а со всем миром. Художник по инсталляциям Джо Терстон отметил, что «к тебе очень серьезно относятся в художественной школе», а потом «ты приезжаешь сюда и работаешь барменом». Та-Нехиси Коутс обсуждал этот этап на WTF, юмористическом подкасте Марка Марона. «Я часто подумываю написать о том, что происходит, когда люди приезжают в Нью-Йорк с большими амбициями, – сказал он, – и о том, как город в течение первого года тебя топчет, а ты пытаешься понять, как тут все устроено, и это кошмарный период». Марон признает, что в Лос-Анджелесе все так же: «Ты не знаешь, что ищешь, ты не знаешь, как это работает, и если ты идешь вслепую, вооружившись только номером телефона одного нужного человека, то все равно пребываешь в неведении, а все надежды возлагаешь только на эти цифры». Во время своего краткого пребывания в Лос-Анджелесе Мэттью Рот, писатель-хасид, рассказал, как он думал, что если пройти мимо студии Paramount («это примерна миля пути»), то «рядом будет проезжать какой-нибудь исполнительный продюсер и скажет: “Эй, давайте возьмем этого парня на телешоу!”» Стоит ли говорить, что так не бывает.
Единственное, что у тебя есть на этом этапе, – это иллюзия величия. Только она помогает держаться – по крайней мере, первое время. «Я переехал в Нью-Йорк с единственным намерением – победить на Sundance[45] в 25 лет», – сказал мне индийский кинорежиссер Тим Саттон. Адель Уолдман накропала свой первый роман, все 550 страниц, за пять месяцев. «К тому времени, как я подошла к финалу, я подумала, что получилось потрясающе, – говорит она. – Я представляла себя на Fresh Air[46], думала, что скоро стану богатой и знаменитой и мне больше никогда не придется работать». Позже она поняла, что хотя и написала целый роман, но хорошим он на самом деле не был.
В такие моменты лучшее решение – это принять свою ужасность и двигаться дальше. «Ты должна быть не против того, чтобы быть плохой, – сказала музыкант Лорен Цеттлер. – Публично и неоднократно и в течение долгого времени». Митчелл Джонстон, кинорежиссер, рассказывал о своих первых годах после колледжа. «Это был тот период, через который проходят все талантливые двадцатилетние, – сказал он, – когда пытаются понять, кто они, чего на самом деле стоит их творчество и что они хотят делать дальше». По словам Джонстона, ему потребовалось десять лет, чтобы найти себе место в этом бизнесе. «Мало кто в двадцать три года снял выдающееся кино, – заметил он. – Нужно много времени, чтобы развить все необходимые навыки, связанные с кинематографом, а это немало». По факту, Митчелл произнес: «Очень опасно слишком рано вставать на ноги. Можно вспыхнуть и сгореть». Сам он отказался от трехсторонней сценарной сделки с Голливудом, когда ему было двадцать семь лет – это был трудный выбор с финансовой точки зрения, но при этом, по его мнению, правильный. Как он объяснил, человеку нужно время, «чтобы развиваться, нужно искать творческое решение, что действительно трудно, очень: придется пройти и через долгие душевные метания, и через ненависть и отвращение к себе».
Вопрос о том, дают ли себе молодые художники время на все это – есть ли у них такая возможность вообще, – остается открытым. Сказки о вирусном успехе, а также о готовности средств массовой информации с руками оторвать новых молодых творцов, делают ожидание мучительным и кажутся преувеличенными. Социальные сети формируют токсичную культуру сравнения, как сказал мне один молодой иллюстратор и дизайнер. Кажется, что все лучше тебя, и если ты не знаешь реальный возраст людей из Instagram или Twitter, то в конечном итоге сравниваешь свои достижения с успехами людей гораздо более взрослых. Все хотят пропустить этап фактического обучения.
В то же время финансовые препятствия на пути медленного развития на этом этапе являются серьезным фактором. Как сказал Льюис Хайд, автор «Дара. Как творческий дух преображает мир» (The Gift. How the Creative Spirit Transforms the World): богемная тусовка, царство дешевой аренды и безграничный запасов времени, – это то место, к которому ты должен обратиться, чтобы лет десять-пятнадцать набираться опыта, и только потом что-то зарабатывать своим творчеством, – а мы все знаем, как это работает. К оплате жилья добавляется студенческий долг и давление. Ноа Фишер, художник, инициировавший создание Occupy Museums и преподающий в Парсонсе, упомянул бывшего студента, преданного художника, который начал было добиваться успеха. «Но над ним все время висели долги», – сказал Фишер, и он постепенно их выплачивал. В итоге студент продолжил заниматься искусством, «но никаких высот не достиг» – как объяснил Фишер, потому что у него «просто не было на это времени».
Независимо от финансового положения, едва реальность ударит тебя по лицу и ты поймешь, что поговорить с Терри Гроссом о твоем фильме на Sundance в ближайшее время не светит, встает вопрос, собираешься ли ты двигаться дальше и будешь ли предан своему делу. Это поворотный момент в жизни любого автора. Одна из дилемм при принятии такого решения заключается в том, что первые годы будущего успеха могут выглядеть как полностью неудавшаяся жизнь. И то и другое связано с неясностью, разочарованием, мучительными сомнениями. Как понять разницу? Одним из признаков является наличие хотя бы минимального профессионального прогресса, пусть даже медленного и постепенного. Другим признаком является то, что твоя самооценка становится более реалистичной, и тебе от этого лучше. Николь Дикер, романистка и колумнистка, хотела быть музыкантом, прежде чем стать писателем. Скоро она поняла, что другие молодые исполнители, с которыми она начинала, прогрессируют в разы быстрее. «Я не была ужасна, – сказала она, – но я не была достаточно хороша, чтобы на что-то сгодиться». Возможно, самый важный знак – это похвала старших собратьев по цеху. Пусть это будут слова поощрения от художника, которым ты восхищаешься, – электронное письмо в одну строку, направление к редактору или галеристу, – но их иногда достаточно, чтобы дать тебе силы двигаться дальше довольно долго.
* * *
В конце концов, ты совершишь большой прорыв и жизнь налаживается. Шучу, все происходит вовсе не так. Обычно ты просто продолжаешь делать свое дело. А работа порождает работу. Люди – продюсеры, агенты, потенциальные работодатели – всегда ищут таланты. Ты налаживаешь связи, становишься более известным. Отказов по-прежнему много, но, может быть, кто-то и рискнет тебя взять. В зависимости от вида творчества, которым ты занимаешься, какие-то работы становятся знаменитыми (роман, фильм, авторское шоу, и на все это уходят годы), но эти творческие вехи не всегда имеют отношение к профессионализму, в том смысле, что тенденции очень сильно меняются. Люди смотрят, и, может быть, им даже нравится то, что они видят, – хорошие отзывы, приличные продажи, – но потом они двигаются дальше. То, что казалось вам таким огромным, как считает Джилл Солоуэй,
