его кортиком.
Тут мимо ребят валом повалили встречь партизанам мужики и бабы.
Дед Арсень поднял свой картуз над головой и нес его как фонарь. Супруга Елисея Бастрыкова обогнала деда Арсеня и, расторопно расталкивая партизан, протискалась к мужу.
— Эх, Елисей, — начала она укорять мужа, — все не довольствуешься своим, все тебе мирские дела. — И как взвоет тут: — Все ведь пожгли из-за тебя. Ах ты окаяше!
Протискались к Елисею и другие бабы — тетка Васса, Карпеиха.
— Село из-за вас страдает! Земляков вы по миру пустили! — выкрикивали они.
Елисей Бастрыков встал на телеге.
— А ну вас, бабья команда, — отбивался он от супруги и других баб.
Дед Арсень забрался на Трофимову телегу и оттуда вперебой всем кричал Елисею:
— Ты, что ли, Елисей, за начальника тут? Давайте уж в село двигать… Чего остановились.
— Поехали в село! — поддержали старика все ардашевцы. — Раз другая власть, надо по-форменному признать там… Около присутствия…
— Да и кони небось голодны.
Теперь уже не разобрать было, где ардашевцы, где партизаны. Все перемешалось в таборе, среди телег.
На одной телеге длинноусый партизан орал:
— Эй, командиры, куда везти пулеметы?
В ответ ему никто не откликался.
— Куда, говорю, пулеметы?
— Да это никак Карпей наш, — уставился на крикуна Минька.
— Неужто не узнали? — засмеялся Алешка.
В самом деле не узнать было Карпей Ивановича.
Лохматые волосы подстриг он под ерша, сбрил бороду, и только длинные усы его торчали по-прежнему: один ус вверх, другой вниз.
— Здоро́во, Карпей Иванович! — крикнул Санька Долотов. — Ты что, забыл про нас?
Карпей Иванович спрыгнул с телеги, подошел к ребятам.
— Как это я забыл вас, — говорил он на ходу. — Оружья вот вам выхлопотал. Полная телега.
Ребята окружили Карпея.
— А покажи нам оружье-то.
— Револьверы или шашки, может?
— Пулеметы, — отвечал Карпей.
— Хватит ли на всех? — допытывались ребята.
— Каждому по пулемету, — кивнул Карпей на телегу.
— А чего остановились-то? — недоумевал Минька. — Без остановки бы к селу.
— В село незачем, — сказал Алешка, — здесь будем глушить карателей.
— Каких карателей? — удивился Минька.
— А тех, что у вас в Ардашах гостили, — ответил Алешка.
Тут зычный голос Елисея Бастрыкова угомонил разом всех.
— Товарищи! — крикнул он. — Нам митинговать неколи, но краткое слово помощника главнокомандующего, товарища Воропаева, послушаем давай.
К Елисею на телегу забрался Михаил Бударин. Был он теперь в военном мундире, большой револьвер свисал ниже пояса. На другом боку его была полевая сумка. Спереди на груди висел полевой бинокль.
— Прежде всего, товарищи крестьяне, — начал тихо Бударин, — наш боевой партизанский привет вам всем. Тут товарищ Бастрыков, ваш односельчанин, верно сказал: митинговать некогда. Нам, товарищи, все известно, как эти правительственные кровопийцы показали себя у вас в селе, в Ардашах.
Ардашевцы перебойно закричали:
— Шестнадцать человек постреляли!
— Огню предали село!
— Подлинно кровопийцы!
Елисей Бастрыков поднял руку:
— Ну, тихо, земляки.
Когда все угомонились, Михаил Бударин продолжал:
— Кровопийцы эти думали одним махом уничтожить нашу рабоче-крестьянскую армию. Но враг просчитался. Главнокомандующий наш, товарищ Отесов, дал карателям два боя. Один раз мы побили их под Мало-Песчанкой. Другой раз — под Митрофановкой…
Бударин спешливо полез в полевую сумку, вытянул лист исписанной бумаги.
— Мы вот, товарищи, перехватили донесение вашего знакомого — удалого капитана Лужкина. Вот послушайте, как он теперь заговорил. Донесение его полностью прочитаю.
— Давай читай! — крикнул кто-то из ардашевцев.
— Тихо давай!
Михаил Бударин откашлялся и начал читать донесение капитана Лужкина.
— Вот что пишет господин его благородье ихнему превосходительству генералу Арсеньеву:
Считаю моим долгом донести о прискорбном положении дела Вашему превосходительству и о том, что в успехе совершенно не уверен.
Не будучи разбиты, бандиты отходили в одном направлении на Мало-Песчанку, тем самым группируя силы, которые превосходили наши в пять, если не больше, раз. Теперь только стало ясно, что бандиты отступали не столько благодаря своей слабости, сколько из желания завлечь отряд в таежные дебри.
Бой под Мало-Песчанкой, не имевший успеха, характеризует Отесова и его сподвижников как серьезного противника, с которым не приходится бороться полумерами.
Нас посылали против слабо вооруженных, не обученных военному делу банд — пришлось же иметь дело с людьми, имеющими в достаточном количестве как ружья, так и пулеметы, сильными своей организованностью, у которых роль одиночного бойца сводится не к нулю, как у нас, а к гораздо большему. Почти все они таежные охотники, иначе говоря, бывалые люди, великолепные стрелки.
Местное крестьянство далеко от нейтральности. Кому и когда угодно они за целую неделю назад скажут, куда и сколько проследовало наших разведчиков, в то же время старательно скрывая все сведения о красных, если бы даже два часа тому назад под окном или даже под носом у них проследовал отряд от 40 до 100 подвод.
Вынужденные необходимостью пользоваться услугами крестьян, мы этим самым давали возможность иметь о себе точные сведения.
В глухих таежных деревнях имеется у банды несколько мастерских по изготовке самых разнообразных патронов, при этом пользуются охотничьим порохом, пули же часто не имеют твердой оболочки.
Донося обо всем вышеизложенном, прошу Вашего распоряжения о присылке возможно большего количества патронов и подкрепления, хотя бы сотни в три штыков.
Капитан 2-го ранга Лужкин.
Сразу, как дочитал до конца Бударин, точно плотину прорвало.
— Ага, помощи запросил! — замахал руками дед Арсень.
— Заслабило капитану! — без порядку выкрикивали все мужики. — Это ему не то что на безоружных!
Дед Арсень соскочил с телеги, по-молодецки подбежал к Бударину.
— Спасибо, товарищ главный, — снял он шапку перед ним, — проучили вы мошенника. — И дед Арсень три раза поклонился Михаилу Бударину.
— А кто этот оратор? — спросил Санька у Алешки.
Алешка прикинулся, что не слышит.
— Спрашиваю, оратор-то кто? — потянул Санька Алешку за ногу.
— Это отец мой.
Алешка неловко заерзал в седле, даже чуть покраснел.
— Ошибка такая вышла, что отец свою фамилию не на Отесова, а на Воропаева переменил.
— Стало быть, Отесов не батька тебе? — спросил Минька.
— А тятька, он и не младше чином Отесова. Как чего, сразу Отесов к тятьке за советом.
Ребят оборвал окриком Елисей:
— Тихо вы там, Алешкина команда!
Почти шепотом сказал Алешка:
— Тятя одобрил наш отряд. Все командование мне поручил.
— И мы одобряем, — за всех ребят ответил Минька.
— Ну, тихо вы, — чуть строже сказал Алешка, — слушайте, вон тятька говорит.
Михаил Бударин уже заканчивал свою речь.
— Надо сказать, товарищи, — говорил он, — что ваша помощь, помощь отряда товарища Бастрыкова была решающей… Враг не думал, что трудовое крестьянство готово к восстанию. По всей Сибири хлеборобы подымаются на защиту
