вернуться обратно, в безопасное место. С появлением в его жизни этого маленького, родного существа, которое нуждается в заботе и защите, Данил решил для себя, что за счастье необходимо бороться, а не отсиживаться за забором.
– Никитин Степан Даниилович, – громко поведал кому-то Стёпка и вежливо добавил, – до свиданья.
От дурного предчувствия у Данила скололо сердце.
– Кто звонил? – тревожно спросил он мальчика, когда тот положил трубку.
– Не знаю, какая-то тётенька. Должно быть, ошиблась номером, – сказал он прохладно.
– Что она спросила? – настойчиво допытывался Данил.
Стёпка почесал затылок, вспоминая, чего хотела женщина, как будто разговаривал с ней, по меньшей мере, вчера:
– Фамилию, вроде спрашивала, имя и отчество.
– Больше ничего?
– Нет, – сказал он после недолгой паузы.
Внезапная догадка осенила Данила, и вместе с ней страх холодными липкими пальцами подобрался к горлу. Звонила она, ведьма!
Как же он облажался! Желая проникнуть в этот тесный круг дорогих его сердцу людей, он по своей глупости навлёк на них беду.
Им простительно было многое не знать в своём комфортном, безоблачном мире, и теперь только от него зависело насколько долго продлиться их безмятежное неведение.
– Пап, – тихо произнёс Стёпка.
– Да, сынок, – ответил Данил, и сердце его наполнилось решимостью.
– Оставайся с нами. Маме без тебя плохо.
– Хорошо, Стёп, я приехал, чтобы остаться, – сказал Данил, потрепав его по вихрастой голове. – Я всегда хотел быть с тобой. Видеть, как ты растёшь. – На глаза ему навернулись слёзы, он неуклюже вытер их кулаком, не стесняясь своей слабости.
– Почему же ты нас бросил? – задал ему сын страшный и в то же время абсолютно справедливый вопрос.
– Я не знаю, – Данилу нелегко было сознаться в том, что он бездумно причинил им боль. – Наверно, я боялся, что вы мне будете мешать, – проговорил он еле слышно. – Я, я виноват, мне нет оправдания, – закончил он и как-то сразу сник, уронив лицо в широкие ладони.
– Мы тебя давно простили.
– Спасибо, – с трудом выговорил Данил, чувствуя, что других наград ему не было нужно. – Спасибо, – прошептал он ещё раз ему на ухо.
Стёпка доверчиво заглянул в его глаза, точно хотел понять, о чём он думает:
– Теперь ты больше не уйдёшь?
– Нет, я всегда буду с вами. – Он стиснул Стёпку в крепких отеческих объятиях. – Вот только решу одно очень важное дело, и всё у нас будет хорошо!
Мальчик отстранился от него и с самым простодушным видом заявил:
– Бандитская разборка?
– Нет, ну, что ты, – засмеялся Данил, жалея, что у него нет возможности поговорить с сыном о тайне. Мальчишки обожают такие истории. Поэтому, он всё же не смог удержаться, чтобы не добавить, – нужно кое-кого обезвредить.
Широко распахнутые глаза Стёпки загорелись восторгом. Он даже запрыгал на месте от нетерпения, но, поняв, что отцу не положено разглашать секретную информацию, быстро успокоился, серьёзно, по-мужски пожав ему руку. Данил был несказанно доволен впечатлением, произведённым на сына.
Тонкая связь, которая зародилась между ним и Стёпкой, как луч надежды, согрела и наполнила тёмную пустоту в груди Данила светом и радостью.
Его намерение защитить сына от злобы ведьмы, даже если ему придётся погибнуть, прочно укоренилось в сердце.
Черты его лица резко обострились. Он наспех поцеловал Стёпку в макушку и твёрдым шагом направился в прихожую. Мальчик побежал за ним следом.
Накинув бушлат, Данил грустно посмотрел на сына, точно хотел взором передать его душе нежность. Стёпка прислонился к стене, испуганно наблюдая за его действиями.
– А я могу сказать маме, когда она вернётся, что ты останешься? – спросил он вкрадчиво.
– Обязательно скажи.
– Здорово! – закричал Стёпка, кидаясь ему на шею.
Данил подхватил его под мышки и подкинул к самому потолку. Стёпка взвизгнул от счастья и прижался тёплой нежной щекой к бурому и колючему подбородку отца. Бережно опуская его на пол, Данил заметил, как в его пушистых ресницах заискрились слёзы детской доверчивой радости.
– Пап, ты только поосторожней там. Береги себя, – с тревогой в голосе, попросил Стёпка.
– Обещаю, – сказал Данил уверенным тоном, глядя в его ясные глаза.
20
На улице Данил расправил плечи, впуская в лёгкие новое ощущение не побитого жизнью старика, а человека, у которого всё же получилось заложить фундамент своего будущего. Он выглядел довольным и помолодевшим, как будто освободился от тяжкой ноши.
Откуда ни возьмись, в голову прокралась неожиданно странная и как будто чужая дума. Что, если бросить всё и бежать: от ведьмы, от Светы, от сына. Он запнулся на ровном месте и остановился, пытаясь разобраться в этих мыслях. Минуту назад он всей душой хотел остаться со Стёпкой. Он обещал ему вернуться, глядя в его доверчивые глаза. Если сейчас он поддастся слабости, то навсегда потеряет сына.
Напрягая лоб, он постарался прогнать навязчивую и постыдную идею. Она медленно рассеялась, оставляя после себя гадливое чувство, как будто он воспользовался беспомощностью парнишки, чтобы предательски ударить его в спину.
Злость накатила, как волна на пологий берег. Брови Данила сошлись на переносице, на скулах взбухли желваки. Он должен был разделаться с ведьмой, даже если её придётся убить ради безопасности Стёпки.
Проходя мимо витрины магазина, он увидел суровое, полное решимости мужское лицо.
«От каждой беды должна быть защита, – проронил он вслух, подбадривая самого себя. – И от неё найдётся».
Поворачивая в нужном направлении, он прибавил шагу, торопясь опередить ведьму, пока она не успела навредить Свете и Стёпке. Зная по прошлому опыту, что она не успокоится, покуда не отомстит своим врагам, в душе его становилось всё темнее и темнее. За долгие годы пустого существования ему впервые было что терять.
Улица начала казаться ему нескончаемо длинной.
Данил шагал и думал, думал и шагал. Он бросит пить, найдёт себе работу в городе, выходные будет проводить с семьёй.
Внезапно он снова остановился. Лоб его покрылся испариной. Размышляя ранее об убийстве ведьмы, он не отождествлял её с Владой. Для посторонних несведущих людей это будет самым настоящим убийством. Почему он раньше об этом не подумал? Неужели он сможет поднять руку на бедную девушку? В том, что она стала ведьмой, нет её вины. Равнодушие окружавших её людей сделало Владу лёгкой добычей для старой колдуньи. Из неё сумели вытравить всё доброе и светлое, что изначально есть в каждом ребёнке. А любая пустота рано или поздно чем-то заполняется. Будет это любовь или ненависть – в основном зависит от взрослых.
Ему было жаль девушку. Её рассказ о маленькой, всеми заброшенной девочке, был подкупающе искренним. Единственным оправданием в борьбе с ней был его собственный ребёнок.
Он похлопал
