— Ты скоро там и будешь, если не замолчишь, — нелюбезно заверил Гиацинт. Он обнял в темноте Виолу: — Тебе тоже плохо, любовь моя?
Её трясло, как в лихорадке.
— Да, только не понимаю отчего, — выстучала зубами Виола.
— Ты можешь идти?
— Н-не знаю, — ответила она. — Я бы лучше полежала, может, пройдёт…
— Некогда, к сожалению. Если не выберемся в ближайшее время, мы погибли.
— Что случилось-то? — Розанчик сообразил, что искры перед глазами мелькают не только у него, и это помимо светлячков. Ответ он получил от Джордано:
— У нас ахлорофиллия, от темноты.
— "Конец-света"? Вот влипли! — испугался Розанчик, зная, как и все, что значит это жуткое название: "ахлорофиллия", "чёрная смерть" или "лихорадка конец-света", как её называют, не думая, что лично их это когда-нибудь коснется. — Что ж теперь делать?
— Уходить, — Гиацинт дотронулся до руки жены: — Зажигай "Эфедру".
Виола чиркнула спичкой и зажгла светильник. Они просто испугались, увидев бледные осунувшиеся лица друг друга, с очень явным теперь смертным приговором лихорадки. Стая летучих мышей ринулась от огня во все стороны.
— Пошли.
39.
Гиацинт помог жене спуститься на берег. Мальчишки молча потащились следом.
Они подошли к отверстиям в стене. Летучие мыши носились над озером, истребляя светящихся жучков. Здесь, в дальнем конце пещеры, охота шла не столь бурно.
— Который же из ходов ведёт наверх? — Розанчик размышлял вслух.
— Сейчас узнаем, — Гиацинт погасил факел. — Куда они полетят, туда и пойдём мы. Последний шанс.
Все напряжённо следили взглядом за висящим в воздухе "созвездием" из фосфоресцирующих бледно-зелёным светом светлячков. Внезапно их стайка заметалась в разные стороны, и число насекомых быстро уменьшалось. Нахальная мышь решила полакомиться и с упоением гонялась в темноте за светлячками.
— Однако, нам это некстати! — рассердился Гиацинт. — Джордано, поймай-ка её, или она съест все наши маяки. Другие культурно обедают над водой, а эта прицепилась к нашим светлячкам, будто других ей мало.
Спасаясь от летучей мыши, светляки улетели в какой-то ход в стене. Друзья зажгли свет.
— Отлично, — кивнул Гиацинт. — Здесь мы ещё не были, отметки нет.
Мышь, хотя и боялась горящего факела, пыталась атаковать ход в стене, возле которого стояли друзья. Джордано попробовал отогнать её. Мышь отлетела на некоторое расстояние с явным намерением вернуться.
— Да ну её! — Розанчик слабо погрозил летунье кулаком. — Пошли, мы их не найдём, если улетят далеко.
Огонь "Эфедры" слепил глаза и мешал видеть светлячков. Поэтому, факел погасили и пробирались ощупью, в полной темноте, скользя по наклонному полу пещеры. Впереди мелькал рой огоньков.
Не успели друзья пройти несколько минут по каменному коридору, как над головами снова пронеслась мышь. Видимо, она вообразила себя птеродактилем и продолжала творить бесчинства не соответствующие её скромным размерам.
— Ненормальная какая-то! — возмутился Розанчик, зажигая свет. — Поймайте её и сверните шею, чтобы не путалась под ногами.
— Вообще-то, она наверху, так что "над головами", — уточнил Джордано. — Но мысль правильная.
Он снял камзол и накинул его на летучую мышь, как сачок. Получилось с первой попытки, и друзья порадовались этому, ведь бегать за летуньей ни у кого не было сил. Виола держала факел, мальчишки склонились над оранжевым камзолом, внутри которого, как в мешке, билась мышь.
— Ну и что с ней делать? — спросил Джордано. — Проще всего так и бросить здесь — пока выберется, мы будем далеко. Но я ей свою одежду оставлять не собираюсь.
— И не надо, — Гиацинт прицельно глянул на камзол. — Виола, дай спички.
— Не дам! — испугалась графиня. — Выбросьте её подальше и пойдём.
— Догонит, — заверил Розанчик.
Гиацинт забрал у них камзол с мышью и опустился на пол, на колени. Свёрток положил рядом с собой. Он протянул назад левую руку, как хирург перед операцией, и требовательно щёлкнул пальцами:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну дай спички! Ничего с ней страшного не случится.
Виола несмело протянула ему коробку:
— Только не убивай её, пожалуйста, я прошу!
— За кого ты меня принимаешь?! — обиженно хмыкнул муж. — Как я могу её убить! Джордано, разверни, только осторожно. Виола, посвети чуть-чуть, чтоб я видел.
Джордано присел рядом и медленно развернул камзол. Мышь сидела там, вцепившись в рукав, и дёрнулась, чтобы улететь. Но не успела расправить крылья, как у неё перед мордой вспыхнул яркий свет — Гиацинт зажёг спичку прямо возле неё.
Мышь, пискнув, упала, свернув крылья, как мёртвая. Гиацинт быстро отцепил её коготки от ткани и посадил мышь на пол пещеры.
— Идёмте, быстро! Пока не пришла в себя, — приказал капитан, встав и потащив за руку Виолу.
Они спешили по коридору, насколько позволял наклонный пол галереи и болезненная слабость.
— Что ты ей сделал? — спросил на ходу Розанчик.
Граф усмехнулся:
— Загипнотизировал. Надеюсь, у неё шок и она ослепла на пару минут. Но если не поторопимся, очнётся и снова догонит нас.
— И сожрёт все фонарики, — Виола радовалась, что зверюшка осталась жива. Гиацинт сокрушенно цокнул языком.
"Кто их поймёт, этих женщин? Когда выстрелы, дым, люди падают, она стреляет и хоть бы что! А тут мышь эта. Маленькая, мышонок летучий. Глупый до ужаса. Так тронь он эту мышь, Виола бы сразу крик подняла: "Убийца!" А людей, ничего, пожалуйста, "убивай сколько хочешь, милый, я даже помогу и всё равно тебя любить буду". Кошмар!"
Виола видимо разгадала мысли мужа и нежно потёрлась на ходу щекой о его плечо:
— Она же маленькая…
— Хороший аргумент! — раздражённо ответил Гиацинт. — А если бы она съела всех светлячков? Треснуть её надо было об стенку и не задерживаться там. Где теперь наш маяк?
— А ты смог бы? Об стенку? — лукаво спросила Виола.
Он тихо усмехнулся:
— Конечно, нет.
— Потому что у неё нет оружия? — невинно спросила жена.
Гиацинт иронично поднял бровь:
— Потому что она — маленькая.
— Хороший аргумент! — засмеялась Виола. — А ещё говорят, что любят просто так, не зная за что. Я вот знаю…
— Ну-ну, — прохрипел он, оглядываясь по сторонам. — Стоп! Здесь два хода, почти напротив друг друга. Куда идём?
Действительно, в стене галереи чернело два отверстия: боковое ответвление влево, и чуть дальше по коридору ход вправо.
— А где наш маяк? — сунулся Розанчик.
Они с Джордано проверили оба хода. Светлячки оказались в дальнем, ведущем вправо. Их искры мелькали, то появляясь, то исчезая, и вроде их стало больше. Друзья, прикрыв факел, последовали за ними.
— Ох, чувствую, заведут они нас! — качал головой Розанчик. — Ход-то опускается.
— Здесь ничему нельзя верить, — устало отмахнулся Джордано. — Он сейчас уйдёт вертикально вверх, так что радуйся пока: вниз идти легче.
Но паж не чувствовал особого оптимизма:
— Заведут. Как огоньки на болоте…
Ход, вильнув пару раз, стал ощутимо подниматься и вёл теперь вроде бы в обратную сторону. Это немало беспокоило друзей. Их силы на исходе. Не хватало ещё снова вернуться в пещеру с озером. Но вскоре они поняли, что ход поднимается гораздо дальше, чем шёл спуск и под большим углом.
— Мы перешли на второй этаж, — предположил Джордано, — как по винтовой лестнице в башне.
— Угу, — кивнул Гиацинт. — Похоже. Только не в башне, а в подземелье замка.
Розанчик вздрогнул:
— Слушайте! А вдруг эти катакомбы соединяются с подвалами Сен-Тюлип? Ведь есть же в форте подвалы.
— Есть, — подтвердил Гиацинт. — Неро` говорил, очень глубокие.
Виола сжала его руку:
— А может так быть, что мы выйдем прямо туда?
Он хмуро оглянулся:
— Всё может быть…
Розанчик даже остановился:
