зеркалом топталась подружка Небрежного. Была она сильно навеселе, потому обрадовалась Вале как родной, залопотала что-то про ресторан, про загородный дом, про Испанию, куда ездили они с Арсиком в прошлом месяце. Валя была ей даже рада – с такими людьми не нужно поддерживать разговор, сами заболтают кого угодно. Помогла девице подправить макияж, и они вышли вместе. При входе в зал столкнулись с Виктором.
– Ты где была? – спросил он грубо.
– Мы тут с Алиночкой болтали, – улыбнулась Валя, от души надеясь, что голос ее не дрожит и глаза не косят в сторону.
– О своем, о девичьем! – визгливо засмеялась Алина.
Напряжение в глазах Виктора растаяло, и он проводил Валю до места за столом. Как раз принесли горячее.
Компания в дальнем углу продолжала шумно веселиться, но та особа, что задавала вопросы мужу, исчезла, видно, ей хватило их продуктивной беседы. Послушалась его и решила уйти от греха подальше.
Валя выпила коньяка и успокоилась. Исчезла противная дрожь, перед глазами не стояло страшное лицо мужа. Она подумает об этом потом, в спокойной обстановке, и, уж во всяком случае, он не узнает, что она слышала тот разговор.
А сейчас можно чуть расслабиться, потанцевать, позволить себе съесть что-нибудь сладкое на десерт. Заиграла музыка, какое-то медленное ретро, и над ухом Вали раздался знакомый голос:
– Потанцуем?
Она подняла голову – так и есть, Олег. Что он от нее хочет, зачем подошел? Чтобы Виктора позлить? Да нет, смотрит спокойно, улыбается слегка, а глаза серьезные.
Валя улыбнулась и встала.
– Почему бы нет?
– Как живешь? – Олег ненавязчиво, но твердо вел ее в дальний конец площадки для танцев.
Валя вспомнила, что двигался он хорошо, в юности занимался бальными танцами. Недолго, правда, соседская девчонка его затащила, без пары в кружок не принимали.
– Хорошо! – Посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
А как еще ответить? Не станет же она полузнакомому человеку свои проблемы вываливать. Такое и близким-то не всегда расскажешь. И не в подслушанном только что разговоре дело, у нее и без того проблем хватает.
– А у тебя как дела? – спросила она. – Как Оля?
– Хорошо. И Олька хорошо, только все время спать хочет. Сын у нас родился.
– Да что ты? – вскрикнула Валя. – Как я рада!
Вспомнила, что Оля рассказывала, как давно они с мужем хотели ребенка, да были там какие-то нелады со здоровьем. Теперь, значит, все в порядке. То-то Олег такой гордый.
Он выслушал положенные поздравления и отмел ее вопросы о том, как себя чувствует малыш, да на кого похож, да как назвали.
– Послушай, мне нужно с тобой поговорить.
– О чем? – удивилась Валя.
– Это очень важно.
– А как ты вообще тут очутился? – спросила она, чтобы увести его от ненужной темы.
– Ты не знаешь? Я работаю у Небрежного. Все хорошо, зарплата даже выше, чем у Виктора, так что…
– Так что ты на него не в претензии? – перебила Валя, давая понять, что вопрос закрыт, не о чем им разговаривать.
Что он хочет сказать, на мужа станет наговаривать? Это ей слушать совсем ни к чему.
Он понял ее намек, не мог не понять, чурбаном никогда не был. Музыка кончилась, но перед тем, как проводить ее к месту, Олег наклонился и сказал тихо:
– То, что я хочу сказать, важно для тебя. Именно для тебя, пойми. Так что не отказывайся, я должен это сделать. Я буду ждать тебя завтра днем в кафе…
– В кафе не пойду. – Валя замотала головой. Еще увидит кто, дойдет до мужа, потом неприятностей не оберешься. – Приходи в галерею, – сказала неохотно, хоть и знала, что Виктор никогда не заходил к ней на работу и понятия не имеет, где находится «Пространство», – часа в два.
– Смогу, – тихо проговорил он, сухо кивнул Виктору, смотревшему на них волком, и удалился.
– Поехали домой, водитель ждет, – прошипел муж, не разжимая губ.
Даже не дал ей попрощаться с Небрежным и его Алиной. Может, оно и к лучшему, поскольку девицу совсем развезло, и вид у нее был ужасный.
– Что это ты так долго любезничала с этим… – вместо имени он употребил неприличное слово, отчего Валю покоробило.
– Просто он танцевать пригласил, что же мне – подальше его посылать при всех? – ответила Валя как можно спокойнее. – Я с ним не ссорилась, столкнулись мы случайно – с чего лаять на человека? Потанцевали и разошлись.
– Смотри у меня… – пробурчал.
И еще что-то добавил совсем тихо, гадость какую-то.
Валя разозлилась. Какое право он имеет так с ней разговаривать?
– А кто эта женщина, что с тобой поздоровалась? – спросила она.
– Какая женщина?
– За другим столом сидела, худая такая, спортивная…
– Не помню я никакой женщины! – буркнул он.
– Ну да, ты еще все время на нее косился. – Валю как будто черт за язык тянул.
Снова встало перед глазами лицо мужа, каким оно было страшным во время подслушанной беседы. Но все обошлось.
– Потому и косился, что не помню, где я ее видел, – признался Виктор, – весь вечер мучился.
– Вспомнил? – Валя постаралась скрыть сарказм.
– Не-а. – Похоже, муж ничего не заметил.
… – Что ты такой мрачный? – Дуся подняла глаза на капитана, который вошел в их общий кабинет с таким видом, будто на его плечах лежали все грехи мира.
– Подполковник опять взгрел… – вздохнул Лебедкин, направляясь к своему столу.
Он тяжело волочил ноги, словно к каждой было привязано по чугунному ядру.
– Насчет дела в библиотеке?
– Ну да… сейчас, говорит, на культуру обращено большое внимание, а мы не можем с таким простым случаем разобраться. А какой он простой, там сам черт не разберется! Дело, говорит, резонансное, в Интернете о нем много разговоров, не дай бог, в СМИ начнется кампания, а я вместо того, чтобы этим делом заниматься, все про того маньяка думаю.
– Но ты и правда только и думаешь, что про того маньяка. И меня к этому делу подключил.
– Но ведь получили результаты! Ты узнала фамилию женщины, которая сделала покупку в часовом магазине! Сейчас бы поработать с ней, проследить, выяснить ее контакты, но Медведкин об этом и слушать не хочет! Не наше, говорит, дело! – Лебедкин снова тяжело вздохнул. – Ему библиотеку подавай…
– Ну давай распутаем библиотечное дело, может, тогда он успокоится и позволит тебе заняться маньяком.
– Да там глухо.
– Давай еще раз подумаем.
– А что там думать? Я и так дни и ночи думаю, спать перестал – и все впустую… Все, с позволения сказать, свидетели ничего не помнят, проспали инцидент, а те, кто не проспал, – в
