Однако, она продолжала значиться во всех последующих изданиях Уложения и, несмотря на свой явный архаизм, стала особенно часто применяться судами в последние 25 лет перед революцией. Притом суды, вопреки всем юридическим принципам, придавали этой статье самое распространительное толкование и применяли ее в случаях, которые она никак предусматривать не могла. Так, например, находили возможным карать по ст. 1171 евреев, имеющих повсеместное право жительства, хотя это явно не имелось в виду при издании статьи, так как тогда таких евреев не существовало. Применяли эту злополучную статью и к таким видам торговли, для которых уже никаких «дозволений» больше не требовалось.
Чаще всего преследования по ст. 1171 возбуждались против евреев-ремесленников, которым по закону 1878 года разрешалась торговля вне черты оседлости только предметами собственного изделия. Толкованиям ст. 1171 в связи с этим законом посвящены сотни страниц сенатской казуистики. В одном решении Сенат признал законной для еврея-часовщика торговлю часами, составные части которых были чужого изделия, но собраны им самим. Но торговля еврея-булочника мукой была признана «вполне подходящей под действие ст. 1171 ". Еврей-мясник, имевший ремесленное свидетельство на приготовление кошерного мяса, мог продавать его только «своим единоверцам», но отнюдь не «всем желающим».
Исключительная одиозность ст. 1171 состояла в том, что она, — не в пример другим ограничительным законам, — подвергала нарушителей преследованию, как тяжких уголовных преступников, и грозила столь суровой карой, как конфискация имущества. Она была изъята из обращения только в 1915 году.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ СЛУЖБА УЧАСТИЕ В ВЫБОРАХ И ВОИНСКАЯ ПОВИННОСТЬ
«Различие вероисповедания или племени, — гласил закон, — не препятствует определению в службу, если желающие вступить в оную имеют на сие право... Евреи, имеющие ученые степени,... допускаются на службу по всем ведомствам... Лица из евреев, поступающие в государственную службу,... приводятся к присяге на верность службе порядком, предписанным для них в Уставе духовных дел иностранных исповеданий». Как многие подобные постановления русских законов, эти статьи были формулированы в эпоху, когда правительство еще боролось с «обособленностью» евреев и стремилось к их «слиянию с коренным населением», в частности путем привлечения еврейской молодежи в русскую школу. Но как только контингент евреев, подготовленных для поступления на государственную службу, был налицо, эти законы стали мертвой буквой и доступ на службу был для них фактически закрыт.
Судебные уставы 1864 года в первоначальной редакции не содержали никаких вероисповедных ограничений и в первое десятилетие существования новых судов евреев принимали на службу по судебному ведомству. Но с конца 1870-тых годов новые назначения прекратились, а евреев, уже назначенных судебными следователями, продолжали держать на этой должности без всякой надежды на повышение, пока они не разочаровывались в государственной службе и не переходили в адвокатуру.
Через двадцать пять лет после судебной реформы, — 14 ноября 1889 г., — к ст. 380 Учреждения судебных установлений было добавлено примечание, по которому прием евреев в присяжные поверенные стал допускаться только с особого разрешения министра юстиции. С 1889 г. по 1904 г. министерские разрешения имели место лишь в считанных случаях, в следующее десятилетие — несколько чаще. Прием молодых евреев-юристов в помощники присяжных поверенных происходил все это время беспрепятственно. Но в 1912 г. Сенат «разъяснил», что ограничение по ст. 380 распространяется также на прием евреев в помощники присяжных поверенных.[31] В том же 1912 г. Третья Государственная Дума приняла закон о местном суде, в текст которого было включено воспрещение евреям быть мировыми и волостными судьями.
Служба в административных учреждениях была двоякого рода: служба на должностях, дававших право на чины и пенсию, и служба по найму, ничем не отличавшаяся от. службы у частных лиц. За редкими исключениями, евреев принимали только на службу последнего рода, притом также с разными изъятиями. На сколько-нибудь заметные административные посты евреев не назначали никогда. На практике, правом поступления на государственную службу пользовались, главным образом, евреи-врачи, в частности по военному ведомству, хотя и здесь была, начиная с 1882 года, введена процентная норма.
Евреи не допускались на преподавательские должности в средних учебных заведениях. К доцентуре в университетах и политехникумах их допускали только в очень редких случаях, но зато нередко талантливым евреям-студентам предлагали получить доступ к профессорской кафедре ценой крещения.
* * *
Изданное в эпоху великих реформ Положение о земских учреждениях, также как Судебные уставы, не знало ограничений для евреев. Но при Александре III было издано Высочайше утвержденное мнение Государственного совета о земских учреждениях, по которому евреи не допускались к участию в земских собраниях и избирательных съездах. По Городовому положению 1870 г. евреи могли быть гласными городских дум, но число гласных нехристиан не должно было превышать одну треть общего числа гласных (ст. 35) и евреи не могли быть избраны на должность городского головы (ст. 88). И здесь при Александре III были введены новые ограничения: по Городовому положению 1892 г. евреи уже вовсе не допускались к участию в городских выборах (ст. 34) и только в городах черты оседлости евреи (в числе не более 10%) назначались гласными местным по городским делам присутствием (прил. к ст. 22).
Одним из парадоксов правового положения евреев в России было то, что не имея и после 1905 года права участия в городских и земских выборах, евреи на общем основании могли участвовать в выборах в Государственную Думу и в Государственный Совет. Активное и пассивное избирательное право не было ограничено для евреев и в избирательном законе 3 июня 1907 года. Евреи-депутаты были во всех четырех Государственных думах, а один еврей (Г. Э. Вейнштейн из Одессы) был избран в Государственный совет.
* * *
Правила об отбывании евреями воинской повинности имеют свою историю. До Николая I рекрутская повинность заменялась для евреев денежным сбором и только именным указом 1827 года были введены для них правила об отбывании рекрутской повинности натурой. При этом дозволялось принимать от евреев рекрутов, начиная с двенадцатилетнего возраста.[32] Во временных правилах 1853 года еврейским обществам было дозволено «представлять за себя в рекруты пойманных беспаспортных единоверцев их», что повело к большим злоупотреблениям. Только по вступлении на престол Александра II, по Высочайшему указу 1856 года было велено «взимать рекрут с евреев наравне с другими состояниями» и «прием в рекруты малолетних евреев отменить».
В Уставе о воинской повинности 1874 года нет особых постановлений о евреях, но почти с самого начала действия этого устава стали издаваться циркуляры и правила, ограничивавшие служебные права евреев. Евреи не имели права производства в офицерские чины,
