чтобы у них была возможность выделиться из общины с той же легкостью, что и у крестьян, только что укрепивших наделы в личную собственность. Разумеется, общине доставляло много хлопот и неудобств бесконечно заниматься выделением единых участков земли по мере поступления соответствующих требований – куда проще было бы разом нарезать отруба или хутора всем домохозяевам общины (или желающим обособиться). В этом смысле понятно желание законодателя ограничить права отдельных хозяйств, как это и было сделано, когда общине разрешили откупаться, в том случае если оказывалось, что выдел связан со значительными неудобствами или просто почему‐либо невозможен. Но ограничение права на беспрепятственный выход из общины только для тех, кто недавно укрепил землю в собственность, в эту логику не укладывается. Единственным оправданием такого подхода могла бы быть идея, что в общинах с наследуемыми наделами подвергать всех остальных крестьян всем процедурам, связанным с принудительным выделом, было бы чрезмерным вмешательством в
их права собственности[424]. Но, поскольку неудобства для остальных одинаковы независимо от права собственности, мне эта идея кажется неубедительной.
Закон от 14 июня 1910 г. Этот закон, одобренный третьей Думой, ввел еще одну форму закрепления наделов в собственность. Ст. 1 объявляла, что передельные общины, в которых не было общих переделов земли со времени наделения крестьян землей в ходе освобождения от крепостного права, отныне считаются перешедшими к наследственно‐подворному владению. Можно предположить, что таким образом законодатель рассчитывал ускорить процесс укрепления наделов в собственность, но результаты оказались прямо противоположными. Зачастую бывало трудно выяснить, имели ли место общие переделы за последние полвека, так что любая попытка кого‐либо закрепить надел в собственность могла сделать уязвимым статус общины. По сути дела, крестьяне, противившиеся любым переменам в правовом статусе или расположении участка земли, напрямую использовали возможности, предоставленные им ст. 1. Ссылаясь на нее, они перекрывали возможности выдела из общины тем, кто пытался использовать другие механизмы реформы. Негативные последствия оказались таковы, что министерство внутренних дел выпустило циркуляр о неприменении ст. 1[425].
Закон 1910 г. изменил также порядок надзора за ходом реформы. Разрешение споров и конфликтов было возложено на землеустроительные комиссии, а обжаловать их решения можно было в губернских землеустроительных комиссиях и далее (в случае прямого нарушения и злоупотребления законом) в Сенате, квазисудебном бюрократическом органе, не имевшем ничего общего с Сенатом США (ст. 33, 37 и 38)[426]. Поскольку землеустроительные комиссии были более заинтересованы в успехе реформы, чем министерство внутренних дел, вероятно, это изменение привело к ускорению хода реформы.
Кроме того, закон ограничил права общины, когда требование о выделе носило коллективный характер и исходило от хозяйств, укрепивших наделы в личную собственность (ст. 32, 34, 35), в том числе в соответствии со ст. 1 данного закона (ст. 8). В случае общего передела домохозяин мог настоять на выделе к одному месту, если подавал соответствующее заявление до того, как сход принимал решение о переделе (ст. 34(1), 35). Вне условий общего передела домохозяин мог требовать выдела, если только – как и прежде – это не создавало чрезмерных трудностей для общины (ст. 34(2)(б)). Новым было то, что группа домохозяев, укрепивших наделы в личную собственность, могла лишить общину права выдать им деньги вместо выдела к месту, если их набиралось 20 % от числа членов общины (в общине с более чем 250 дворами – 50 дворов или более) (ст. 34(2)(а)). Логика, по‐видимому, заключалась в том, что в любой данной общине подобных коллективных обращений о выделе не могло быть много, а в силу массовости причиняемые процедурой выдела неудобства окажутся сравнительно терпимыми.
Закон 1910 г. также облегчил путь к разверстанию всей общины с наследуемыми наделами, установив, что отныне для этого вместо двух третей голосов схода достаточно простого их большинства (ст. 45). Для общин с переделяемыми наделами или с сочетанием наследуемых и переделяемых наделов осталось прежнее правило о двух третях голосов (ст. 46), как это было установлено указом. А община, задумавшая осуществить передел с разверстанием наделов к месту, получила право сделать это досрочно, т. е. не выжидать обязательные 12 лет после последнего передела, как это требовал закон от 8 июня 1893 г., и без обычно требуемого разрешения губернских властей (ст. 34).
Закон от 29 мая 1911 г. Этот закон завершил пятилетние усилия правительства по реформированию крестьянского землевладения. Главным новшеством было то, что теперь для выделения участка к месту не нужно было укрепления надела в личную собственность. Таким образом, отдельные хозяйства или группы хозяйств, независимо от прежней формы собственности, представлявшие 20 % и более входивших в общину дворов, получили возможность выйти на хутора или отруба по правилам, которые прежде относились только к хозяйствам, укрепившим надел в собственность в рамках реформы.
Влияние прежнего статуса земли сохранилось только для случаев разверстания целой общины, поскольку остались разные требования к большинству – простое большинство голосов для общин с наследуемой землей, в том числе ставшей наследуемой в ходе реформы, и две трети голосов для общин с переделяемой или смешанной землей (см. ст. 35, 36 и 42). Чтобы облегчить процесс в целом, землеустроительные комиссии должны были заботиться о том, чтобы при выделе участков не возникали помехи для возможных в будущем выделов или для разверстания всей общины (см. 21). Землеустроительные комиссии впервые получили полномочия в принудительном порядке использовать ненадельные земли или земли соседних общин, когда они вклиниваются в надельные земли и необходимы для проведения землеустроительных работ (см., например, ст. 50). Другие положения закона 1911 г. мы рассмотрим в ходе детальной критики реформы и ее методов.
Результаты реформ
Реформа продолжалась почти девять лет, до начала Первой мировой войны, когда землемеров, без которых ликвидация чересполосицы была невозможна, призвали в армию. Война не сразу остановила деятельность землеустроительных комиссий, но после 1915 г. все было кончено. За девять лет реформ не было достигнуто задуманного преобразования села, но делу был дан мощный старт.
Следующие данные, подготовленные Дороти Аткинсон, по-видимому, весьма точно характеризуют итоговую ситуацию.
Укрепление в личную собственность. Изначально речь шла о судьбе 138,8 млн десятин надельной земли[427]. В 1905 г. 115,4 млн десятин, или 83 %, относились к переделяемым наделам, а остальные 23,4 млн десятин были под наследуемыми наделами[428]. К концу 1915 г. землеустроительные комиссии, действовавшие в соответствии с указом от 9 ноября 1906 г. и ст. 1 закона 14 июня 1910 г., уменьшили площадь переделяемых земель примерно на 16,4 млн десятин, или на 14 %. Таким образом, операции по землеустройству затронули 12 % всех крестьянских надельных земель. В результате соотношение между переделяемыми и наследуемыми наделами составило 71 к 29[429].
