проведении единоличного землеустройства.
Возьмем консервативную оценку достижений реформы за девять лет: количество передельных общин уменьшилось на 14 %, а чересполосица сократилась на 9 %. Много это или мало? Мерилом можно взять заявление самого Столыпина: «Дайте государству 20 лет мира, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешнюю Россию»[441]. Если предположить, что новые крестьяне‐фермеры оказались сравнительно успешными, темп реформ мог бы ускориться, но, вероятно, недостаточно, чтобы за двадцать лет, т. е. к 1926 г., Россия смогла полностью перейти к наследуемым правам и ликвидировать чересполосицу. Но это ведь совершенно естественно. Другим странам на решение проблемы чересполосицы понадобились столетия. В Англии, где не было общего закона об огораживании, за период с 1760 по 1850 г. были приняты тысячи законов об огораживании, затронувших порядка 5,5 млн акров, т. е. только 20 % земли[442]. Во Франции крупномасштабные работы по землеустройству и объединению землевладений продолжались еще в конце 1940‐х годов[443]. Вообще в Западной Европе движущей силой этого процесса зачастую выступали богатые землевладельцы, которые имели возможность увеличить свои владения[444]. Кроме того, рыночные отношения лишь постепенно проникали в российскую глубинку. При том что реформы позволили инициативным крестьянам перейти к более продуктивной форме собственности и при этом не чрезмерно обременили неинициативных, первые девять лет выглядят как вполне пристойный старт, и не имеет большого значения, сколько времени потребовалось бы России, чтобы довести реформу до конца.
Динамика потока запросов
Как мы уже видели, землеустроительные комиссии не справлялись с выполнением потока заявок на изменение формы собственности и проведение землеустроительных работ (особенно это касается последних). К концу 1915 г., когда Первая мировая война остановила этот процесс, в очереди на землеустройство (как единоличное, так и групповое) застыли 3,8 млн хозяйств, а «успели» пройти землеустройство чуть меньше 2,4 млн хозяйств(1,23 млн в единоличном разряде и 1,14 млн в групповом)[445].
Если говорить о требованиях на землеустройство в целом, то в этой кампании приняла участие большая доля крестьянских хозяйств: 6,2 млн хозяйств подали требования о выделении земли к месту и почти 3,4 млн хозяйств – об изменении формы землевладения (2,8 млн в индивидуальном порядке на основании указа и еще 0,6 млн целыми деревнями на основании ст. 1 закона 1910 г.)[446]. Это существенная доля от 15,3 млн хозяйств на конец 1915 г., по оценке Аткинскон.
Строго говоря, если целью преобразований считать хутор или отруб наследуемой земли, следовало бы учитывать только землеустроительные работы, причем только единоличные выделы и разверстания, плюс некую долю групповых землеустроительных работ, результатом которых было появление хуторов и отрубов[447]. Тем не менее сам масштаб цифр позволяет говорить о том, что реформа пошла широко (в главе 6 мы обсудим вопрос о том, в какой мере такой ход преобразований может быть объяснен насилием со стороны власти).
Хотя роста числа заявок год от года не наблюдалось, нет оснований считать, что реформы выдохлись, и еще менее – что в 1911 г. они «захлебнулись»[448]. Табл. 5.1 и 5.2 показывают динамику запросов на проведение работ, которая больше говорит о реакции и настроениях крестьян, чем статистика завершенных изменений форм землевладения или укрупнения.
Приведенные в табл. 5.1 данные о заявках на землеустройство (использованные при построении диаграммы на рис. 5.2) включают заявки как на единоличное, так и на групповое землеустройство, возможно, в равных долях, как было с выполненными заявками[449]. И нам не известно, какое число единоличных выделов (главная цель реформы!) осуществлялось в ходе проведения работ по групповому землеустройству. В известном смысле, однако, число заявок на групповое землеустройство говорит в пользу успеха реформ: эти работы хоть и не были главным в замыслах правительства, но проводились по требованию крестьян, так что трудно согласиться с яростными критиками реформы, утверждающими, что это результат навязывания крестьянству точки зрения правительства.
Таблица 5.1[450]
Крестьянские хозяйства в европейской части России, подавшие заявки на изменение формы землевладения и землеустройство (тыс.)
Таблица 5.2
Число завершенных работ по единоличному и групповому землеустройству (тыс.)
Рис. 5.2. Заявки на изменение формы землепользования и на землеустройство (тыс.)
Хотя число заявок на изменение формы землевладения ощутимо снижалось, это падение было компенсировано – а начиная с 1911 г. с лихвой – ростом заявок на землеустройство, которое по закону 1911 г. можно было проводить без предварительного изменения формы землевладения. Консолидированные данные демонстрируют смешанную тенденцию: пик был достигнут в 1909 г., потом еще один в 1912 г., небольшой спад в 1913 г. и более выраженный в 1914 г. (здесь уже начало сказываться влияние войны). До 1915 г. спады не были ни глубокими, ни продолжительными.
Привлекает внимание волнообразный характер динамики. Заявки на землеустройство достигли пика в 1912 г., почти вдвое превысив уровень 1911 г., возможно, потому что крестьяне признали, что закон 1911 г. устранил неясности, содержавшиеся в более раннем законе, и сделал возможным землеустройство наделов, полоски которых были зажаты между частными наделами, что прежде препятствовало выделению единых участков. Но в 1912 г. количество единоличных землеустройств сократилось – возможно в силу большей сложности и особенностей закона 1911 г. В 1913 г. сократилось и число заявок на землеустройство, отражая, возможно, некоторое разочарование в результатами[451].
В табл. 5.2 приведены данные о количестве завершенных работ по единоличному и групповому землеустройству в 1907–1915 гг.[452]
Можно представить, что такая динамика складывалась под действием двух общих факторов, действовавших в противоположных направлениях. С одной стороны, действовал принцип достижимости результатов: разумно предположить, что семьи, которым перемены были особенно выгодны, первыми проявили инициативу, вызвав начальный вал заявок, за которым последовал спад. С другой стороны, есть роль примера: если те, кто первыми подали заявки, получили желаемое, можно представить, что за ними потянулись соседи.
В любом случае, если бы правительство хотя бы сумело удовлетворить все поданные заявки, результатом стало бы очень существенное сокращение чересполосицы.
Различия между губерниями
В разных губерниях крестьянство встретило реформы по‐разному. В табл. 5.3 приведены данные по большинству губерний европейской части России. На двух картах, следующих за табл. 5.3, эти данные представлены в графической форме – отдельно по изменению формы землевладения и по землеустроительным работам. Возникает искушение использовать современные статистические методы для поиска объяснения этих различий в ходе реформ. Но недостаток данных и трудность их количественного выражения заставляют отказаться от этого намерения, по крайней мере пока. Поэтому мы приводим их здесь не столько для того, чтобы сделать четкие выводы, сколько для того, чтобы получить общее представление и
