наедине со своими слезами. Из-за закрытых дверей раздался вой, сравнимый с криком дикого животного.
Но стоило Го Бохаю оказаться во дворе поместья, а крикам смолкнуть, как его руки предательски затряслись. В ужасе от самого себя он прикрыл дрожащие губы. Внезапно уверенность и непоколебимость резко сменились паникой и непониманием – разве когда-либо он себе позволял говорить подобное? Хватило лишь услышать имя воспитанника из уст госпожи, чтобы внутри снова что-то щелкнуло. Он исполнил роль бесстрашного феникса, способного уничтожить угрозу одним махом крыла, но тем не менее не мог поверить, что произнес такие слова вслух. Каждый рабочий на поле, каждая оборванная девушка, скитающаяся по улицам, были для него как брат и сестра. Его язык никогда не повернулся бы высказать такое – «кто здесь хозяин» – до сегодняшнего дня.
Но, несмотря на ужас ситуации, единственный зритель этого представления остался доволен.
– Аха-ха, вот это я понимаю! Давно не видел демона Непогод во всей его могущественной форме! Наконец-то ты показал место несносной бабе!
Го Бохай поднял голову и увидел на краешке крыши ворона.
– А ты, как я посмотрю, все видишь и слышишь.
– На то я и демон Тьмы!
Го Бохай торопливо направился к своему домику, расправляя бумажку в руках. Он даже не подумал узнать, почему Сянцзян здесь, а не с кортежем будущих богов. Пальцы наставника все еще подрагивали, а рассудок никак не мог прийти в спокойное состояние. Что в ней такого написано, что женщина вдруг вспомнила былые дни?
– Подожди, – ворон спустился, и земли коснулась пара ног. – Что это? – Сянцзян остановил Го Бохая в центре крытого мостика и поднес его дрожащую руку к своему лицу. Некоторое время они так и простояли, пока демон не открыл рот: – Го Бохай, – Сянцзян перевел глаза с листочка на бледнеющее лицо, – этот день когда-то должен был настать…
Произнеся это, демон заставил сердце Го Бохая сжаться. Каждый стук словно механического, заклинившего устройства становился все больней и невыносимей. «Такое не должно было случиться… Не здесь, не сейчас, не в этой жизни!» Он перевел взгляд обратно на листок в трясущихся руках и застыл.
– Ты ничего не можешь поделать, – голос стоявшего позади ледяным ветерком прошелся по спине Го Бохая, – это будет повторяться раз за разом, из жизни в жизнь… – Сянцзян потянулся к плечу Го Бохая, но тот резко сорвался с места и направился вперед. – Го Бохай! Постой!
Он достиг своих покоев, и двери намертво захлопнулись. Сянцзян пару раз дернул ручку на себя.
– Как бы ты ни бежал, истина тебя настигнет. И чем больше ты оттягиваешь, тем сложнее будет ее принять! Го Бохай!
Демон на мгновение замолк, прислушиваясь к звукам по другую сторону двери, но там словно никого и не было. Сянцзян посильнее сжал ручку двери и, дернув ее в последний раз, дал себе волю:
– Если ты настолько упрям, то тогда слушай через дверь! Ты же прекрасно понимал, что сохранившиеся осколки души Мокуана дадут о себе знать! И теперь, когда это начало проясняться, ты вдруг бежишь? А ты что полагал? Что, переродившись, его душа не начнет тянуться к прошлому? Думал, так легко будет спасти, вырастив его и отпустив, как вольную птицу? Сколько он ни перерождался, его прошлое, сокрытое в осколках души, что ты сам лично собирал столетия назад, будет пробуждаться, и все будет повторяться вновь! С каждым перерождением его душа будет сильнее тянуться к тому, кого знала! Пусть мальчишка еще не помнит своего прошлого, но те строки говорят за него! Усвой уже: нельзя достичь чего-то, не выходя из убежища!
Последняя фраза явно призывала прячущегося к действиям. Но сколько бы демон ни кричал, сколько бы ни повторял одни и те же слова, за дверью никто так и не отозвался. Сянцзян многое хотел высказать, поскольку давно приметил неравнодушный взгляд наследника, с которым он смотрит на этого беспечного наставника. Но в данный момент это было так оскорбительно и унизительно для Сянцзяна – говорить с тем, кто его абсолютно не хотел слушать, – что он, обратившись во мглу, в густой черный туман, медленно расползающийся по крыльцу, пропал.
Как и предполагал демон, Го Бохай все это время стоял за дверью. Как же было страшно и невыносимо познать истину! Он чувствовал себя жалким кусочком льда, сорвавшимся с крыши наземь и готовым принять участь от жара беспощадного солнца. Он пошел бы на все – лишь бы вернуться в былое неведение и позабыть открытие сегодняшнего дня: спасенная им душа почившего демона начала пробуждаться в наследнике, переплетая былое со своим новым сознанием – У Чаном.
Понимая, какие сильные чувства из первой жизни могут захлестнуть воспитанника, Го Бохай застыл, вцепившись в дверь.
Он не питал надежд вернуть былого хозяина души и даже не предполагал, что его пребывание в мире людей увенчается успехом. Прожив столько лет в скитаниях и поисках созвездия Гоу, указывающего ему на перерожденную душу, которая в конце концов оказалась У Чаном, он просто подчинился воле судьбы, и, как даос, идущий по долгому пути познания истинного предназначения своей судьбы, Го Бохай шел к своей цели – вознесению северного бога У Тяньбао. Он истинно полагал, что лишь это подарит перерожденному У Чану защиту, укроет истину – чистокровного демона, заточенного в теле смертного, – от недоброжелателей. Но Го Бохай не задумывался, что будет, если к наследнику клана вернется память Мокуана. Что тогда сделают пробудившиеся гнев и ненависть к богам, которые его в прошлом казнили? Не учинит ли бывший демон самосуд в небесном чертоге, окропив Поднебесную кровью бессмертных?
«Получается – начал осознавать Го Бохай – то болезненное рвение юноши к демонам и их истории, описанной на страницах произведений Поднебесной, – не обычное совпадение: У Чан бессознательно тянулся к своим истокам, к первой жизни, когда его знали как демона. А туманный желтый отблеск в глазах, что наставник видел пару раз, лишь свидетельствовал о преобладании над рассудком У Чана перерожденной души Мокуана, собранной воедино».
Несмотря на боязнь возможного исхода, Го Бохай надеялся на лучшее и желал, чтобы У Чан не вспомнил ничего из прошлой жизни. Растерянный, он вновь взглянул на листок:
Безмолвна морская волна, небо над головой освещает мой путь.
В даль я ушел, на время покинув тебя, как же хочется все вернуть.
Зыбь морская[53] больше не слышит мой смех, вдруг тоскливо и ей?
Тысячу ли я должен пройти, чтобы узнать на это ответ.
Взор Го Бохая медленно прошелся по строкам и остановился на последней. Именно это наставник прочел впервые после того, как госпожа У бросила смятую бумагу ему в лицо. Сердце дрогнуло и замерло, да так больно, что дышать стало невыносимо.
Учитель, лунный свет над горой так прекрасен.
Глава 15
Часть 1
Один день в храме Вечной памяти
Будущие боги наконец пересекли границу Юго-Запада. Лишь только они добрались до владений семейства Ба, как их настигла суровая зима. Дорога была долгая и тяжелая, но это все равно показалось странным У Чану, который привык думать, что Север – самый холодный регион Поднебесной. Но он не учел, что, хотя мороз сам по себе был не таким злым, как на его родине, южные ветра – что-то по-настоящему страшное и невыносимое.
Пока избранные господа скрывались от порывистых ветров в имениях главенствующего клана и участвовали в уже опостылевших церемониях, устроенных владыкой Юга-Запада Ба Юншэном, У Чан обратил внимание на разницу между двумя народами.
Однажды, наблюдая за Ба Вэньлинь и Циншаном, Шао Жоу и Фань Мулань, У Чан отметил: эти уважаемые не так высоки ростом. И с того самого момента он стал изучать южных господ. К тому же на то у него была личная причина – Го Бохай, южанин.
Когда он сравнивал себя с южными будущими богами, при этом не забывая учитывать их возраст и то, что они все еще молоды, у него складывалось ощущение, что среди избранных только одна дылда – он. Благодаря такому простому наблюдению он пришел к довольно странному выводу: его
