нужно было остаться, пока Керк не вернется, ибо петуха она явно не собиралась есть одна.
Проклиная свою увечную ногу и адскую жару, он повернул обратно на запад. Последнее, что он услышал, был женский голос:
– Бобби, дай фартинг тому бедному хромому солдату.
Мальчик лет восьми сунул ему в руку монету. В замешательстве он уставился на монету. Пот капал ему в ладонь. Он поднял взгляд и на противоположной стороне дороги увидел женщину с серо-голубыми глазами, смотрящую на него из-под капюшона монашеской сутаны. А потом все исчезло.
Решение было принято за ужином. Кэтрин, Джейн, дети и Джек Батлер – если он вернется к рассвету – должны отправиться в родной город Кэтрин, неподалеку от Йорка на севере Йоркшира. Вместе с военным отрядом, о котором говорил Сесил.
Настроение у Кэтрин немедленно улучшилось, и она принялась хлопотать, упаковывая в ящики и мешки все необходимое для поездки.
Однако Шекспира тревожил один вопрос: где Джек Батлер? Он беспокоился не о том, что могло случиться с его слугой, а том, чтобы его семья отправилась в путь в сопровождении по крайней мере одного мужчины, которому он мог доверять. Он взъерошил волосы Эндрю Вуда.
– Ну, парень, если господин Батлер не появится, останешься за старшего.
– Да, сэр.
Отъезд Кэтрин, которой вместе с Джейн, малышкой Мэри и их подопечными – одиннадцатилетним Эндрю и девятилетней Грейс – предстояло преодолеть расстояние более чем в две сотни мили, сделал их недавние разногласия по поводу религии и отца Саутвелла несущественными.
– Я буду скучать по тебе, Кэтрин, – произнес Шекспир.
– Тогда поехали с нами.
Он вяло улыбнулся.
– Да, как только смогу.
– Я виделась с отцом Саутвеллом в Гейтхаусской тюрьме, – тихо сказала Кэтрин. – Топклифф пустил. Хотел позлорадствовать. – Она внимательно посмотрела на супруга.
