в крайность: от ярости на потрясающее двуличие Бена до собственных интуитивных сомнений. Он не мог думать о ней так! Ни разу Джил не дала повода, но… Но ещё никогда её действия не шли в таком противоречии с чувствами. Однако факт измены тоже оставался болезненно очевиден. Господи, только слепой монах не узнал бы это восхитительное нагромождение несуразно длинных конечностей.
И всё же, даже на следующий день противное ощущение неправильности никуда не исчезло. Ведь если это был хитрый план, и Бен опустился до слежки, пришло время поймать супругу с поличным. Однако, чем ближе подходила Джиллиан к уже знакомому столику, тем очевиднее становилось – здесь никого нет. Ни тайных агентов, ни офицеров полиции, ни самого временного президента. Утро на пожелтевшей от опавшей листвы аллее вблизи Капитолия выдалось безлюдным и немного туманным.
В ожидании немедленной кары Джиллиан дрожала под порывами ветра. Тряслась, когда выходила из молчаливого дома, сжимая в руках обычный жёлтый конверт, стучала зубами, когда садилась в такси или пересаживалась на метро. Вот так просто, из охраняемого наравне с Белым домом особняка были вынесены скандальные доказательства взяток, убийств и политического сговора. Никто не остановил миссис Рид, пока, стуча неизменными каблуками, она покидала собственный дом. Мир вообще будто вымер, и вместе с ним в предвкушении неминуемой развязки замер весь Вашингтон.
До выборов оставалось девять проклятых дней.
***
Джеймс появился ровно в назначенный час и принёс с собой два стаканчика с кофе, сверху которых лежали ещё пока горячие круассаны. Выглядел бывший муж всё так же паршиво и обзавёлся вдобавок исцарапанными в кровь запястьями. Те то и дело выглядывали из-под манжет пальто.
«Нервное, дорогой?»
Джиллиан непроизвольно усмехнулась и пододвинула к себе один из напитков, позабыв о любой осторожности. Какая уже, к чёрту, разница.
– Он знает, – без предупреждения начала Джил, пока разглядывала светло-коричневую пенку, что крутилась воронкой в такт движению пластиковой палочки.
– Это очевидно, – откликнулся О’Конноли с лёгким смешком. – Ты же не дура и знаешь, что за вами следят…
– О боже, какая высокая оценка, – не удержалась она от саркастичного замечания, перебив Джеймса. Он сделал вид, что ничего не слышал.
– Рид не станет рисковать уже замаячившей на горизонте перспективой карьерного роста. Все мы тщеславны. Даже, – О’Конноли сладко улыбнулся, – лучшие из нас. Неправда ли, дорогая? Документы.
Он протянул руку, однако Джил не пошевелилась. Она молча крутила в пальцах свалившийся на стол листок и машинально считала покрывшие его трупные пятна.
– Мне нужны гарантии, – произнесла она наконец и спокойно посмотрела в хаббардский ледник глаз бывшего мужа.
И впервые за всё это время Джил задумалась, куда он дел то кольцо. Упокоил в вечной мерзлоте Аляски или утопил в растворителе? Тем временем бледно-рыжая бровь О’Конноли поползла вверх, намекая на необходимость прокомментировать беспрецедентное заявление, но руку он всё-таки опустил.
– Я хочу получить фотографии, видеозаписи, исходники, копии… В общем, всё, вплоть до постельного белья и следов ДНК.
– Зачем тебе это? Наивно веришь, что после инаугурации гордо войдёшь в Белый дом? – Джеймс устало потёр глаза. – Милая, ты почти собственными руками уничтожила единственное доказательство причастности определённых лиц… к определённым действиям. Поверь мне, простить измену супругу можно, но стране – никогда.
Она посмотрела в лживо заботливое лицо бывшего мужа и покачала головой, грустно усмехнувшись.
– Гарантии, Джим, или я верну документы в папку.
От ненавистного собачьего прозвища бывший муж едва заметно дёрнул щекой. Забавно, но они до сих пор похожи словно брат и сестра.
– Получишь сексуальный скандал. – Джеймс чуть отвернулся и небрежно закинул ногу на ногу. – Только вот уже не в размахе какого-нибудь городишки как в прошлый раз, а на всю страну. За этими выборами следит весь мир, вороб…
– Не смей так меня называть! – разъярённым шипением прервала его Джил и почувствовала, как разом вскипело марево ненависти. Ублюдок!
– Ах, – довольно протянул О’Конноли, а затем резко наклонился, упёрся локтями в решётчатый стол и положил подбородок на сцепленные пальцы. – Так он узнал и обо мне. Прекрасно!
И в этот момент Джил осенило, зачем была нужна возня со встречами, угрозами, душеспасительными беседами. Понимание рухнуло одномоментно, выбило воздух из лёгких, вынудив плотно зажмуриться. Они могли подкупить кого угодно, нанять профессионального вора или соблазнить прислугу, но выбрали Джиллиан Рид. Идеальный инструмент. Точнейшее оружие. И даже проклятая измена Бена оказалась не важна. О нет… Они нашли друг друга – Сандерс и О’Конноли. Два оскорблённых ублюдка, которым оказалось мало того ужаса, куда они когда-то её толкнули. Сначала один, а затем и второй. Как же права была Энн! Это действительно месть, но только не Бена, а этих двоих.
– Как далеко ты готов зайти? – прошептала она и сглотнула. – Как далеко…
– До самого конца, – чётко ответил Джеймс. Он действительно верил в то, что делал прямо сейчас. – Рид разрушил мой брак. Я разрушу его.
– Даже ценой чьей-то жизни? Пытаешься сыграть по моему сценарию и обойтись без бумерангов? – с насмешкой спросила Джил, почувствовав, как сдавило горло отчаяние.
Быть пешкой всегда дерьмово. Но ещё хуже, считать себя ферзём, будучи давно сброшенной с шахматной доски. Джеймс поджал тонкие бледные губы и отвернулся, наблюдая за пробегавшими мимо поборниками здорового образа жизни. А затем засунул руку в карман и чем-то щёлкнул. Был ли то диктофон или взводимый курок, Джиллиан не знала.
– Моё предложение всё ещё в силе.
Неожиданная скороговорка его речи вышла невнятной и выдала с головой. Значит, диктофон. Джил удивлённо хмыкнула, а потом тихо и горько рассмеялась. Господи, какой же он трус. В своё время ей хотя бы хватило смелости и глупости довести свой план до конца. Но Джеймс оказался слишком напуган свалившимися последствиями.
– Что, всё пошло немного не так, как ты планировал? – пробормотала она, покачав головой. Ещё один листок упал прямиком в стаканчик с кофе и накрыл его полностью. Вселенная, это конец? Джиллиан вздохнула. – Политика не твоё, Джим. Для того чтобы быть здесь, надо иметь кевларовую броню вместо кожи и сердце Железного Дровосека.
– У него не было сердца.
– В этом и суть.
– А у тебя? – Улыбка вышла кривой и болезненной, воскресив в себе годы их убогого брака и веры в то, чего никогда не могло быть.
– У меня? – откликнулась так же грустно Джил и покачала головой. – Нет. Боюсь, у меня уже ничего нет.
Неожиданно Джеймс наклонился вперёд и стремительно перегнулся через стол, отчего Джиллиан испуганно дёрнулась, однако большего не успела. О’Конноли вскинул руку, с силой впился пальцами в короткие рыжие пряди, дёрнув Джил на себя, и прижался к её лбу своим – горячим, почти лихорадочным. А затем Джиллиан с ужасом ощутила, как настойчиво приласкала стиснутый в хватке затылок мужская рука, как с шумом вдохнулся запах веснушчатой кожи. И прошла ровно секунда, прежде чем низкий рык Джеймса отдался где-то в груди, когда в знакомом до умопомрачения аромате
