конкурентных приемов. Наиболее ярким их проявлением стал случай с так называемым «американским» фрезерным станком. Марки этой машины в цеху никто не знал. Судя по надписи на станине, он был изготовлен в г. Цинцинати (США), а на комбинат попал по репарации из Германии. Станок был весьма удобным для обработки деталей небольших и средних размеров, в том числе различных видов звездочек и шестерен. Однако «колеса» с дуговыми зубьями на нем мог изготавливать только «Дед». Никто, кроме него, не мог рассчитать подбор сменных шестерен гитары подач в сочетании со скоростью движения ходового винта. Секретами расчетов Шапошников ни с кем не делился, несмотря на укоризненные замечания А. М. Сысоевой. За указанные работы он, не стесняясь, «ломил» со Швеца баснословные расценки.
Антонина Михайловна неоднократно подначивала молодых фрезеровщиков, в первую очередь умельца Ивана Золотарева, за неспособность раскрыть «тайну Шапошникова». Напоминала, что формулы подбора сменных колес и уравнения кинематической цепи для определения величины подачи содержатся в прикрепленной к станине табличке. Однако все произведенные по ним расчеты И. Г. Золотарева получались ошибочными. Завершающие зубья неизменно «наезжали» друг на друга. Более предприимчивый Гриша Самарский пытался выведать секрет «Деда» лестью и подкупом. Поил его пивом и вином в заводской столовой и «Голубом Дунае». Шапошников обещал «научить», но слова не выполнил, даже уходя на пенсию. Позже стало понятно, почему.
Въедливый И. Г. Золотарев, исследуя станок, обнаружил, что Шапошников, ремонтируя в свое время червячную передачу, умышленно изменил шаг винта и маточной гайки. Это сделало зафиксированные на скрижалях станка формулы и уравнения бесполезными для расчетов. «Дед» же вносил в данные соответствующие поправки, значения которых держал в тайне.
Однако обратимся к Жоре. По оценке Марика, Мавромати был специалистом экстра-класса. Не могу судить, достиг ли мой друг Марк Петрович таких же высот, работая в Иркутске (сам он сравнения избегал), но по итогам одного из профессиональных конкурсов лекальщиков в рамках Министерства тяжелого машиностроения СССР он занял первое место. Марик изготовил вручную металлический куб высокой чистоты обработки с идеально правильными сторонами и гранями (что само по себе очень непросто). Изюмина же заключалась в том, что куб этот состоял из множества незаметных невооруженному глазу кубиков меньших размеров, «слипшихся» в результате межмолекулярного взаимодействия настолько плотно, что для их разделения требовались нешуточные усилия. Такой эффект был достигнут за счет высочайшей чистоты обработки поверхности, позволяющей приблизить молекулы противоположных сторон друг к другу на необходимое для слипания расстояние. Как победителя, Марика приглашали работать на один из ведущих заводов отрасли в Ленинград, однако покидать Иркутск он отказался.
В отличие от Г. Мавромати Марик был весьма щепетилен в денежных делах. Его супруга Галя жаловалась, что он категорически отказывался от дополнительных заработков «на стороне», даже в те времена, когда они были бы весьма кстати. В качестве примера она рассказала о таком случае. Марик с детства носил очки нестандартной ширины, оправы которых в продаже встречались очень редко. Став лекальщиком, он решил задачу приобретения дефицита просто: изготавливал оправу из пластмассы своими руками. Со стеклами в мастерских проблем не было. Технологию окраски плексигласа ему «продал» зэк из колонии, изготавливавшей для ИЗТМ тару. Ноу-хау обошлось Марику в пачку индийского чая. Мне он раскрыл секрет производства бесплатно. Плекс варился в растворе йода или зеленки различных концентраций и на выходе приобретал коричневый или зеленый цвет потребных оттенков. Изделия Марика отличались строгим изяществом.
Когда Марик впервые принес нестандартную оправу для вставки стекол в мастерскую по изготовлению очков, тамошний специалист чрезвычайно заинтересовался источником ее приобретения. Узнав правду, стал горячо упрашивать умельца наладить изготовление этих эксклюзивных изделий на продажу. Обещал приличный доход. Давил на сочувствие к нуждающимся. Не помогло.
Вернуться на должность начальника отдела кадров ИЗТМ Марка попросил новый директор предприятия. Это произошло через полтора года. К тому времени прежний директор был на пенсии.
Марик в очках с оправой собственного изготовления. 1983 г, плот, р. Лена.
Пережив вместе с заводом тяжелейшие 90-е годы, Марик активно участвовал в возрождении ИЗТМ. В 2004 году по его инициативе был воссоздан музей боевой и трудовой славы предприятия. Возвращены на аллею памяти скульптуры В. В. Куйбышева и С. М. Кирова (разбитый и утопленный вандалами в реке бюст И. В. Сталина отыскать его не удалось).
О неприятии Мариком распространившихся в новых условиях идей наживы и накопления материальных ценностей красноречиво свидетельствуют следующие строки Годового отчета ОАО «ПО «ИЗТМ», утвержденного в 2014 году.
«Глухов Марк Петрович, председатель Совета директоров.
Доля участия в уставном капитале эмитента: нет;
Доля, принадлежащая указанному лицу обыкновенных акций эмитента: нет
Доля, принадлежащая указанному лицу обыкновенных акций эмитента, в которые могут быть конвертированы принадлежащие данному лицу ценные бумаги: нет…».[18]
Должность Председателя совета директоров ИЗТМ Глухов Марк Петрович занимал до последнего дня своей жизни. Он умер 13 сентября 2015 года.
Часть друзей, с которыми мне довелось осваивать профессию токаря, осталась в Крымске.
Один из них токарь Женя (Евгений Семенович) Голов, игрок заводской футбольной команды, мастер веселых выходок и исполнитель песен под гитару. «Подруга семиструнная» сопровождала его на выездных матчах и, по нынешним представлениям, использовалась в качестве инструмента психологической разгрузки команды. Иногда по причине широкой натуры Евгения Семеновича его музыкальные номера выходили за пределы узкого круга спортсменов.
Один из таких случаев произошел летом 1959 года в Ереване. В этом городе, имеющем свой консервный завод, проходило первенство футбольных команд Добровольного спортивного общества «Труд». Наши ребята разместилась в одной из городских гостиниц. По окончании соревнований, вечером накануне отъезда, игроки расслаблялись пением под гитару, употребляя легкие (и не очень) напитки. Среди них оказался печальный армянин из числа временных постояльцев. Прослушав в исполнении Жени песню-покаяние «Помнишь, мама моя…», этот подвыпивший мужчина рассказал о причине своей душевной горечи. Оказывается, он был вынужден расстаться с женой в результате интриг ее родственников, но теперь приехал уговаривать свою бывшую половину вернуться. Сейчас он понял, что размягчить ее сердце перед решительным объяснением должно исполнение песни «про маму и девчонку». Петь предполагалось под балконом экс-супруги. Реализовать задумку следовало в тот же вечер. Шутливое обсуждение такой возможности друзьями по команде перемежалось очередными тостами и в конце-концов закончилось решением ехать к нужному адресу на такси.
Кроме покинутого мужа и Жени, в экспедицию направились два ассистента из числа игроков команды – А. Синченко и М. Пахоян. На случай агрессивной реакции родственников или соседей бывшей жены машину предусмотрительно оставили в «шаговой доступности».
