Ничего другого не оставалось — Баллиста метнул копье в сторону, отпустил седло и сильно ударил ногами. С тошнотворным рывком его левый ботинок зацепился за рога. Когда лошадь повернулась, Баллиста развернулась почти горизонтально в воздухе. Он попытался высвободить ногу. Его голова пронеслась в нескольких дюймах от острых камней. Борясь с центробежной силой, он снова ударил ногой. Его нога выскользнула из ботинка, и он рухнул, покатившись по твердой земле.
Он ободрал правую руку и ушиб плечо. Баллиста не остановился, чтобы проверить свои раны. Он увидел копье и пополз к нему, наполовину опустившись на колени. Держа оружие в обеих руках, он присел на корточки и осторожно обернулся, ища то, что напугало лошадь.
Большие желтые глаза, пустые, но хитрые, смотрели на него с расстояния примерно в двадцать шагов. Лев. Самец. Полностью взрослый; он, должно быть, был восьми футов длиной. Баллиста слышал, как он дышит. Он чувствовал запах его горячего меха, ему казалось, что он чувствует его отвратительное дыхание. Лев взмахнул хвостом, оскалил зубы. Он зарычал: низкий, грохочущий, ужасающий – один, два, три раза.
Баллиста много раз видела львов, надежно запертых на арене. Один был убит во время утренней охоты на зверей в Арелате в тот день, когда он впервые увидел, как сражается Максим. "Сейчас самое подходящее время для ирландца прибыть и расплатиться со своим долгом, спасая мою жизнь", - подумал Баллиста.
Он и раньше видел, как львы убивали преступников, а также нескольких охотников на зверей на арене. Они использовали свою инерцию, чтобы сбить человека с ног, прижали его своим весом и широко расставленными острыми как бритва когтями и почти деликатно вонзали свои длинные-длинные зубы в его трахею.
Баллиста знал, что у него есть только один шанс. Он присел на корточки и, крепко сжав древко копья обеими руками, подложил его под правую ногу, все еще обутую в ботинок.
Лев двигался, ускоряясь быстрее, чем Баллиста считал возможным. Один прыжок, два, три, и он приземлился, передние лапы вместе, для прыжка. Головой вперед он взмыл в воздух на Баллисту.
Копье попало льву в грудь. Его челюсти раскрылись. Его инерция выбила копье из рук северянина, из-под его сапога. Баллиста бросился назад. Лапа нанесла ему скользящий удар, когти царапнули его предплечье, и он отлетел назад.
Лев приземлился, лапы вместе, грудь опустилась, копье глубже вошло в его тело. Древко сломалось. Лев опрокинулся, заскользил на спине, растопырив лапы.
Он поднялся на ноги. Баллиста подтянулся, вытаскивая свою спату из ножен. Лев рухнул.
Максим и ненавидящий христиан солдат с грохотом появились в поле зрения. "Ну ты мужик!" Ирландец сиял. "Ну, мужик!"
Группа примерно из двадцати крестьян появилась из ниоткуда. Они образовали круг болтовни вокруг тела льва.
-Они вполне могут захотеть поклоняться тебе, - крикнул Максим. Он все еще сиял.
-Ваш лев держал в страхе их деревню, - он ткнул большим пальцем через плечо.
-Мы проделали весь путь до деревень на холмах к северо-западу от города.
Максиму было поручено проследить за снятием шкуры со льва и транспортировкой шкуры в город, Баллиста подошел к Деметрию, который теперь стоял с мерином.
-Что случилось? - Баллиста оторвала взгляд от осмотра ног коня.
-Возможно, было бы неразумно придавать слишком большое значение убийству льва, - мальчик выглядел несчастным. - Во времена правления императора Коммода один из правящей семьи Эмесы, некто Юлий Александр, сбил льва копьем с коня. Император послал фрументария убить его.
Коммод был безумен. Валериан и Галлиен - нет. - Он сжал плечо мальчика. - Ты слишком много беспокоишься. Все будет хорошо. И если я попытаюсь сохранить это в тайне, и новости выйдут наружу, это может показаться подозрительным. - Баллиста отвернулся, затем остановился.
-Что случилось с этим человеком?
-Ему пришлось бежать к Евфрату, к врагу.
Деметрий не добавил, что Юлий Александр бежал с молодым фаворитом. Мальчик не мог за ним угнаться. Мужчина спешился, перерезал мальчику горло, а затем вонзил меч себе в живот.
Прошло четыре дня с тех пор, как он убил льва. Баллисте казалось, что каждое мгновение бодрствования в те дни было посвящено встречам. Актерский состав менялся – иногда небольшая группа, только его семья; в других случаях больше, когда он созывал свой консилиум. Однажды он попросил трех защитников каравана, Ярхая, Анаму и Огелоса присутствовать. Сцена и реквизит остались неизменными: большой план Арета, разложенный на обеденном столе во дворце Дукса Реки; текущие реестры IIII Легиона и XX Когорты, теперь точные, лежали открытыми рядом.; повсюду планшеты, стилусы и листы папирусов. Из бесконечных разговоров и расчетов Баллиста составил свой план обороны Арета. Теперь пришло время рассказать об этом совету и городу – или, по крайней мере, столько, сколько им нужно было знать.
Это были декабрьские календы, первое число месяца. Баллиста ждала в тишине внутреннего двора храма Артемиды. Его снова поразило, где находится власть в этом городе. В любом городе, где демократия была больше, чем просто словом, ратуша выходила на агору, где демос, народ, мог следить за советниками. В Арете совет заседал в закрытом здании, спрятанном в углу обнесенного стеной комплекса. Это была демократия, охраняемая от собственных граждан вооруженными людьми.
Наблюдая, как Анаму выходит на солнечный свет, Баллиста испытал странную уверенность в том, что он делал все это раньше. Грешник в Аду, он был обречен вечно повторять эту незавидную задачу. Он будет ждать во дворе, его встретит Анаму и Баллиста скажет советникам несколько горьких истин, вещи, которые они не хотели слышать, вещи, которые заставят их возненавидеть его. Возможно, это было подходящее наказание для человека, убившего императора, которого он поклялся защищать, кара за убийство Максимина Фракийца.
-Марк Клодий Баллиста, приветствую тебя. Опущенные уголки рта Анаму задвигались. Вероятно, это было задумано как улыбка.
Внутри ратуши все было по-прежнему: около сорока членов совета расположились на U-образных ярусах кресел. Только Анаму, Ярхай и Огелос на первом ярусе, сидящие далеко друг от друга. В маленькой комнате воцарилась глубокая, выжидательная тишина.
Начал Баллиста:
-Советники, если Арет хочет выжить, многим придется пожертвовать. Жрецы среди вас могут рассказать вам, как наладить отношения с вашими богами.- следуя примеру Огелоса, эти жрецы одобрительно кивнули. Лохматый христианин широко улыбнулся.
-Я здесь, чтобы рассказать вам, как мы можем наладить отношения между людьми, - Баллиста сделал паузу и посмотрел на свои записи, написанные на куске папируса. Ему показалось, что он уловил выражение разочарования, возможно, переходящее в презрение, на лице Анаму. К Аиду это – северянину нужна была ясность, а не риторический эффект.
-Вы все знаете, что я запасаюсь продовольствием – цены фиксированы, только агенты Дукса Реки могут платить больше. Опять же, вы все знаете, что водоснабжение перешло в руки военных: вся потребляемая вода должна поступать из Евфрата; цистерны использовать нельзя. Баллиста успокаивал их, рассказывая им вещи, которые они знали, вещи, против которых у них не было особых возражений.
