же вонзит его в меня…
Глава 18. Наизнанку
Дождь. Много дождя. Льет, как из ведра. Но мне плевать. Вода не кажется ледяной, готовой сковать движения в миг, а влажный воздух лишь дополняет картину. Делал ее более чувственной. Эротичной. Как девушка передо мной.
Из-за густого пара не видно ее лица, только силуэт обнаженного тела, частично прикрытого длинными волосами. Черными, как смоль. Мокрыми. Липнущими к бледной коже неровными полосками, настолько сильно, что можно обжечься от прикосновения. Но не мне. Ведь температура наших тел одинакова.
— Олег, — слышится мягкий шепот сквозь стук воды о землю, а затем моих губ касается что-то мягкое, нежное. Ее губы. Полные. Гладкие. Без единого изъяна или царапающей трещины.
Сладкие, как вишня.
Откуда эта незнакомка знает мое имя? Не знаю. Этот вопрос вылетает из головы, когда мягкие ладони касаются моего тела. Плеч, груди, плавно опуская на напрягшийся пресс. Проводят пальчиком четко по шраму между кубиками. Ни шагу влево или вправо. Только вниз, к плавной русой дорожке.
Отрывается от моих губ, спускается ниже по шее, по груди. Проделывает тот же маршрут, что руками.
Половой орган моментально напрягается в предвкушении ласк. Да вообще все тело напряжено до предела. На максимум. Не говоря уже об эмоциях, которые бурлят внутри, как колет в ведьм нском логове. Невозможно терпеть долго, хочется развернуть эту красотку лицом к неожиданно появившейся стене и войти в ее податливое тело. Уверен на сто процентов, она не будет против.
Но вместо этого она опускается на колени и поднимает на меня гипнотизирующий взглядом светло-карих глаз, обрамленный черными ресницами. До жути знакомый и родной.
Как она здесь окалазась? Почему лезет ко мне? И почему желание войти в нее здесь и сейчас не пропадает?
— Что ты де…
— Хочу тебя, Олежа, — и накрывает своими вишневыми губами розовую головку.
Еб вашу мать!
Мне словно голову простреливают мощным зарядом тока. Уверенным. Сильным. В самое ядро. А она все продолжает свои движения ртом, языком, губами. Ласкает меня, пока я глажу ее запутавшиеся волосы. И поднимает невинный медовый взгляд. Как ангел воплоти. Нежный. Чистый. Порочный.
И в голову тут же приходит мысль, что этот самый ангел создан не для меня…
На часах пять утра. Я весь мокрый, будто водой окатили и горячий, как во сне. Сон. Всего лишь сон. Не первый и не последний.
Подсознание не часто радует меня такими «приятными» сюжетами. Сначала мне снилась Яна. Давно, больше полугода назад, когда только-только расстались. Всего пару раз, но это были мощные пару раз. Настолько, что после них долго приходил в себя в прохладном душе.
Тогда я чуть с ума не сошел, пока не забыл о бывшей, но сейчас дела обстоят гораздо хуже. И дело далеко не в эрекции, которая даже в душе не падает, а в девушке, которая снится несколько ночей подряд. Моя Ева. Я вправе называть ее своей? Вряд ли. Нам не суждено дойти до этой стадии. Причины объяснять не стоит. Все и так ясно, как дважды два.
Она слишком мала, юна, и вряд ли относится ко мне, как к мужчине. А я не хочу стать ее новым ночным кошмаром. И не стану, если выдержу это испытание. Нужно всего лишь время.
«И новые отношения», — подсказывает голос разума. Да, и они тоже.
Нужно забыть. Переключиться. Выкинуть это влечение из головы. Раз и навсегда. Пока я не сошел с ума.
Странное увлечение ею стало чем-то вроде одержимости. Мне обязательно нужно заглянуть в комнату и посмотреть, как она засыпает, как просыпается, накрыта ли одеялом, или же скомкала его, как обычно. Не мерзнет ли. Сыта ли. Чего желает в данный момент. О чем думает. Не просыпается ли от кошмаров.
Не сильно ли я оттолкнул ее в тот раз…
Снова стою в ее комнате. Ева сбросила одеяло и свернулась калачиком, обнимая свои длинные ноги, подушка валялась в стороне. И так каждый раз, когда я захожу в комнату. Каждый раз накрываю ее хрупкое тело одеялом, приглаживаю темные волосы, чтобы не лезли в лицо, и ухожу, налюбовавшись со стороны моим маленьким ангелом еще пару минут.
— Олежа…
Тот же шепот, что и о сне. Ласковый и бархатистый. Показалось, что Ева проснулась, но ее глаза оставались закрытыми. Послышалось, может. Точно послышалось — лежит так же неподвижно.
Выхожу из комнаты и иду на кухню. Смотрю на снег за окном. Не первый, но самый продолжительный. Она говорила, что любит зиму. Любит крупные хлопья снега, опускающиеся на уличные просторы, любит ловить снежинки языком
А я не понимаю, в какой момент влюбился в нее…
Последние дни казались слишком трудными. В плане воздержания. Картины, на странность, писались легко, за пару недель доделал все необходимое и покрыл лаком. Не без помощи Анжелы, конечно, однако к ее услугам прибег лишь дважды и то днем, когда Ева была на парах. Чтобы снова не увидела, как низко я пал из-за нее.
Мы больше не ссорились, но и не откровенничали, как она когда-то обещала. Жили мирно под одной крышей, но при каждом нашем столкновении вокруг накалялся воздух, а внутри все напрягалось. Да и снаружи тоже.
Наверное поэтому я часто запирался в студии. Пытался держать свои мысли в узде. Но не получалось. И это стало ясно, когда я взглянул на полотна иными глазами. На каждой картине, подготовленную к выставке, видел черты лица Евы. Цвет глаз, структура волос, тон кожи. Даже чертов Микки-Маус засветился на заднем плане. Вспомнил ее короткую пижаму. Ее любимую. Она больше оголяла, нежели прикрывала самые красивые части стройного молодого тела.
Даже сейчас, от одних только мыслей, стояк едва получается скрыть под домашними штанами. Может, снова в душ сходить? Вряд
