Инка едва наметил поклон в сторону Потапова, обмен шпильками состоялся и был оценен по достоинству. Теперь предстояло скрестить шпаги.
– Итак, – вернулся посол к начатому, – я задал вопрос и по-прежнему жду на него ответа.
– Да, – сказал Павал.
– Что: «да»? – нахмурился шеф.
– Мой ответ на его вопрос – да.
– Хорошо, – посол кивнул. – Ты знаешь, какие обвинения выдвигаются против тебя?
– Догадываюсь.
– А какое наказание за этим последует?
– Этот вопрос находится в компетенции трибунала, – вставил Потапов.
Посол едва заметно улыбнулся.
– Разумеется. И я обещаю, что он будет решен быстро и справедливо. Итак: зачем ты пришел сюда, Павел Головин, зная о своей участи?
– Я хочу, чтобы вы отказались от своих обвинений.
Акарханакан склонил голову набок и невольно повторил слова атланта-охранника:
– Ты уверен в себе. Что дает тебе такую уверенность?
Никакого желания сохранять дипломатичность у Павла уже не осталось. Он шагнул вперед и, понизив голос, произнес:
– Тебе известно это не хуже меня. Хочешь, чтобы я объявил при всех?
– Полагаю, ты не скажешь ничего нового. Но я готов это выслушать.
– Ты знал, что Анна при рождении была выбрана для жертвоприношения. Она должна была умереть сегодня в любом случае, однако сожжению заживо предпочла самоубийство во имя мести.
Кажется, новостью сказанное Павлом стало только для шефа и Филиппыча – инки не проявили никакой реакции на услышанное.
– Мести кому? – произнес спокойно Акарханакан.
– Лично мне. Убитый мною месяц назад инка был ее женихом. Полагаю, тебе и это было известно.
– Это так, – посол медленно кивнул.
Шеф откашлялся и весомо произнес:
– Я склонен рассматривать сокрытие подобной информации как провокацию с целью незаконного преследования одного из моих сотрудников.
– Как угодно, – инка даже не посмотрел в его сторону. – Эта информация не имеет отношения к обвинению.
– Вот как? А мне казалось – отношение прямое, – проговорил Павел. – Если состоится трибунал, я даже могу вызвать свидетеля – человека, помогавшего Анне организовать ее месть!
– Трибунал состоится, – пообещал Акарханакан. – Справедливость будет восстановлена.
– Очень странно слышать о справедливости от человека, чья раса допускает ритуальные сожжения, – процедил Павел. – Тебя ведь заботило только одно – успеет ли девчонка войти в огонь сегодня на закате…
– Павел! – окликнул его Потапов. – Остынь!
Но лицо индейца уже перекосила гримаса ненависти, он шагнул навстречу оппоненту.
– Молчи, землянин, – прошипел посол империи прямо в лицо Павлу. – Что ты знаешь об этом огне?! Что известно тебе об ожидании смерти длиной в девятнадцать лет?! Ты и представить себе не можешь, каково растить дочь, которая знает, что должна умереть в день совершеннолетия! И каково это – получить надежду и снова потерять ее в одночасье!
– Что?.. – Павел мог ожидать от краснокожего чего угодно, но только не такого признания. Что-то лопотнул по-своему индейский жрец, потрясая знаком Солнца, но посол метнул в него огненный взгляд, и священнослужитель заткнулся, отступив назад.
– Налицо позиция личной заинтересованности… – пробормотал Филиппыч, – Можно ходатайствовать перед трибуналом…
Акарханакан не обратил никакого внимания на его слова.
– Я расскажу тебе о твоем преступлении, землянин, – продолжил он. – Известно ли тебе, что избежать принесения в жертву можно лишь одним способом – зачать ребенка от мужчины, избранного жрецами по законам Золотого бога? Я сделал все, чтобы этот выбор был совершен. Я сделал все, чтобы избранник получил одобрение круга верховного жречества. Это стоило мне нескольких лет унижений перед слугами богов и половины состояния!.. Молчи, жрец, сегодня ты потерял надо мной власть!.. Я не сумел только одного, землянин: уберечь избранника. Твой выстрел уничтожил мои труды. Твоя пуля убила не только славного воина, но и обеих моих дочерей!
– Как – обеих?.. – Павел был потрясен. – Почему – обеих?..
– Потому что, верша свою месть, бедная Анэтуатхе не учла одного: вместо нее по решению жрецов может быть назначена другая жертва, вышедшая из чрева матери в тот же час!
Павел вздрогнул и невольно оглянулся на закрытую дверь. У той девушки, конечно, была другая одежда и другая прическа… Но изумленный и немножко испуганный взгляд был совсем, как у сестры.
– Анэтуатхе уже покинула меня, – проговорил тихо посол. – А сегодня на закате я потеряю и Анэтахитэ. Но, клянусь Золотым Солнцем, прежде она услышит твой приговор!
– Так вот для чего ты притащил ее на Землю?.. – выдавить из себя что-нибудь умнее Павел оказался не в состоянии. Его взгляд скользнул в сторону от перекошенного горем и яростью лица отца.
Жрец Золотого бога улыбался очень тонко, одними губами. Он не спешил торжествовать, но уже не скрывал удовлетворения.
– Ты выбрал себе не того врага, Акар, – проговорил Павел, не заметив, что сократил имя ацтека до оскорбительного предела. – Не я поднесу факел к поленнице…
Улыбка богослужителя сделалась шире.
– Мы – цивилизованный народ, землянин, – мягко проговорил жрец. – В жертвенном очаге давно используется газ.
Потапов откашлялся нарочито громко и продолжительно, а когда он закончил, Павел осознал, что только этот звук и удержал его от порыва вцепиться жрецу в горло. Удержал его и еще посла империи – секунду назад индеец переступил грань, за которой догмы престают действовать, и, не задумываясь, присоединился бы к расправе… Но эта секунда прошла.
– Ты поплатишься за все, – процедил посол. – Я созову трибунал через полчаса. Будь готов, землянин.
Когда ключ скрежетнул в замке стальной решетки и дверь распахнулась, трое землян сумели только в недоумении переглянуться. Полчаса – это очень долго, если покорно томиться в ожидании судилища. Если же пытаться на ходу выработать тактику защиты и возможного нападения – тридцать минут пролетают как миг.
Потапов и Филиппыч успели очень мало, но даже из того, что было предусмотрено и оговорено, Павел понял и запомнил не больше трети. Глубокое убеждение в том, что решение трибунала меньше всего будет зависеть от его поведения, не позволяло относиться к спешным приготовлениям всерьез.
– Павел Головин, – объявил охранник и застыл у двери, глядя прямо перед собой.
– Давай, Паша, с богом, – прошептал Филиппыч. – Главное, делай упор на умышленную провокацию в частном порядке… Старайся давать односложные ответы – не наболтаешь лишнего…
– Да помню я, помню… – проворчал Павел и двинулся к выходу. Едва он пересек порог, атлант шагнул ему за спину, гиперборей занял место впереди. Вахту на проходной уже несли двое инков.
– В лифт, – приказал гиперборей и нажал кнопку.
Кабина раскрылась сразу – скорее всего, была вызвана заранее. Входя в зеркальную коробочку, Павел краем глаза увидел, как шеф и Филиппыч, не сделав попытки войти следом, прошли к лестнице.
– Куда едем? – спросил Павел, не особенно рассчитывая на ответ. Но гиперборей, уже нажимая кнопку четвертого этажа, снизошел до объяснений:
– Посольство империи Инка предоставило для трибунала свою территорию.
– Ясно, – Павел нахмурился. Проведение судилища на территории истца могло свидетельствовать об абсолютной предвзятости судей вплоть до написанного заранее приговора. А могло не говорить ровным счетом ни о чем. – Ну что же, значит, сходим в гости…
Лифт замедлил ход и остановился. Дверь удручающе медленно откатилась в сторону. Павел еще ни разу не был на этом этаже, но для праздного любопытства сейчас было неподходящее настроение. Лишь краем глаза он отметил, что интерьер, в общем-то, мало отличается от обычного офиса с евроремонтом, разве что кое-где расставлены у дверей статуэтки богов с устрашающими физиономиями.
Арестантский конвой встречал лично посол империи в сопровождении четырех воинов. Атлант сделал шаг вперед и, не покидая лифта, протянул индейцу какую-то бумагу. Посол не глядя поставил в ней роспись и, вернув ее, направил указательный палец Павлу в грудь.
– Выходи, землянин. Отныне ты на территории империи Инка, – сообщил Акарханакан. – Ты подчиняешься ее законам и ее правосудию. Следуй за мной, трибунал ждет.
Павел глубоко вздохнул и шагнул вслед за первой парой воинов. Вторая пара тут же пристроилась сзади.
Конвой остановился у дверей с казенной табличкой, отпечатанной синим шрифтом на белом пластике: «Малый ритуальный зал Инти». Посол империи склонил голову и сделал сложный пасс руками, видимо, долженствующий засвидетельствовать благоговейное преклонение перед божеством, после чего распахнул, наконец, дверь.
Павел перешагнул порог и замер, не поверив своим глазам. Только раса религиозных фанатиков могла притащить с собой такое в иной мир. За пластиковой офисной дверью с намертво занавешенным жалюзи стеклом скрывался настоящий языческий храм. Одного взгляда хватило, чтобы Павел сразу поверил: гранитные блоки, из которых складывались эти стены, – настоящие, факелы не предмет антуража, но источник света, а алтарь посреди зала не раз обагрялся жертвенной кровью. И пусть урожденные инки не приносят человеческих жертв, подобно ацтекам, – столь серьезный подход к религиозным догмам означал, что на этой территории споры лучше не заводить.
