как… мужчина, которого не хотелось отпускать…
Он почти не касался меня. Только рукой поверх моей ладони, сжимающей ту хреновину. Но я ощущала его так близко, как никогда. Непростительно близко. Обманчиво. Порочно. Словно меня обнимали сзади. Душевно. Тепло. Как никто и никогда. Спиной я ощущала биение его сердца. И своего. В унисон. И я бы откинула голову назад, на его обнаженную грудь, прикрыла глаза и представила, что мы… мы…
Реальность не вовремя вклинилась между нами. Мы никто друг другу. Он человек, который наверняка пожалел детдомовскую оборванку, а я балласт в его жизни.
Тот самый, который можно легко выкинуть…
Он разозлится, когда узнает, о чем я думала. Обязательно. Дура! Сама попросила научить рисовать, сама прижалась к нему и пыталась прочувствовать его прикосновение. Насладиться им. Вдруг Олег не выдержит и вышвырнет, словно меня никогда не существовало? Как ненужную вещь. Наверное, поэтому убежала, сверкая пятками. Нехотя. Но лучше вовремя остановиться, чем слышать в свой адрес оскорбления. От него…
Этой ночью я так и не сомкнула глаз. Спала урывками. Периодически трогала правую кисть в том месте, где он касался меня. Перебирала эти крохотные мгновения нашего единения, не заметив, как уснула… всего на полчаса.
Будильник все же вывел меня из царства сна.
Как всегда, Олега нигде нет, а я иду готовить для нас завтрак. Может, он хочет что-то особенное? Может, как-то удивить? Только как? Интересно, он сильно злится?
— Позавтракала? — внезапно раздается за спиной его голос. Обычный. Не злобный, не раздраженный. С утренней хрипотцой. Но расслабляться рано. Вдруг еще не вспомнил с утра пораньше?
— Нет еще. Сейчас приготовлю, — отвечаю, повернувшись к нему.
Вот знаете, есть просто идиоты, есть красивые идиоты, а есть такие, как Олег. Красивый и умный идиот. Ладно, шучу, он совсем не идиот. Он привлекателен, особенно по утрам. Волосы в разные стороны топорщатся, взгляд не такой сосредоточенный, а серебряная радужка сияет, словно только что почистили и сделали огранку. С его появлением помещение сразу же наполняется свежестью. Морским бризом.
Почему раньше я не замечала этого?
— Расскажешь, с кем подружилась? — внезапно ошарашивает вопросом, ударяя ложкой по яичной скорлупе. Та трескается, создав множество неровных дорожек. Как у мрамора. Слежу за каждой, стараясь не замечать пронзительного серого взгляда.
— Ты о чем?
— Вчера ты рассказывала нам с Эдгаром, что подружилась с какими-то парнями. Кто они?
А я и забыла об этом. С ребятами из интерната я больше не общалась, в студенческую общагу не заявлялась, а с нынешними одногруппницами общий язык не нашла. Зато один парниша находился со мной на одной волне все это время. И с лабораторками по физике помогал, и с матанализом, не говоря уже о начерте, который я совсем не понимала.
— Ну не с парнями, а с парнем.
— Как его зовут? — в его голосе слышится напряжение, глаза так пристально уставлены на меня, словно пытается поймать на лжи.
— Зачем тебе?
— Мне интересно, с кем ты общаешься.
А вот мне не очень хочется рассказывать. Неудобно. Я будто отчет даю.
— Валера. Обычный смертный из обычной семьи, — сообщаю ему, глядя, как он аккуратно избавляется от скорлупы сверху и зачерпывает яйцо ложкой. Как аристократ, блин. А я просто его съедаю. Целиком. Взяв в руки. Ненавижу яйца всмятку.
— Ну ладно, — говорит Олег после затяжного молчания. — Если будет приставать — кричи. Морду набью.
— Не переживай, сама набью.
— Знаю-знаю. Предоставь это дело мужчине, не пачкай больше кулаки.
Черт, а мне приятна его забота. Приятно, что расспрашивает, интересуется и… Ревнует? Да нет, глупости. Просто заботится обо мне, как старший. Как мудрец, приютивший в своем логове неадекватного дилетанта.
Доедаем завтрак, собираемся и едем до университета. В тишине. Даже по радио ничего толкового не передают. Олег внимательно следит за дорогой. Иногда напрягает челюсти, иногда сжимает руки на руле до побеления костяшек. А я смотрю на него. На его пальцы, на ладони, предплечья, на его торс, скрытый под кожаной курткой, на красиво очерченные губы. Чуть полноватые.
В его металлические глаза…
Словно рассматриваю его под другим углом. С другой стороны. С нерабочей. Странно, что я не замечала некоторых деталей раньше, не любовалась его внешность. Для меня Олег был обычным взрослым, а сейчас…
Сейчас он красивый мужчина.
— Что?
Вот черт! Заметил! В интернате держала все в себе. Умела. А сейчас этот навык будто ослаб. Не такой сильный и продвинутый. Он сильно ругаться будет? Нет? Или да?
Ответ пришел быстро, когда Олег лучезарно улыбнулся. Искренне. Нежно. Словно ничего не произошло. И наши отношения остались прежними. Однако понимание реальности приходит гораздо раньше.
Как раньше больше не будет. Никогда. Но я и не хотела, как раньше. Хочу, как сейчас. Как вчера в его студии…
Мне так хочется подольше побыть с ним. Хоть на секундочку. Поглядеть на суровый профиль, на его правую руку, покрытую рисунком и вспомнить, как эта рука накрывала мою, когда мы рисовали. Ну, то есть, писали картину.
Вот бы еще раз прижаться к его обнаженному телу.
Вот черт, опять эти мысли лезут!
— Ну хотя бы краситься научилась, — бросает он внезапно.
— Олег!
— Отвлеклась! Наконец-то!
Только сейчас замечаю, что мы припарковались около главного корпуса. Интересно, долго мы здесь стоим?
— Выглядишь замечательно, — он гладит меня по голове, проводит рукой по щеке. Костяшками. Едва касаясь. А я еле сдерживаюсь, чтобы не прикрыть глаза и не впасть в транс перед ним. — Беги.
И я побежала. Точнее убежала. От своих мыслей, от непрошенных мурашек по коже. От него. Чтобы не прижаться, как вчера, чтобы не совершить еще одну ужасную ошибку. Чтобы не выгнал…
Пары проходят в обычном режиме. Я, как всегда, сажусь вместе с Валерой. Обмениваемся дежурными фразами, переговариваемся, но кое-что не дает мне покоя. Взгляды. Множество женских взглядов, прикованных ко мне от первой пары и до перерыва перед последней.
И чего они уставились? Обычные джинсы, толстовка, кроссовки найковские. В чем
