потом и вовсе замолк.
Профессор исписал весь блокнот, но так и не смог перевести ни единого слова. Поход в библиотеку на прошлой неделе не принес результатов. Русско-португальского словаря у них не оказалось. Зато в магазине «Музыкальный мир» он нашел пластинку с популярными ариями разных стран. Одна из арий была на португальском языке. Карл Борисович попросил продавца включить арию и прослушал ее несколько раз. Однако ни одного знакомого слова не услышал.
— И вообще, с чего я решил, что они говорят по-португальски? — допытывался он у истукана. — Может, это язык какой-нибудь африканской страны?
Он развернул ватман, на котором вчера изобразил циферблат, но вместо цифр написал то, что слышит. Цифру двенадцать он обозначил, как «Деревня». Там всегда было много людей. Они что-то горячо обсуждали, стучали ложками и весело смеялись. На цифре один слышались голоса молодой пары, которая то ласково мурлыкала, то яростно ругалась. На остальных цифрах говорили редко и в основном пожилые люди. С четырех до одиннадцати голосов вообще не было, только журчание воды и пение птиц. Два раза в полной тиши кабинета раздавались громогласные раскаты, от которых Карл Борисович испуганно подпрыгивал. В промежутке между одиннадцатью и двенадцатью играли Струнный и Духовой.
Он вытащил радиоприемник из сейфа, вытянул усики в направлении цифры двенадцать и включил на полную громкость. Голоса заполнили кабинет. Он откинулся в кресле, закрыл глаза и перенёсся в деревню. Бревенчатые дома располагались вокруг расчищенной от кустов площади, посреди которой стояли столы и скамейки. Кто-то вынес выпечку и угощал соседей, кто-то вырезал из сука ложку, кто-то плёл корзину из коры. Карл Борисович не заметил, как уснул.
— Спасибо, Луиза, вы восхитительный кулинар, — услышал он сквозь сон.
«Светочка телевизор смотрит», — подумал профессор, попытался удобнее улечься и понял, что сидит в кресле. Он вскинулся и прислушался. Гул голосов все так же доносился из динамика радиоприемника, но теперь профессор понимал каждое слово.
— Аймо, пойдем мяч погоняем.
— Нет, я хотел крышу починить. Птицы снова наделали дыр.
— Луиза, можно еще кусочек? Оливер уступил мне.
Ошеломленный профессор прильнул ухом к динамику и тихо повторял:
— Этого не может быть. Быть этого не может.
Тем временем, женщина бархатистым голосом подозвала Оливера и велела:
— Отнеси пудинг старику Савелию, опять забыл прийти на ужин.
— Луиза, ты бы слышала, как он вчера играл, — восхищенно сказал Оливер. — Как глухой человек может так играть? Уму непостижимо.
— Надеюсь, вы нас снова порадуете своим дуэтом, — вмешался еще один женский голос, но уже более взрослый, с небольшой хрипотцой. Оливер издалека что-то ответил, но Карл Борисович не расслышал. Он убавил громкость, подбежал к двери и выглянул в коридор. Уборщица Мария, поднявшись на стремянку, протирала плафоны круглых светильников.
— Маша, где все?
— Здравствуй, Карлуша, — укоризненно сказала она. — Все — уже дома. Спать ложатся.
— Как спать? Сколько времени? — удивился профессор и взглянул на наручные часы. — Половина десятого.
— Конечно. Я вот разберусь с этим светильником и тоже домой.
Тут Карлу Борисовичу пришла идея.
— Машенька, зайди ко мне, пожалуйста, — попросил он и мило улыбнулся. Мария вытаращила глаза и прижала руку с тряпкой к груди.
— Нет-нет, — испугался профессор. — Это не то, что ты подумала. Мне помощь нужна.
Мария с облегчением выдохнула, спустилась со стремянки и вошла в кабинет. Карл Борисович указал на радиоприемник и спросил:
— На каком языке они говорят?
Мария вслушалась и пожала плечами.
— Я только немецкий немного знаю. Эту тарабарщину не могу разобрать.
Тем временем двое мужчин обсуждали рыбалку и Карл Борисович понимал все, что они говорят.
— Они точно не по-русски разговаривают?
— Ты что, за дуру меня держишь? — напустилась Мария. — Сам-то послушай.
Она развернулась и вышла из кабинета, бормоча под нос.
* * *
Когда Карл Борисович захлопнул за собой дверь, Светлана перестала притворяться, что спит, и с наслаждением вытянулась в кровати. Утреннее солнце золотило комнату, с улицы доносилось пение птиц. Она мечтательно улыбнулась, вспомнив вчерашнюю встречу.
— Какая ты красивая, — восхищенно произнес Артем, разглядывая ее обнаженное тело. — Твоему мужу повезло с такой женой.
Она шутливо ущипнула его за щеку и принялась одеваться.
— Ему со мной повезло, а мне с ним — нет.
Артем сразу посерьезнел и, повернувшись на бок, спросил:
— Почему? Тиранит?
Светлана усмехнулась и с резким звуком застегнула молнию на юбке.
— Нет, он не такой. Хотя сама не знаю, какой он. Весь в себе. С одной стороны, мне же лучше. Но с другой, — она задумалась. — Иногда так хочется поскандалить, а не с кем.
Артем резво вскочил с постели, подбежал и поднял ее на руки. Светлана взвизгнула и ударила ладонью по голой груди.
— Скандалить и со мной не надо. А вот супружеский долг возьму на себя.
Он бросил ее на кровать и приземлился сверху, страстно стягивая одежду. Это было их второе свидание после знакомства в ресторане. Светлана даже не старалась скрыть зарождающийся роман. Все равно Карл Борисович перестал обращать на нее внимание и приходил домой только поспать.
Она вынырнула из воспоминаний и крепко обняла подушку, представляя, что это Артем. Затем вылезла из-под одеяла и пошла на кухню. На столе стояли открытая банка колбасного фарша, тарелка с яичницей и два куска батона с маслом. Карл Борисович всегда готовил завтрак на двоих. Она налила чай, сложила еду на поднос и вернулась в спальню. Затем включила телевизор и воткнула в видеомагнитафон кассету с индийским фильмом. Раньше она проводила весь день в кровати за просмотром фильмов. Неважно, каких, от голливудских боевиков с эффектными взрывами и горами трупов до слезливых мелодрам. Так проходил каждый день, не считая редких походов по магазинам и пятничных встреч с подругами. Однако теперь, с появлением Артема, жизнь Светланы заискрилась и наполнилась яркими эмоциями и мечтами.
Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, Светлана бросилась к телефону и набрала его номер. Клочок бумаги, который Карл Борисович нашел в ее бюстгальтере, покоился в мусорном баке. Она знала номер наизусть.
