и подумать, будто что-то пропускает.
– Иеруша, детка, выключи эту трескотню, – окликнула тетя Рита со своего места за кухонным столом. В ожидании судьи Мэтиса, который должен был прийти через час, тетка разгадывала свою ежедневную шифрограмму. – Не знаю, почему все решили, будто хоть какие-то меры имеют значение, ведь судьбу человека определяет Господь. Покажите мне, как губернатор Эббот кается в прямом эфире, и тогда, может быть, я выкрою для него время. Ничто не остановит Армагеддон.
В третьем стихе двадцать второй главы Притч говорится, что благоразумный видит беду и укрывается, а неопытные идут вперед и наказываются. Разве тетя Рита не беспокоится о тех, кто умирает от вируса? У дяди Чарлза хроническая обструктивная болезнь легких, у тети Вильмы волчанка и диабет. Сама тетя Рита живет на диализе.
Но хуже всех матери Руши, запертой в переполненной тюрьме без масок и антисептиков. Одно это ужасно, не говоря уже о ее астме, гепатите и ВИЧе.
Неужели тетя Рита хочет смерти племянницы? Возможно. Ведь мать Руши стала вероотступницей, что для тети Риты страшнее смерти.
Иеруша выросла рассудительной девушкой и не высказывала такие мысли вслух. Подобно благоразумному, которого хвалит Писание, она избегала опасности в лице двоюродной бабки. У человека, знающего, как укрыться от тех, кто может ему навредить, больше свободы, чем у бездумно похваляющегося своими мнимыми свободами перед врагом.
– Я сказала, выключи, Руша.
Та убрала звук и включила субтитры. Увлеченная шифрограммой, тетя Рита не заметит работающий телевизор.
– Думаешь, я все-таки смогу завтра навестить маму? – спросила Иеруша.
Тетя Рита заворчала, что могло служить как утвердительным, так и отрицательным ответом. Отхлебывая из кружки мятный чай и устремив глаза на шифрограмму, она пребывала в настроении, характерном для нее в отведенное для себя время, той части дня, когда она не обращала внимания ни на какие закидоны Руши, как она их называла.
– Я могу посмотреть в интернете, – сказала Иеруша, играя с огнем, но играя сознательно.
Если она вообще не будет говорить или делать то, что не нравится тете Рите, та может подумать, будто Руша что-то скрывает. Кроме того, победы над внучатой племянницей давали тете Рите ощущение цели. Никаких причин лишать ее этого. Очень скоро у нее не останется даже таких мелких удовольствий.
Наморщив лоб, тетя Рита постукивала шариковой ручкой по столу.
– Не обязательно приплетать сюда интернет, – сказала она. – Я позвоню завтра утром на горячую линию омбудсмена и спрошу, разрешены ли посещения.
Тетя Рита никуда не позвонит, но неважно, поскольку Иеруша вовсе не собиралась завтра садиться в автобус, чтобы увидеть мать. К тому времени их обеих уже и след простынет.
* * *
Убивая свою жену ударом по голове, Майкл Пирс, надзиратель женской тюрьмы «Каддо Крик», не мог знать, что кто-то это видел. Дочки ночевали в хибаре у бабки с дедом, а собака, Сэнд Дьюн, крутилась на заднем дворе. Убийство он не планировал, но, как все, совершающие противозаконные действия, взвесил шансы на поимку. Из-за карантина никто не хватится жены несколько недель, если не больше, и у него будет время придумать, как надежно замести следы. Он полагал, будто случайно совершил идеальное убийство.
Будь надзиратель Пирс более здравомыслящим человеком, он, возможно, внимательнее отнесся бы к сведениям о трех кандидатках на роль няни, которые четырнадцать месяцев тому назад ему показала жена, решившая пойти на вечерние курсы. Он бы проверил рекомендации Иеруши и нашел их неудовлетворительными. Не потому что рекомендации были плохи, а потому что девушка не горела желанием делиться с клиентами своим принципом: разным людям она назначала разную цену, в зависимости от их финансовых возможностей, согласно ее оценке. Надзиратель тогда выбрал бы вместо Иеруши Джесси Тайлер или Изабел Эмерсон. Ни та, ни другая не устанавливали в домах клиентов скрытые камеры после обвинений в воровстве.
Но когда жена Майкла дала ему материалы, которые тщательно собрала в картонные папки, он прибавил звук в телевизоре, где по каналу ESPN шел важный матч по покеру, и сказал:
– Да плевать, крошка. А нельзя спросить меня после матча?
Она выбрала Иерушу, так как ходили слухи о ее принадлежности к свидетелям Иеговы, то есть к секте, и супруга надзирателя вообразила, что сможет помочь ей освободиться так же, как люди по телевизору спасали девушек из общины мормонов от многоженства.
А дочерям будет полезно общество скромно одетой молодой женщины. Не расфуфыренное чучело. Нет. Одета мило, аккуратно, как и полагается милым, аккуратным девушкам.
Будь надзиратель человеком бо́льших достоинств, он бы хоть пару раз поговорил с няней за то время, что она у него проработала (более года), а если бы поговорил, может, она прониклась бы к нему более теплыми чувствами и во всей этой истории проявила бы большее милосердие, но ничего такого не случилось. Пирс даже не знал, как ее зовут. Кажется, что-то библейское. В общем, просто черная.
Именно из-за этого обстоятельства и началась ссора с женой. Иеруша пришла забрать последний конверт с наличными заблаговременно до локдауна. Когда она ушла, надзиратель игриво усмехнулся:
– Слушай, почему у них задница и сиськи, как у стриптизерш? Какой у нее, пятнадцатый? Шестнадцатый? Неестественно. – Он завел глаза: во что превратился мир?
И в самом деле – во что? Каддо никогда таким не был.
– Разве можно так говорить, Майкл? Что они могут поделать? – ответила жена.
Вечно недовольна.
– Так ты веришь всей этой христианской мути про хороших девочек? – спросил Пирс.
Он видел: она смотрит на него, и да, тоже посмотрел на нее, отметив в движениях ее тела неявный призыв.
– Ну знаешь, если бы ты хотел, чтобы я взяла другую, посмотрел бы их документы. Если хочешь, я ее уволю.
– Я не говорил увольнять. Не устраивай тут. И кстати, какие документы? Ты о чем?
Она покачала головой.
– Документы, Майкл.
Жена постоянно его ревновала, говорила, будто он не обращает на нее внимания, но дело в том, что, если бы она могла сказать хоть что-то интересное, он бы обратил.
Потом она обвинила мужа в том, будто он хочет переспать с девушкой. Полная ерунда, е-рун-да. Та сама на него вешалась, и даже если бы Пирс воспользовался – ну да, разок воспользовался, признался Майкл, – то это не вопрос желания, а идиотская провокация.
Жена толкнула его и назвала извращенцем, что можно квалифицировать как унижение чести и достоинства.
Шантаж напоминает тюремную систему. Отсюда не выбраться, не пролив немного крови. Когда аноним присылает вам видео, где вы убиваете свою жену, разве можно не пойти навстречу его требованиям?
До определенной степени. Надзиратель Пирс организует побег Рочел Хейес, но будет следить за ней, пока не обнаружит шантажиста и не покончит с ним.
* * *
Иеруша сидела за столом, на который были выставлены «Кул-Эйд», лососевые крокеты, порошковое пюре,
