Проход, к счастью, оказался коротким. Вскоре мы вышли наружу и оказались в самом верхнем ярусе Долины Дунов. Направляясь к дому того, кого тут называли «капитаном», мы наткнулись на парочку Дунов, стоявших на берегу речки.
Гвенни что-то сказала им, и они, сумрачно взглянув на меня, дали мне пройти. Нет нужды говорить о том, что, когда девчушка открыла дверь в дом, сердце мое готово было разорваться на куски от ужаса перед встречей с сэром Энсором и от радости при мысли о том, что, может быть, сейчас я увижу Лорну.
Но вот я вошел, и страх мгновенно забыт: Лорна, нежная, трепещущая, прильнула к моей груди, и я, стараясь успокоить ее, думаю только о ней. Она извинилась за то, что вынудила меня прийти на встречу с сэром Энсором, а я ответил,— и это, конечно же, было величайшей ложью, — что я не боюсь ни сэра Энсора, ни его гнева, коль скоро я завоевал любовь его внучки.
Собравшись с духом, — я чувствовал, ей это было нелегко, — Лорна взяла меня за руку и повела в холодную темную комнату. Мы вошли. На столе горело две свечи. Я не стал осматривать внутреннее убранство, заметив только, что окно комнаты было открыто. Я увидел перед собой сурового старика. Лицо его было отмечено печатью смерти. Нет, он не лежал в постели, вялый и безжизненный, но сидел в кресле, прямой и строгий, покрытый красным плащом, свободно наброшенным на него. Седые волосы рассыпались по плащу, бледные пальцы неподвижны, и только большие черные глаза, устремленные ни меня, ясно говорили о том, что властная его душа по-прежнему кипела и клокотала в его немощном теле.
Я едва заставил себя взглянуть на него, так я боялся прочесть на его лице близкую кончину. Чернота его орлиных очей подавляла скромную голубизну моих бедных глаз. Я низко поклонился старику и постарался унять дрожь в теле. Лорна, решив, что лучше всего оставить нас наедине, вышла из комнаты, и меня, конечно, это совсем не обрадовало.
— Итак, — промолвил старик, и мне показалось, что голос его доносится со дна могилы, — ты и есть великий Джон Ридд?
— Да, ваша честь, меня зовут Джон Ридд, — выдавил и из себя. — Надеюсь, нынче вы чувствуете себя лучше.
— Скажи, парень, а ты вообще соображаешь, что ты делаешь?
— Да, ваша честь, я понимаю, что задумал срубить деревце не по себе.
— Разве ты не знаешь, что Лорна Дун принадлежит к одному из немногих знатнейших и стариннейших родов Северной Европы?
— Об этом я слышу в первый раз, но я всегда знал о ее высоком родстве с Дунами из Беджворти.
Глаза старика полыхнули огнем. Он пронзил меня Взглядом, стараясь понять, не насмехаюсь ли я над ним, но, увидев мою нахмуренную физиономию и убедившись в том, что мне не до шуток, он усмехнулся краешком рта и спросил:
— А знаешь ли ты о своем низком родстве с Риддами из Орского прихода?
— Сэр, — ответил я, — Ридды из Орского прихода вдвое честнее вас, мошенников Дунов.
— Я бы этого не сказал, Джон, — добродушно заметил сэр Энсор, хотя я ожидал, что его взорвет от ярости. — Если бы это было так, твой род мог бы считаться самым старинным в Европе. А теперь послушай меня, парень, послушай, паяц, шут гороховый, честный дурак, или как там тебя еще. Послушай, что тебе скажет старик, которому жить осталось всего ничего. Ничего не бойся, ничему не верь, ни на что не надейся. А уж любить в этом мире — и вовсе самое что ни на есть пустое дело.
— Полагаю, вы не совсем правы, ваша честь, — мягко возразил я,— иначе вся наша жизнь на этой земле была бы сплошной печальной ошибкой, сэр.
— Поэтому, — продолжил сэр Энсор, не обращая внимания на мои слова, — хотя недельку-другую тебе придется погоревать (так бывает, когда теряешь любимую игрушку), но я лишь прибавлю тебе покоя и счастья (если они вообще существуют на этом свете), когда запрещу тебе встречаться с этой глупой девчонкой. Я вообще считаю, что всякий брак — это комедия и фарс, даже если муж и жена — люди одного круга, а уж если они из разных слоев общества, так это и вовсе трагедия. Я все сказал. Упрашивать, уговаривать — не в моих правилах. В присутствии Лорны ты дашь мне честное слово, что впредь никогда не будешь встречаться с ней и — более того — навсегда выбросишь ее из головы. А теперь позови ее. Я очень устал.
Не сводя с меня своих огромных глаз, горевших ледяным огнем, он поднял руку и указал на дверь. Меня оскорбило такое обхождение, но я не мог не подчиниться и, поклонившись, отправился искать Лорну.
Она сидела у окна и тихо плакала, прислушиваясь к журчанию речки. Я обнял ее своей огромной, тяжелой рукой, желая успокоить ее и спросить, о чем она сейчас думает. Она кротко взглянула па меня, и слова застряли у меня в горле. Да и не нужно было никаких слов: Лорна сразу поняла меня, и мы, взявшись за руки, молча пошли к сэру Энсору.
Да, сэр Энсор был несказанно удивлен, что и говорить. За сорок лет своего капитанства он привык ко всеобщему страху и подчинению, и, к тому же, он был уверен (да так оно и было), что перед тем, как он послал меня за Лорной, он нагнал на меня большого страху. Но теперь, когда Лорна — моя Лорна! — стояла рядом со мной, я уже не боялся ни смерти, ни ада, а уж сэр Энсор и вовсе был не в счет.
Я поклонился ему и замер на месте. Уважая его возраст и благородный титул, я молчал, ожидая, что скажет сэр Энсор. В комнате наступила тревожная тишина.
— Глупцы! — воскликнул, наконец, сэр Энсор. Глаза его были полны гнева и презрения. — Вы оба — просто глупцы!
— Как знать, может, мы вовсе не такие глупцы, как кажется со стороны, — снова мягко возразил я. — Но даже если вы и правы, и мы оба глупцы, это значит, что мы вполне подходим друг другу.
— Однако, Джон,— с удивлением вскинул брови сэр Энсор, и на его бескровных губах заиграла легкая улыбка, — а ты вовсе не тугодум-деревенщина, за которого я принял тебя вначале.
— Господи, ну конечно же нет, дедушка, миленький, он новее не такой! — воскликнула Лорна. — Никто не знает, какой он на самом деле, мой Джон, потому что он такой скромный. Никто его не знает... Кроме меня, дедушка.
С этими словами она повернулась и, привстав на цыпочки, поцеловала меня.
- Я кое-что повидал в этом мире, — медленно проговорил сэр Энсор, меж тем как я стоял перед ним, донельзя смущенный и при этом невероятно гордый поцелуем Лорны, — но это выходит за рамки всего, что я видел, и почти всего, что я слышал. Это более приличествует южному климату, нежели эксмурским туманам.
— С позволения вашей милости, это приличествует всему миру, — с самым смиренным видом сказал я, по-прежнему не в силах прийти в себя от смущения, — и уж если это случается, этого уже не остановит никакая сила.
Сэр Энсор сидел, откинувшись в. кресле, и пока я говорил, он коротко откашлялся, потом глубоко вздохнул, и мне подумалось, что сейчас, в эту минуту, он вспоминает свою невозвратную юность и свой молодой задор.
- Глупцы! — промолвил, наконец, сэр Энсор.— Вот и оставайтесь глупцами — оба. Это лучшее, что я могу пожелать вам, мальчишка и девчонка. Да-да, именно так: оставайтесь мальчишкой и девчонкой, пока не доживете до собственных внуков.
В его голосе почувствовались горечь и усталость, и он отвернулся, чтобы не видеть нас, и седые волосы, словно саван, разметались по его плечам.
Глава 28
Смерть сэра Энсора
Моя беседа с сэром Энсором продолжалась совсем недолго, и теперь мне страстно захотелось узнать о нем как можно больше, и потому я молил Бога, чтобы этот гордый старик прожил еще хотя бы неделю, а может быть и дольше. Увы, он был слишком хорош для этого мира (так часто говорим мы о тех, кто покидает нас навечно), и я верю, что по природе своей он не был жестокосердным человеком. Да, он причинил ближним немало зла, но ведь и ближние его не щадили. А ведь сколько людей сеет вокруг себя одно только зло, меж тем как судьба неуклонно воздает им только добром! Как бы там ни было, любезные читатели, давайте будем помнить о том, что старый сэр Энсор был, по крайней мере, храбрым и вежливым джентльменом.
Смерть сэра Энсора оплакивали не только Дуны и женщины, которых они когда-то увели силой, но и все местные жители и многие мировые судьи на несколько миль за пределами Эксмура. Всеобщая скорбь охватила нас не только из-за страха, что сэру Энсору унаследует человек, и вмале не обладающий его добрыми качествами (увы, это было более чем вероятно!), но также и потому, что мы искренне восхищались железной волей сэра Энсора и сочувствовали невзгодам, выпавшим на его долю.
Нет, я не стал лгать, убеждая всех и каждого, что сэр Энсор Дун дал согласие на мой брак с Лорной. Не было этого. Правда, в последней обращенной к нам речи он упомянул о наших внуках и какой-нибудь дотошный законник мог бы усмотреть в этом косвенное благословение. Как знать, может, сэр Энсор и вправду собирался благословить нас, но так уж случилось, что буквально на следующий день сэра Энсора не стало, и он, отходя ко Всевышнему, уже не был обращен к нам своими последними мыслями.
