табака, лака и спичек, настройка музыкальных инструментов и оштукатурение построек ремеслами считаться не должны. Петр Великий, учреждая Сенат, как высшее правительственное учреждение, едва ли предвидел, что через двести лет сенаторам придется тратить свое драгоценное время на разрешение подобных вопросов...[27]
ПРАВО НА ОБРАЗОВАНИЕ
Вопрос о доступе евреев в учебные заведения дает пример того, какие повороты на 180 градусов иногда происходили в политике русского правительства по еврейскому вопросу. В начале 19-го века одописец и министр Державин в докладе императору Александру I рекомендовал всеми мерами привлекать евреев к обучению в общих учебных заведениях, так как это будет лучшим средством для борьбы с пагубным влиянием Талмуда. В соответствии с этим взглядом Положение о евреях 1804 года устанавливало, что «все евреи могут быть принимаемы и обучаемы, без всякого различия от других детей, во всех российских училищах, гимназиях и университетах». При Николае I евреев усиленно привлекали в общие учебные заведения и министр народного просвещения Уваров — автор лозунга «Самодержавие, православие и народность» — выработал проект открытия сети школ «для борьбы с еврейской косностью». Та же политика продолжалась и при Александре II.
Но в середине 1880-тых годов наступил резкий поворот курса. В 1887 году министр народного просвещения граф Делянов во всеподданнейшем докладе Александру III предложил «разъяснить учебному начальству о принимании в гимназии и прогимназии детей из среды, представляющей достаточные ручательства в правильном надзоре за ними», и для этого «ограничить известным процентом число учащихся евреев». Александр III этот доклад одобрил и, начиная с 1887—1888 учебного года, в средних учебных заведениях была установлена пресловутая «процентная норма» для приема евреев, которая стала источником тревоги, горечи и слез для нескольких поколений еврейских молодых людей и их родителей.
В учебных заведениях в пределах черты оседлости была установлена норма в 10%, вне черты в 5%, а в Петербурге и Москве в 3%.[28] Такая же нормировка была вскоре установлена для университетов и других высших учебных заведений, а прием евреев в Военно-медицинскую академию был совершенно прекращен. Эти правила, как все законы о евреях, считались «временными», и поэтому даже не потрудились изъять из IX тома Свода законов статью 966-ю, по которой «дети евреев принимаются в общие учебные заведения без всякого различия от других детей». Но эта статья стала уже только воспоминанием о тех благодушных временах, когда еще находили возможным бороться с еврейскими пороками путем «слияния евреев с коренным населением».
Для уточнения и дополнения правил о процентной норме в течение последующих двадцати лет вышел целый ряд министерских циркуляров, а в 1909 году было издано высочайше утвержденное положение Совета министров, содержавшее полную кодификацию этой новой отрасли русского права.[29] Однако, могучая тяга еврейской молодежи к образованию не укладывалась в рамки процентов. Она находила выход в том, что тысячи молодых людей сдавали гимназические экзамены в качестве экстернов и затем, преодолевая все трудности, устремлялись в иностранные университеты. Борьба с таким упрямым стремлением евреев к просвещению потребовала новой амуниции: в 1911 году появилось Высочайше утвержденное положение Совета министров, по которому процентная норма была распространена на допущение еврейских молодых людей к экзаменам в качестве экстернов.
Венцом бюрократического правотворчества в этой области был циркуляр Министра народного просвещения Л. А. Кассо от 7 февраля 1914 года (№ 6204). В нем министр сначала выражает сожаление, что начальство университетов допускает при применении процентной нормы различные критерии для отбора подлежащих приему студентов. По мнению министра, это «нередко предоставляет, благодаря случайным обстоятельствам, преимущество для одних в прямой ущерб другим». И вот, желая устранить столь несправедливый элемент случайности, министр распорядился «зачислять евреев в студенты университета в счет установленной нормы не иначе, как по жребию»! Так — рассудку вопреки — жребий оказался в роли спасителя от слепой игры случая...
Лицемерная мотивировка этого циркуляра не может никого обмануть: Кассо хотел устранить нестерпимое для него последствие отбора по конкурсу аттестатов, благодаря которому в числе студентов оказывались только евреи-медалисты и пятерочники и они естественно попадали затем в категорию наиболее успевающих студентов. Такое применение Дарвинского принципа «выживания наиболее приспособленных» к еврейским ученикам в русской школе было, по мнению Кассо, недопустимо.
ОГРАНИЧЕНИЯ В ТОРГОВЛЕ И ПРОМЫШЛЕННОСТИ
Витте в своих мемуарах рассказывает о своем разговоре по еврейскому вопросу с Александром III, в котором он сказал императору, что раз нельзя всех евреев «сбросить в Черное море», то нужно давать им возможность себя прокормить. Этот вывод делали и другие министры финансов. Кроме того, они по долгу службы не могли забывать интересы государственного казначейства, которые явно нарушались вызванной ограничениями пауперизацией еврейского населения.
В русских законах не существовало общих ограничений для евреев в праве заниматься торговлей, промышленностью и ремеслами. По ст. 791 т. IX Свода законов, евреи ремесленники, купцы и мещане «пользуются в местах, для постоянного жительства им назначенных, всеми правами и преимуществами, предоставленными другим русским подданным одинакового с ними состояния, поколику сие не противно особым правилам о евреях».
Таким «особым правилом» была, однако, в первую очередь черта оседлости, которая не разрешала громадному большинству русского, еврейства селиться в местностях, составлявших девять десятых территории Российской империи. Поэтому безусловное право торговли во всей России имели только евреи, обладающие повсеместным правом жительства, — в частности, купцы первой гильдии, — т. е. лишь небольшая привилегированная часть русского еврейства. А миллионы евреев, которые по своим способностям и склонностям, несомненно, могли энергично содействовать экономическому прогрессу страны, были нарочито лишены возможности это осуществлять.
«Развитие хозяйства страны, — говорит по этому поводу И. М. Бикерман, — невозможно без свободы передвижения; черта оседлости, уничтожая последнюю, задерживает первое... Бесчисленные жертвы приносятся во имя единства империи, — но законом о черте оседлости, точно клином, страна расколота на двое. Понижая интенсивность хозяйственной жизни на пространстве пяти шестых Европейской России и во всех азиатских владениях ее, закон о черте плодит нищету во всей стране».[30]
Особая глава в истории еврейских правоограничений принадлежит статье 1171 Уложения о наказаниях 1845 года, которая гласила:
«Евреи за производство вне черты, назначенной для постоянного их жительства, какой-либо торговли, кроме той, которая в определенных именно законом случаях им дозволена, подвергаются: конфискации товаров их и немедленной высылке из тех мест».
Статья эта была основана на постановлениях двух кодексов — § 51 Положения о евреях 1835 г. и ст. 118 Уставов торговых 1842 г., — которые были отменены вскоре после издания Уложения о наказаниях.
