жену, изредка пытающуюся его ударить. Пьяная, она часто набрасывалась на него, а протрезвев просила прощения. Хотя последние два раза сделала вид, что ничего не помнит. Карл Борисович терпеть не мог выяснять отношения. Разборки лишали его сил и вдохновения, поэтому предпочитал молчать или уходить из дома.
Он снял некогда белую блузку и увидел торчащий из бюстгальтера клочок бумаги. Медленно, чтобы не разбудить, вытащил и развернул. Посередине листа корявым почерком был записан номер телефона.
«Что за номер? Вечером спрошу, если не забуду», — подумал Карл Борисович и положил бумажку на прикроватную тумбочку. Затем расстегнул задравшуюся мини-юбку и, взглянув на часы, направился к дверям. Сегодня Семен Семенович ждет его с докладом, надо подготовиться.
Черный джип, так нравившийся Светлане, доставлял массу неудобств. Во-первых, Карл Борисович был согласен с теми, кто утверждал, что богатством кичиться — дурной тон. Во-вторых, громоздкая махина занимала много места на парковке и узких улочках города. В-третьих, привлекала внимание подозрительных лиц, среди которых могли быть угонщики. Хотя преступная волна, наводнившая большие города страны, до них пока не добралась, Карл Борисович прекрасно понимал, что это дело времени.
Он подошел к кабинету и произвел привычный ряд действий: огляделся, открыл дверь, снова огляделся и запер дверь изнутри. Оглядываться, чтобы убедиться, что никто не подсматривает, он начал со школьной скамьи. Не любил, когда списывали, и считал бессовестными тех, кто нечестно пользовался его умом.
На столе лежала стопка листов с предложениями от сотрудников. Карл Борисович выбрал наиболее подходящие, внимательно изучил и подготовил на каждое изобретение речь. Затем скрутил листы в трубочку, вышел из кабинета и запер дверь.
Раскрасневшаяся Алла Шалвовна как раз дырявила стопку документов шилом.
— Карл Борисович, опять припозднились, — с укором сказала она и смахнула волосы, прилипшие к потному лицу. — Семен Семенович сердится. Дословно сказал так: пусть бегом бежит это «исчадие Да Винчи».
— Ого, вот как закрутил. Молодец, — похвалил Карл Борисович и похлопал в ладоши. — В прошлый раз назвал «отростком Коперника».
— Ага, — улыбнулась она. — А когда ругается из-за кондиционера, то обзывает «выродком Теслы».
Они рассмеялись. Алла Шалвовна махнула рукой, поторапливая. Карл Борисович почувствовал, как жар приливает к лицу, и расстегнул ворот рубашки. Директора он совсем не боялся, однако, не любил ссор и разборок.
Он легонько постучал и зашел в душный кабинет. Семен Семенович дремал на кресле и блаженно улыбался.
— Семен Семенович, я пришел. Как вы и велели, — громко сказал он.
— А, — встрепенулся директор и чуть не свалился с кресла. — Ты что здесь делаешь?
— Сами же вызвали, — удивленно произнес Карл Борисович.
— Да-да-да. Проходи, садись, докладывай.
Семен Семенович притянул к себе поднос, на котором стояли графин с водой и стакан. Вода была теплая, поэтому он сморщился и отставил стакан. Карл Борисович тем временем сел напротив, развернул записи и принялся объяснять каждое изобретение.
— Я тебя не узнаю, — опешил директор, после того как выслушал профессора. — Прошло два месяца, а ты приносишь мне чехол для гитары, картофелечистку и горшки для рассады?
— Чехол для гитары — это пример использования. Можно сделать чехол для контрабаса или скрипки. Суть остается прежней. Как и горшки для рассады. Кто мешает в такой горшок посадить кактус или герань?
— Нет, это не годится. У нас не так много музыкантов, и вряд ли домохозяйки возьмут в руки полиэтиленовую картофелечистку и откажутся от ножа. Думай, Борисович, думай, — Семен Семенович встал и подошел к окну. — Ты же прекрасно понимаешь, если завод закроется, твои прихлебатели…
— Сотрудники, — поправил Карл Борисович.
— Ну ладно, сотрудники. Так вот, они останутся без работы. Городок у нас маленький, рабочих мест ограниченно. Помни: мы в ответе за тех, кого приручили, — он поднял указательный палец вверх и многозначительно посмотрел на профессора. — Осталось не так много времени, поторопись.
Карл Борисович кивнул и вышел. Алла Шалвовна сидела на диванчике для посетителей и ела конфету. Шило торчало в стопке бумаги. Не говоря ни слова, профессор подошел и, навалившись всем телом, продырявил документы до конца. Алла Шалвовна поблагодарила, вытащила из кармана еще одну конфету и протянула:
— Заслужил.
Карл Борисович засунул конфету за щеку и направился к лифту.
* * *
Каждый день Карл Борисович приходил на работу в шесть утра и уходил около полуночи. Он похудел и осунулся, но глаза горели. Кто-то считал, что азартом, кто-то — сумасшествием. Сотрудники научно-технического отдела посовещались и решили, что профессор помешался на очередной разработке.
— Лично я думаю, что наш КБ уже придумал, что мы будем выпускать из полиэтилена, и сейчас занимается тем, что проектирует новые станки, — сказал Костя на обеденном перерыве. Они с Севой сидели на скамейке в парке и кормили хлебом уток.
— Если так, то нечестно об этом молчать. Мы бы перестали ломать голову.
— Подожди, — удивился Костя. — Ты все еще работаешь над этим?
— Конечно. А ты нет?
Костя прыснул так, что утки испуганно закрякали и уплыли. Отсмеявшись, он вытер слезы с уголков глаз и ответил:
— Нет, и уже давно. Как и остальные.
— А вот и неправда, — вспылил Сева. — Мы с Аней только на прошлой неделе обсуждали ее задумку по поводу столовых приборов.
— Хорошо, — согласился Костя. — Кроме тебя и Аньки.
— Но ведь каждый понедельник все приносят подписанные листы с предложениями.
— Да, приносят. Но он их ни разу не читал, иначе бы заметил, что я горшки для детских садов приношу уже в шестой раз!
Сева задумчиво уставился на воду. Костя встал, накрошил оставшийся хлеб голубям и дружелюбно сказал:
— Не расстраивайся. Мудрость приходит с опытом. Пошли на работу, обед закончился.
Они зашагали в сторону завода, уворачиваясь от мчащихся навстречу подростков на велосипедах.
«Если КБ не расскажет о контейнерах, я сам пойду к директору», — подумал Сева и настроение сразу улучшилось.
* * *
Карл Борисович сидел у радиоприемника и слушал уже знакомых музыкантов. Он даже дал им имена: Струнный и Духовой. Струнный сегодня был в хорошем расположении духа и наигрывал веселую ритмичную мелодию. Духовой изредка включался, но