отметить проблемы.
Таблица 5.3
Заявки, изменение формы собственности и землеустройство в 45 губерниях европейской части России
Источники: информация об изменении формы собственности взята из: Дубровский. С. 574–576 (табл. 2).
* указывает на отсутствие данных (по словам Дубровского); иногда, как, например, в случае Минской и Виленской губерний, это предположительно означает, что права на надельные участки уже были на 100 % наследуемыми;
** указывает на то, что губерния вообще не была включена в таблицу Дубровского, поскольку, видимо, он рассматривает ее как часть Литвы, да и в любом случае в ней не было передельных наделов и общин. Данные о землеустройстве взяты из: L. owen, 87, и перегруппированы таким образом, чтобы показать распределение по регионам.
*** показывает, что из-за отсутствия данных о первоначальной распространенности передельных общин вычислить проценты невозможно. См.: Дубровский. С. 574.
**** означает, что у Оуэна нет соответствующих данных. Распределение губерний по регионам взято из: Maureen perrie, The Agrarian Policy of the Russian Socialist‑Revolutionary Party from Its Origin through the Revolution of 1905–1907 (1976), xii, только Ставропольскую губернию я из соображений удобства отнес к числу нижневолжских. Из соображений простоты и последовательности итоговые процентные показатели изменения формы землевладения и землеустройства взяты у Дубровского и Оуэна, соответственно. По колонкам 1, 2 и 3 итоговый процент рассчитан только по 40 губерниям. См.: Дубровский, С. 576. Данные Дубровского о землеустройстве (Дубровский, 246–247) довольно значительно отличаются от данных Оуэна. При этом данные в: Першин П. Н. Земельное устройство дореволюционной деревни. М. – Воронеж, 1928. С. 420–437 – близки к данным Оуэна, а не Дубровского. Причиной может быть то, что Дубровский включает данные о групповом землеустройстве. Дубровский (с. 204–207, 246–247) доказывает, что чем больше была изначальная раздробленность наделов, тем больше было землеустроительных работ, но поскольку у него процент землеустроенных наделов в центрально-черноземных и промышленных губерниях существенно выше, чем у Оуэна и Першина, можно заключить, что он, видимо, где-то ошибся, возможно, включил групповое землеустройство.
Карта 5.1. Процент хозяйств, изменивших форму землевладения, по губерниям
Карта 5.2. Процент хозяйств, вышедших на хутора и отруба, по губерниям
По большей части губернии, где активно шло изменение формы землевладения, были передовыми и в землеустроительных работах. Но есть и очевидные исключения. Самым поразительным является Центрально‐Черноземный район: если не считать Тульской губернии, которая по всем показателям занимает среднее место, в черноземных губерниях темп землеустройства отставал от темпа смены формы землевладения, и в нескольких случаях очень значительно (Орловская, Тамбовская и Воронежская губернии). Подобная же аномалия имела место в Калужской (Центрально‐Промышленный район) и Киевской (Правобережная Украина) губерниях. Есть примеры и противоположной аномалии, которая особенно сильно проявилась в Санкт‐Петербургской губернии, где прошло намного больше операций по землеустройству, чем по изменению формы землевладения. Непонятно, чем эти различия можно объяснить.
Там, где реформы шли в среднем успешнее, чем по стране в целом, проявилось, по‐видимому, действие двух следующих факторов: пример соседей и соседних районов и высокий уровень производства товарной продукции, а прежде всего – ориентация на международный рынок. Например, если говорить о смене формы землевладения, то доля хозяйств, решившихся на такое изменение, имеет тенденцию расти вместе с дроблением наследуемых наделов, существовавших в губернии до реформы[453]. Так, в двух черноземных губерниях с очень высоким процентом изменений формы собственности, в Курской и Орловской, уже к началу реформы доля крестьянских хозяйств с наследуемыми наделами была намного выше средней (30,3 и 10,3 % соответственно), тогда как в других черноземных губерниях она была невелика (2,6 % в Рязанской, 3,0 % в Тамбовской и 1,4 % в Воронежской)[454]. (Тульская губерния по этому критерию выбивается из ряда – 14,7 % хозяйств с наследуемыми наделами до реформы, но при этом процент изменения формы землевладения только средний.) Аналогичным образом в двух губерниях, где доля наследуемых крестьянских наделов изначально была выше среднего, – Киевской (91 %) и Могилевской (19,5 %) – больше половины хозяйств из передельных общин перешли к личной наследуемой собственности.
Пример играл роль и в землеустройстве. До реформы стихийное движение по разверстанию происходило в Западном крае, главным образом в Белоруссии (с большим размахом в Ковенской, и очень заметно в Псковской, Витебской, Могилевской и Смоленской губерниях) и на Украине (во всяком случае в Волынской губернии), т. е. там, где было мало передельных общин[455]. На это стихийное движение оказал влияние пример единоличных хозяйств, распространенных в западном крае, особенно в балтийских губерниях. Во всех этих районах, где и до реформы чересполосица была сравнительно невелика, количество крестьян воспользовавшихся открытыми реформой возможностями для, выделения наделов к месту, было значительно выше среднего. Минская, единственная из белорусских губерний, в которой не было движения по разверстанию наделов, по доле хозяйств, выделивших наделы к месту, и площадей, на которых прошло землеустройство, находилась среди отстающих[456]. Правильно оценив роль живого примера, Кофод, служивший в 1905–1907 гг. чиновником по особым поручениям в Главном управлении землеустройства и земледелия, организовал экскурсии крестьян за государственный счет в места удачных разверстаний без участия чиновников. Всего было проведено порядка 250 таких экскурсий в балтийские губернии и за границу[457]. К 1908 г. Кофод пришел к убеждению, что в каждой российской губернии есть уже достаточно примеров высококачественного разверстания, и от таких экскурсий можно отказаться[458].
Конечно, благодаря примеру разверстание распространялось и до реформ, и пример, безусловно, имел решающее значение в дореформенном объединении земель. Многое происходило случайным и стихийным образом, как распространяются семена в природе. Кофод рассказывает о могилевском крестьянине, который женил своего сына на девице из витебской деревни, в которой незадолго до этого произошло разверстание. На его могилевских соседей, побывавших на свадьбе, увиденное произвело огромное впечатление, и, вернувшись домой, они всем об этом рассказывали. К 1904 г., пишет Кофод, разверстание было проведено в 154 деревнях по обеим сторонам границы между губерниями[459].
В губерниях с более развитым товарным производством сельскохозяйственной продукции реформа шла быстрее. Из табл. 5.3 видно, что большинство белорусских и украинских губерний (правобережные, левобережные и новороссийские), в которых была развита торговля сельскохозяйственной продукцией, в том числе и международная, были в числе передовых[460]. Нечто подобное недавно можно было наблюдать в Африке, где целью реформ было укрепление частной собственности на землю[461].
Эта взаимосвязь с
