испанский морской министр, приезжали представители фронта, требовали боевых машин, продовольствия, медикаментов, боеприпасов.
Авторитет «альмиранте Николаса» был очень высок не только среди советских военных специалистов, но и среди испанских моряков. Мнение его считалось решающим. Его опасались, ему угрожали враги, испанские мятежники, германские и итальянские фашисты, чьи корабли пытались сорвать перевозку грузов, ослабить республиканский флот. И каждый раз получали решительный отпор, несли потери.
В Испании никто не сомневался, что Кузнецов — адмирал. Ведь он вершил дела государственной важности, руководил большим количеством людей. Но советским адмиралом он тогда еще не был, носил звание капитана I ранга. Вот как у него получалось: первый отряд, которым ему довелось командовать, состоял из советского и турецкого кораблей. Первый боевой поход совершил на судах испанской эскадры. Впервые адмиралом назвала его испанская революция… Да, удивительно порой складываются судьбы!
Работа в Испании дала Николаю Герасимовичу очень многое. Он сделал для себя целый ряд практических выводов. Не за горами было уже то время, когда потребовалось снабжать морским путем блокированную Одессу, осажденный Севастополь, оставшуюся без сухопутных коммуникаций Керчь, понадобилось везти туда войска, вооружение, продовольствие, вывозить оттуда раненых воинов, мирных жителей.
Наблюдая за ходом боев в Испании, сам оказываясь под бомбежкой, Кузнецов уяснил важную истину: современному флоту обязательно нужна своя авиация. В большом количестве и разная. Не только истребители прикрытия, но и бомбардировщики, способные наносить удары по кораблям и портам противника. На помощь общевойсковой авиации надеяться не надо. У тех и у других летчиков разная подготовка, разная специфика.
Там, в Испании, познакомился, сдружился, близко узнал Кузнецов многих морских и сухопутных советников, бойцов-добровольцев, которые стали со временем советскими военными руководителями, возглавили боевые действия на разных участках борьбы с фашизмом в годы Великой Отечественной войны. Среди них будущие адмиралы В. П. Дрозд, С. Д. Солоухин, С. С. Рамишвили, В. Л. Богденко, подводник С. П. Лисин, будущие генералы и маршалы Д. Г. Павлов, Н. А. Остряков, П. И. Батов, Н. Н. Воронов…
Испанский период жизни Николая Герасимовича закончился так же внезапно, как и начался. В августе 1937 года его вызвали в Москву. В Кремле Кузнецову были вручены ордена Ленина и Красного Знамени. Потом Николая Герасимовича принял Нарком обороны К. Е. Ворошилов. Маршал расспрашивал о положении в Испании, о перспективах борьбы. Кузнецов думал, что скоро опять вернется в Мадрид, в Картахену, к трудным, но уже привычным заботам. А вышло иначе. Он оказался на противоположной от Испании стороне земного шара, в далеком городе Владивостоке, о котором почти ничего не знал. Капитан I ранга Кузнецов был назначен заместителем командующего Тихоокеанским флотом.
Совсем недавно находился он в самой горячей точке планеты, в центре событий, к которым приковано было внимание всего мира, и вдруг — огромное, пустынное побережье, огромный океан, величавая природа, размеренное течение жизни, тишина… Но, как убедился вскоре Николай Герасимович, тишина и внешний покой были обманчивы. Японские милитаристы готовились осуществить свои давние замыслы, прибрать к рукам дальневосточные территории, прежде всего сказочно красивый и богатый Приморский край. В любое время могла загрохотать канонада.
Наглость, агрессивность самураев имели под собой прочную материальную основу: они полностью господствовали на море. У них было десять линкоров и столько же авианосцев, тридцать пять крейсеров, более ста эсминцев, несметное количество мелких кораблей, полторы тысячи самолетов морской авиации. А что мог противопоставить этой армаде Тихоокеанский флот, только начавший наращивать силы? Десяток эсминцев, среди них несколько устаревших, шесть сторожевых кораблей да еще торпедные катера, тральщики. Самолетов — раза в четыре меньше, чем у японцев. Лишь по подводным лодкам имелось примерное равенство.
Практически японцы могли высадить свои войска в любой точке Дальневосточного побережья, протянувшегося на тысячи километров. Советскому командованию прежде всего надо было заботиться о том, как защитить свой берег от вражеских десантов или обстрелов с моря. А ответственность за это отныне лежала на плечах Николая Герасимовича. Едва успел он ознакомиться с обстановкой, побывать в гаванях, на кораблях и береговых батареях, как поступил приказ о повышении: из заместителя Кузнецов превратился в командующего. Опять же небывалый случай: капитан I ранга (по-сухопутному — полковник) в тридцать шесть лет стал командовать целым флотом!
Столь резкий взлет не вскружил Николаю Герасимовичу голову. Успех, слава?! Некогда было даже подумать об этом — столько забот прибавила ему новая должность. На заводах строились боевые корабли, надо было торопить корабелов, добиваясь, чтобы техника отвечала самым современным требованиям. Создавалось во Владивостоке Высшее военно-морское училище, чтобы восполнить острую нехватку командных кадров. Быстро увеличивалось количество торпедных катеров и подводных лодок, способных нанести большой урон крупным кораблям противника. Очень много времени Николай Герасимович уделял усилению морской авиации и созданию береговых батарей. Авиаторы перехватят вражескую эскадру еще в море, а батареи, имеющие орудия больших калибров, укрытые в надежных казематах, перекроют все места, удобные для высадки десанта, — так считал новый командующий.
В ряде пунктов развернулось строительство аэродромов, военных городков, батарей. На своем черном ЗИС-101 (единственная такая машина была тогда в Приморье) Николай Герасимович объездил все объекты, к которым можно было добраться на колесах. Нельзя на машине — добирался на тракторе или пешком. На дальние точки — самолетом. Его энергия и настойчивость приносили свои плоды. Он, например, уверенно мог сказать, что район Владивостока наглухо закрыт для противника, авиация и мощные береговые батареи не пропустят сюда даже самые крупные вражеские корабли. А там, где высадка вражеского десанта была возможна, флот проводил учения с сухопутными войсками, готовясь совместно отражать натиск самураев. Николай Герасимович не только планировал такие учения, но и присутствовал на них вместе с Василием Константиновичем Блюхером, о котором в ту пору говорили: «Когда маршал Блюхер на Востоке, там можно иметь войск на один корпус меньше».
Василий Константинович побывал на кораблях, пригласил Кузнецова объехать полки, принимавшие участие в учениях, понаблюдать за ними на марше, в атаке. Это был первый важный урок взаимодействия разных родов войск, полученный Николаем Герасимовичем на практике, да еще под руководством такого опытного учителя, как Блюхер.
И вот в конце июля 1938 года давно ожидаемый гром грянул: от мелких провокаций японцы перешли к решительным действиям. Их войска пересекли границу на юге Приморья, возле озера Хасан, стремясь захватить сопки Заозерную и Безымянную. С этих господствующих высот открывалась прямая дорога на Владивосток. Бои развернулись ожесточенные, с большими потерями с обеих сторон. Подтягивались и вступали в сражение новые полки и дивизии. Флот перебрасывал туда, в Посьет, воинские части и грузы,
