репликами, чтобы не давать недугу проявиться открыто и чтобы каждый мог продолжать жить по-своему.
– Я полагаю, что должен кое-что изменить, – однажды сказал Свен, и Алине на миг показалось, что он имеет в виду их с ней отношения. – Я вот все думал про свои монотипии… – добавил он тут же. – Полковник Сандерс целые дни проводил рядом со мной, и это подсказало мне пару хороших идей.
И больше в тот день художник ничего ей не сказал.
Как-то раз Алина взялась наводить порядок на столе и сразу наткнулась на клюв ворона, тот самый кусок пластика, который оторвался, когда неделю назад она случайно задела его ногой. Оба они долго искали его, но безуспешно. Алина дождалась, пока ворон вернется из мастерской, поманила к себе и показала клюв и маленький тюбик клея. Наверное, у Полковника забрезжила надежда на перемирие, поэтому он не заставил себя долго просить и поспешил к ней. Алина наклонилась, отвинтила крышку и нанесла полоску клея на внутреннюю поверхность клюва.
– Поди-ка сюда, – сказала она как можно ласковее.
Ворон подошел так близко, что коснулся ее ног, и она прилепила клюв прямо к его левому глазу.
– Все девушки будут от тебя в восторге, – сказала она.
Когда Алина вернула кентуки на пол, он начал накручивать неуклюжие круги. Натолкнулся на ножку стола и быстро помчался прочь. Но не к своей зарядке, а прятаться под кровать. Алина легла на пол и, вытянув руку, попыталась вытащить его оттуда, но каждый раз Полковник ускользал в свое убежище. Наконец она воспользовалась ручкой от швабры и с третьей попытки вытолкнула его наружу и опять посадила на табуретку в центре комнаты. Принесла миску в качестве подставки для телефона, затем включила на полную громкость видеозапись концерта Carcass. Было невозможно определить, получал Полковник удовольствие от этой музыки или она была ему неприятна, но Алина не сомневалась: семь минут и двенадцать секунд отсечения голов, сопровождавших Zombie Flesh Cult, да еще с новой черной линией, пересекающей экран, станут для Полковника более чем наглядной информацией. Теперь, когда он жил одной жизнью с художником, ему полезно было познакомиться и с искусством совсем другого плана.
А однажды вечером она не открыла ему дверь. Просто постаралась уйти из дому, до того как кентуки вернется. Отправилась вместе с Кармен в Оахаку – так как ей захотелось побродить по рынку, где она больше ни разу не была после покупки ворона. Они взяли такси прямо у арт-резиденции и ехали вдвоем на заднем сиденье, опустив оба окошка.
– Господи! – воскликнула Кармен таким тоном, как если бы сказала: “Наконец-то”, или “Это то, о чем можно было только мечтать”, или “Хорошо-то как!”. Она сидела с закрытыми глазами. Ветер откинул их волосы к заднему стеклу и спутал вместе. Ощущение было чудесное, и Алина тоже закрыла глаза, и тело ее словно ухало в бездну при спуске с каждой горки. Они пообедали в “Эль Баско”, сидя прямо напротив церкви Санто-Доминго, потом по улице Алькала поднялись к церкви. На рынке купили фруктов и каких-то трав для настоев, а еще – местного шоколада, сыра и несколько серебряных браслетов, за которые заплатили меньше десяти долларов. Потом, уже слишком нагруженные, чтобы продолжать прогулку, присели в тени, заказав по стакану мангового сока.
– Хорошо. Ну-ка, признавайся… Что с тобой такое происходит, почему ты перестала набирать в библиотеке кучу книг, как прежде?
– Происходит много всякого. То одно, то другое. – Она ни за что не станет врать Кармен, так Алина только что решила.
– Это связано с твоими тренировками? В поселке говорят, что ты бегаешь, будто в тебя дьявол вселился.
– Нет, тут дело в некотором эксперименте с Полковником Сандерсом, но я пока еще не определилась с тем, как именно все будет происходить, – ответила Алина.
Кармен через трубочку втянула последние капли сока. Казалось, тема ее не слишком заинтриговала, во всяком случае, с новыми вопросами она не спешила.
В такси, которое везло их обратно, у переднего стекла стоял кентуки, который предупреждал водителя об участках, где установлены камеры наблюдения. С его помощью таксист мог избежать штрафов за превышение скорости и проскакивать мимо светофоров, не останавливаясь. За такую услугу он каждую неделю переводил по пять долларов на некий счет на Гаити. Какой-то тамошний парень исхитрялся тайком внедряться в системы обеспечения дорожной безопасности любого муниципалитета Оахаки и целиком брал все заботы на себя.
– Для нас пять долларов – ерунда, а у них на Гаити это целое состояние, – объяснил таксист.
Когда Алина вернулась домой, Свена еще не было. Кентуки жался к двери. Кто-то приклеил ему на свастику рекламный листок: на этой неделе в галерее выставлялся русский. Алину приглашали в семь вечера на коктейль, куда она, разумеется, сразу же решила не ходить. Она открыла дверь. Подняла кентуки, сорвала листовку и кинула в мусорное ведро, потом поставила ворона на кухонный стол. Она открывала и закрывала ящики и дверцы шкафчиков, уже твердо зная, что прямо сейчас сделает, хотя пока еще не знала, как именно это сделает. Полковник метался туда-сюда, поглядывая вниз, на пропасть за краями стола.
– Стой спокойно, – велела ему Алина.
Но кентуки стоять не желал. Так что она взяла кастрюлю и посадила его туда – сам, мол, напросился. Теперь движения его были сильно ограничены. Алина нашла нитку, положила ворона на бок и связала ему лапы, сделав между ними несколько узлов. В итоге две нити – каждая длиной чуть больше метра – свисали от колес Полковника вниз. Алина снова поставила его вертикально и снова отнесла табуретку в центр гостиной под вентилятор. Потом с вороном в руках влезла на нее и, немало потрудившись, сумела привязать его к решетке вентилятора – головой вниз. Отошла подальше, чтобы полюбоваться полученным результатом, и сделала несколько снимков. Ворон был похож на подвешенную за лапы курицу и, как только пытался пошевелиться, колеса цеплялись за нити, и кентуки начинал раскачиваться из стороны в сторону. Он запищал. Алина выдвинула уже другой ящик и достала оттуда ножницы. Это были большие и крепкие ножницы, и она несколько раз щелкнула ими, вроде как проверяя, достаточно ли они острые. При виде этого оружия ворон снова запищал.
– Тихо! – прикрикнула она, на самом деле желая, чтобы он ее не послушался, так как ей был нужен толчок для финального действия.
Когда он пискнул в третий раз, она опять влезла на табуретку и всего в два приема отстригла ему маленькие крылышки.
* * *
Иногда в чате появлялись пользователи, которых Марвин в танцевальном салоне ни разу не видел. ElgauchoRABIOSO объяснил ему, что они провели какое-то время в Клубе, но после освобождения некоторые кентуки покидали его и сами выбирали
