порыве отчаяния.
В целом все, было, как всегда. Ее кровать и ее покои. Холодные, роскошные, давно ставшие для нее чужими. Спальню, что ближе к кабинету – «для экономии шагов» – она жаловала гораздо больше.
Королева повернула голову налево. Движение осторожное, чтобы не потревожить его….
Оперлась на локоть, девушка придвинулась ближе. Григорий спал. Глухо и беспробудно, «без задних ног». Губы его чуть шевелились, с легкой, почти детской улыбкой.
Странно: совесть, та самая, что вчера скребла изнутри до тошноты при одной мысли о вынужденном соитии кляли ее – «Портовой девкой! Что отдалась первому встречному!» – сегодня молчала.
Приглушенная и задавленная железными доводами: Враги уже у ее порога, а смутьяны ждут осечки. Конечно, народ любит ее, пока налоги не поднимутся. Все же рубашка у каждого своя – и она ближе к телу чем любая другая.
Он, этот с виду обычный мужик, храпящий сейчас десятый сон, был ее билетом из глубокой и беспросветной жопы. В целом... все прошло даже сносно. Неожиданно сносно.
Сомнения о необходимости применения снадобье грызли до последнего. «Нечестно кричала ее совесть, что по-рыцарски требовала равного «боя». Но ставка сейчас было ее – королевство и ее голова по совместительству.
Максимизация шансов на его поддержку – залог выживания. К тому же она сама выпила свою долю, а значит все было честно и ее совесть была чиста. Ну почти.
А еще... Он оказался неплохим собеседником. По крайней мере до того, как эликсир и вино сделали свое дело. И любовником... «Хи-хи-хи».
Эта мысль пронеслась с циничной легкостью портовой шлюхи, заставив внутренне поморщиться. «Эхх... Если он после такого откажется... такая «судьба» – мне еще за счастье сойдет...»
— Вуэээ...
Григорий издал хриплый звук, с трудом отклеивая веки. Уставился в потолок расписной маслянистой краской, будто впервые его видя. Лицо обмякло в выражении тупого непонимания.— Твою мать... – прохрипел он сипло, голос его был как будто склеенный сном. – Я когда-нибудь проснусь в своей, сука, комнате?..
Кайра сдержала удивленную бровь, и стараясь не подать виду. Он повернул голову, слипшимися глазами медленно сканируя роскошь королевских покоев, расшитый золотом полог, ее хрустальные флаконы на туалетном столике... Взгляд зацепился за нее.
За ее фигуру, очерченную тонкой тканью ночной рубашки, за ее лицо, наблюдающее за ним с холодным интересом.
— Твою... мать... – вырвалось у него на этот раз тише, но с куда большей концентрацией недоумения и... предчувствия беды.
Кайра лишь позволила уголкам губ дрогнуть в чем-то, отдаленно напоминающем девчачью ухмылку. Искусственную. Рассчитанную.— И вам доброго утра, Григорий.
Гриша кивнул, стараясь не выдавать внутреннего удивления местным… щедрым нравам. Голова, к его удивлению, не гудела. Натуральное винцо явно принималось организмом лучше, чем тот нефтяной шмурдяк с базы, трижды перегнанный из нефтяных фракция. Да в чем-то средневековье было даже лучше. Странно, но факт.
— Да ничего особенного, — Кайра пустила голосом томную дымку, придвигаясь ближе. — Ужин… вино… А потом ты просто… набросился на меня. Хи-хи.
Гриша напряг извилины, пытаясь собрать вчерашний пазл. Картина в целом складывалась. Кроме одной малозначительной детали – инициатором был явно не он.
Но поправлять королеву, чья рука сейчас легла ему на бедро, показалось стратегически неверным. — Да? — выдавил он, стараясь вложить в голос нотки приятного удивления. — Я был… страстен?
Она промолчала и приблизила свое лицо, ее дыхание, теплое и влажное, обволокло его кожу. — Очень. И обидно, что ты этого не помнишь… — Голос стал шепотом-лезвием.
— Рад слышать, а то я… не очень, — соврал он гладко.
«Значит, надо исправлять!» — мысль пронеслась в ее с иронией.— Не могу допустить, чтобы ночь со мной затерялась в твоей памяти, — ее пальцы скользнули по его щеке, тянули к себе. В ее глазах засияли – вызов и обещание.
Гриша ощутил знакомый жар под кожей. Он был не против. Тело – за. Но где-то в глубине черепа мозг трезво бился набат: «Дела идиот, у тебя мало времени. Обсуди условия договора и не забудь про сокровищницу».
«Ах да, Намару надо притащить артефакт».
Он мягко, но недвусмысленно отвел ее руку. Себя удивил твердостью в голосе: — Мне нужно написать письмо.Кайра отстранилась мгновенно, как обожженная. Понимание? Да. Но в уголках губ – застывшая досада. Слегка отстранившись и, коротко кивнула.— И еще, — добавил он, вставая с кровати. — Одевайся. Пошли.— Куда? — в ее глазах мелькнуло опасное любопытство.— Как куда? На площадь! Буду как новый король речь толкать перед народом! — шутка вырвалась сама собой, попытка сбросить напряжение.
Эффект был непредсказуем. Юмор не дошел до адресата. Лицо Кайры окаменело. Взгляд метнулся к эфесу кинжала на стуле. Мышцы плеч напряглись для рывка.— Во-о-у! — Гриша инстинктивно вскинул руки, ладонями наружу. — Шутка! Шутка это была, успокойся! Но собираться – серьезно время дорого.
Напряжение спало, как срезанное. Лицо Кайры снова стало гладким, почти безразличным. — Куда?— В сокровищницу. А то тут одна особа мне кучу всего наобещала… — нарочито тянул он.Уголки ее губ дрогнули в ехидной усмешке. — Не думала, что ты такой жадный.— Я? — Гриша фыркнул. — Мне это даром не надо, лично я от всяких стремных штук стараюсь держаться подальше. А вот… Намару — он подчеркнул имя, — неплохо бы что-то привезти. Для… сговорчивости. Желательно, научно-ценное и весомое.— Поняла, — ее взгляд стал оценивающим, деловым. — Но сначала – завтрак.— Отличная идея! — Гриша уже стоял посреди комнаты, чувствуя себя неловко голым под ее изучающим взглядом. — Чего лежишь? Пошли!— Зачем? — она лениво протянула руку к прикроватной тумбе, щелкнула затейливой защелкой. И извлекла маленький серебряный колокольчик.
Звяк. Звяк.
Звук был негромким, но пронзительным. Не прошло минуты – дверь распахнулась без стука. В проеме – стоял, вытянувшись как солдат в строю, слуга в безупречном, но немом камзоле. Мужчина вошел, опустился на одно колено. С глазами – строго в пол.
— Чего изволите, Ваше Величество? — произнес голос без единой ноты удивления.— Завтрак. На двоих. Сюда. Без промедления. — Ее голос. Всего несколько слов. Но они ударили по воздуху, как кнут. Не допускающие мысли о неповиновении.
Даже у Гриши по спине пробежали мурашки. «Как она это делает? Только что – хитрая кошка, а теперь – ледяная государыня. И все это – один человек. За полчаса. Настоящий театр одного, черт побери,
