с колесами…
— Заграда, — орали кругом рядовые, — на дне заграда!
Солдаты попрыгали с телег и, высоко подняв винтовки, шли к берегу. В темени, над водой, их поднятые руки казались сучклявыми коряжинами.
— Езжай, что ли! — крикнул капитан на кучера.
Морозов соскочил с телеги и по пояс в воде двинулся вперед. Шагнул раз-другой и, будто его за ноги кто дернул, повалился в воду.
— Во леший! — закричал Морозов. — Да тут борона, — точно обрадовался он, — ногами застряли кони.
Капитана совсем одолел страх. Так и чудилось — вот-вот опять загрохают выстрелы позади.
И в самом деле — загрохали выстрелы, застрекотали пулеметы. Только не с обрыва, а с левобережья. Встречь карателям завизжали пули.
Капитан юркнул за свой ящик и скомандовал:
— Братцы, огонь вперед!
А братцы уже побросали винтовки и плыли кто на спине, кто боком.
Ружейные залпы перемежались с пулеметным стрекотом.
— Братцы, назад! — кричал из-за своего ящика капитан.
«Братцы» двинулись было назад. Но тут спохватился капитан: некуда отступать, позади на обрыве — тоже партизаны.
— Отставить! — закричал он. — Братцы, вперед!
«Братцы» плыли кто вперед, кто назад. Пронзительно свистели пули. Раненые хватали плывущих за ноги, за руки, за шинели и тянули ко дну. А с левобережья вдруг зычно грянуло:
— Ура! Ура!
Капитану было уж теперь не до удальцов своих, не до офицеров.
Только бы шкуру свою спасти. Сначала оберегал он шкуру от воды, потом, расхрабрившись, вылез из окопа и прыгнул в воду. Бесшумно, не бултыхая ногами, поплыл по течению.
За Лужкиным, как преданный дружинник, поплыл Морозов. А за ними хвостом потянулось человек двадцать догадливых удальцов.
Глава XXXII
Алешкина команда занимала позицию на краю села, у самого выезда к реке. Залегли ребята в ложбинах меж капустными грядками, в шестаковском огороде. Все теперь были вооружены: перед каждым на грядке стоял пулемет.
— Смотри, до команды к бою ни одного выстрела, — строго-настрого предупредил Алешка.
Ребята таращили глаза в темень, плотнее прижимали к себе пулеметы.
Гулко отдавалась пальба у бродного переезда.
«Бах-бах-бабах», — доносилось бесперестанно оттуда.
В темени невозможно было разобрать, где палят свои, а где каратели. Только огненные вспышки от выстрелов мельтешили над землей.
— Видишь вон, где частые вспыхи, — показывал Миньке Алешка, — это наши стреляют.
— Карателям небось и не до стрельбы, — радовался Минька, — небось барахтаются как лягушки в воде.
— На то и заграда, — резонно говорил Карпей Иванович.
Все трое командиров — Карпей Иванович, Алешка и Минька — лежали рядком в ложбине.
Временами казалось — перестрелка шла у паромного переезда, а то вдруг относило залпы к деревне Вошиной.
— Ветер это играет, — догадывался Алешка.
— Нет, эхо, — поправил Карпей Иванович.
Чуть только ослабевала у переезда пальба, зычно доносился оттуда боевой окрик партизан:
— Ура! Ура! Ура!
И сызнова еще чаще и сильнее грохотал залп за залпом.
— Всех поуничтожат, — вздыхал Минька и потом тихо, чтобы ребята не слышали, говорил Алешке: — Напрасно, поди, и сидим тут…
Алешка и сам досадовал немало. Думал ведь он со своим отрядом остаться у переезда. Но как только послышались первые выстрелы за рекой, отец приказал Карпею:
— Давай уводи ребят в село.
— А мы здесь останемся… Вместе с вами будем глушить карателей, — проговорил Алешка.
Михаил Бударин строго заговорил:
— Как же это здесь? Село на осадном положении и без охраны? Валите охранять село.
— А как же с оружьем? — спросил Карпей Иванович.
— Веди, говорят тебе! — приказно крикнул и Елисей Бастрыков. — Оружье в селе им выдашь.
— Слушаюсь, — сказал Карпей Иванович.
— Я тоже слушаюсь, — тихо проговорил за ним Алешка.
Так и пришлось подчиниться дисциплине, перебросить отряд к селу.
Здесь же у села раздали ребятам пулеметы.
Пулеметы эти были легкие на вес, фунтов в пять-шесть всего. Вид имели небольшого деревянного ящика с ручкой на боку. Изобретены они были алтайскими партизанами. От них и переняли это изобретение отесовцы.
Санька Долотов, как увидал эти пулеметы, сразу взъерепенился:
— Я думал, вы по-настоящему, а на деле понарошку только канителите.
— А вот увидишь, — закричал Алешка, — увидишь, как разом загрохаем!
— Да ладно уж, — со смехом проговорил Долотов и хотел было крутнуть ручку пулемета.
— Не сметь! — прикрикнул на него Карпей Иванович. — Ты что это безо времени? Секрет позиции хочешь выдать?
— Тоже уж пулемет, — огрызнулся Санька. — Сам-то небось с винтовкой.
Позицию выбрали командиры выгодную. Шестаковский огород был на возвышенном месте. И окопов не надо было копать: ложбины меж грядками были глубокие. По этим ложбинам в три ряда залегли ребята. Пулеметы держали наготове.
Лежали уже порядком.
Вдруг совсем недалеко, в версте какой от села, будто вырвалась из земли огненная бочка и разорвалась. На момент весь пригорок озарился светом, и раздался оглушительный гул.
— Что это? — испуганно вскочил на ноги Карпей. — Снаряд будто…
Вскочили и ребята.
— Никак ведь у карателей не было артиллерии, — недоумевал Карпей Иванович.
— Да это наша, — вскричал Алешка, — тяжелая артиллерия это орудует… Антипка!
— Пушка пальнула, — закричали и ребята, — пушка это!
— Даром что деревянная, а как ахнула, — сказал Минька.
Карпей Иванович, как фронтовик, пояснял:
— Пушка так не стреляет, не иначе как снаряд разорвался…
— Настоящая-то, может, и не стреляет так, а деревянная вот и ахнула, — говорил Минька.
— Деревянная разве, — будто согласился Карпей.
После взрыва на пригорке яснее стала доноситься пальба у переезда.
— Чего же это, долго мы тут сидеть-то будем? — опять заскулил Санька Долотов, — Вон как там орудуют, а мы тут сиди и сиди…
— Тихо ты, пистолет, — строго сказал Долотову Карпей. — Мы три года сидели в окопах на германском, а ты…
— То по-настоящему сидели, — огрызнулся Санька, — а то игрушки какие-то.
— Замолчь! — приказал Минька Долотову. — Сидишь — и сиди.
Санька прикусил язык.
Время уж давно перевалило за полночь. У верховья Ардаш-реки чуть посветлело.
Ураганный бой на переезде не ослабевал.
Тут в полсотне сажен от изгороди что-то задвигалось в темени, похоже было — люди.
— Смотри, бежит кто-то, — толкнул Карпея Алешка.
— Где? Где? — засуетился Минька.
— Ай не видишь? Вон, вон, — показывал поверх изгороди Алешка.
Ребята ухватились за ручки пулеметов.
— Обожди стрелять, — приказал Карпей, — может, это свои.
В момент главнокомандующий перелез через изгородь, уставился в сторону реки. Верно, из темени показались люди. Бежали они прямо к огороду.
— Стой! — крикнул Карпей. — Огонь открою!
— Тихо ты, — зашипел один из бегущих, — свои это.
Главнокомандующий уже по обмундированию понял: не беляки. А когда вблизь подбежали, узнал и кто такие.
— А, тяжелая артиллерия, — проговорил он.
Прибежали к ребятам Аитипка-пушкарь и его помощник.
— Каратели бегут сюда, — встревоженно выпалил Антипка, — надо задержать…
Карпей Иванович засуетился:
— Где они? Много ли?
— Много ли, мало ли — надо
