в одиночество. Особые струны сердца задевали только праздники. От них нельзя было оградиться или спрятаться. Сцены всеобщего милосердия разыгрывались под Новый год, Рождество, на Пасху. Те самые добрые люди, что так неистово стремились разлучить его с женой, теперь навязчиво тащили его в гости, чтобы приобщить к семейному веселью. В каждой избе ему отводилось почётное место с краю. И оттуда он наблюдал за чужим счастьем, оставаясь в стороне. Улыбался каким-то своим мыслям и пил…
Самое страшное то, что в гибели его собственного счастья виноват был только он.
Данил прикурил папиросу, перекинул рюкзак через поникшее плечо и поплёлся в поиске трамвайной остановки.
Теперь его волновал только один вопрос: как она отреагирует на его неожиданный приезд?
Дождавшись своего трамвая, он зашёл в пустой салон. Сонный кондуктор не поленился пройти к нему в конец вагона, что бы продать билет.
До встречи со Светой оставалось два квартала, три остановки, пятнадцать минут езды и пять минут ходу.
Перед дверью в квартиру Данил долго не мог насмелиться позвонить. Он чувствовал себя глупым, а ситуацию нелепой, совсем как в детстве, когда проверял силу духа в какой-нибудь сумасшедшей выходке. В конце – концов он протянул дрожащую руку и утопил пальцем кнопку звонка. За железной дверью пропиликала красивая мелодия. Дверь открылась сразу.
– Ты! – оторопела женщина.
– Здравствуй, Света.
Она уставилась на него, как на привидение. На лице застыло странное выражение, как будто она хочет припомнить его, но у неё не получается.
Данил топтался в дверях, не смея пройти в прихожую без приглашения.
– Входи, – помогла она ему тихим голосом.
Он шагнул в квартиру, втягивая носом забытый родной запах.
Света стыдливо запахнула халат, скрестив руки на груди:
– Ну, что же ты, раздевайся.
Данил ждал от неё этих слов. Он приободрился, понимая, что у неё была возможность прогнать его сразу, и раз она не стала этого делать, значит, пожалела его. Да хоть бы и так, лишь бы сказать дала.
Он снял бушлат, разулся:
– А Стёпка где? – спросил он как бы невзначай, пряча от неё свой потерянный взгляд.
– В школе, – ответила она прохладно. – Ты зачем приехал?
– Вообще-то я по делам. Просто остановиться в городе не у кого.
– Ааа, – протянула она, и в её голосе Данил отчетливо расслышал нотки разочарования.
Сердце его испуганно вздрогнуло. Он почувствовал, что неверно начал разговор, мысли начали метаться, выискивая нужные слова:
– Знаешь, я давно хотел приехать.
– Что же не приехал, коль хотел?
Данил завертел головой по сторонам, отчаянно рассматривая прихожую:
– Не знал, как.
Света натянуто улыбнулась и пробормотала печально:
– Воистину – нелёгкое дело, – потом спохватилась, замечая подавленность гостя, и добавила мягче: – Проходи в кухню, если не торопишься.
Сохраняя видимое спокойствие, Данил прошёл следом за Светой, с каменным лицом уселся на предложенный стул, пряча дрожащие руки в карманы пиджака.
– Чай будешь? – спросила она отрешённо.
– Нет, спасибо, – торопливо отказался Данил, боясь сделать лишнее движение, чтобы не выдать трясущихся рук и не угодить в раздел окончательных трусов. – Как Стёпка?
– А что Стёпка? С ним всё в порядке.
– Он знает, что у него есть отец?
Света поперхнулась чаем и закашлялась.
– Ему десять лет, конечно знает. И потом, у всех детей есть отцы, даже у тех, которых воспитывают одни матери. Другое дело, нужен ли ребёнку такой отец?
Данил опустил голову и буркнул себе под нос:
– Ты меня бросила.
Света изменилась в лице и отвернулась к окну.
– Знаешь, давай не будем об этом. Я тебя не бросала. Если бы ты захотел жить с нами, мог бы переехать в город. Помнишь, я тебя звала?
Данил слышал в её голосе слёзы. В этот момент ему показалось, что он может всё исправить, вот сейчас вскочит со стула, обнимет её за плечи, но почему-то продолжал сидеть в ожидании дальнейших обвинений.
Когда она повернулась, в глазах её не было слёз, и голос её быстро пришёл в норму, становясь, как и прежде, холодным и безучастным:
– Мне сейчас некогда, я опаздываю.
Она стремительно вышла из кухни, оставляя лёгкий аромат весенней свежести. Данил услышал, как хлопнула дверь комнаты. Он поднялся со стула, выглянул в прихожую, так и не поняв, разрешили ли ему остаться или нет. Света вышла уже одетая в строгий деловой костюм с длинной облегающей юбкой.
– Кстати, ты надолго? – спросила она, мимоходом поправляя перед зеркалом рыжеватые волосы.
Данил охватил взглядом её высокую стройную фигуру и неожиданно для себя почувствовал укол ревности, заметив разрез на юбке.
Она вздрогнула, словно догадалась, что он её разглядывает, тряхнула волосами, и, немного подумав, быстро схватила с полочки помаду.
Повернувшись к нему, она застыла с каким-то нетерпеливым ожиданием и даже вызовом.
Данил скользнув взглядом по алому пятну губ на бледном, похожем на тень лице, ощутил жаркий прилив крови к голове и слабость в ногах.
Устремив глаза в пол, он как-то отрывисто и даже немного грубо проговорил:
– Я дня на два. Ты не против?
Она медленно, как будто тщательно обдумывала его слова, застегнула пальто, накинула поверх широкий кружевной платок с кистями.
– Да нет, оставайся. Ты нам не помешаешь, – сказала она и деловито перебросила лямку сумочки через плечо.
Данил стоял в надежде, что она не сможет просто так уйти, не выяснив до конца отношения. Он внутренне приготовился ко всему, если надо, оправдываться или просить прощения.
Но она молча открыла дверь, затем обернулась, что-то вспоминая:
– Еда в холодильнике. Ключ от квартиры на полке. Будешь уходить, запри дверь на один замок, верхний. У Стёпки нет второго ключа.
И всё…
Ничего не было: ни слёз, ни упрёков, ни истерики- полное равнодушие. Данил остался один.
На что он надеялся все эти годы?
Он прошёлся по прихожей, задерживаясь возле зеркала. Встретившись взглядом с озлобленными глазами замученного одиночеством человека, он отпрянул назад в страхе, что этому существу под силу заставить его держать перед ним ответ, а это значит снова и снова ворошить незаживающую рану. Он понимал, что не сможет объяснить ему, что как и десять лет назад схватка между ним и городом, отнявшим у него Свету, была проиграна. Ему, опустошённому пьянством, бездельем, а главное потерявшему столько драгоценного времени, нечего было предложить молодой, успешной женщине. И потом сколько всякого наслоилось, теперь вот ещё и ведьма… Будь она не ладна!
Данил потащил телефонный справочник из кармана бушлата и уронил журнал с кроссвордами на пол. Подняв его, он покрутил головой, не зная, куда его положить. Прошёл на кухню, оставил журнал на
