Немало не стесняясь (мужики все такие − ни стыда, ни совести!) подошел, сунул в банку пол-ладони и довольно быстро извазюкал её вазелином. Сверху припорошил пылью и песком.
− Дальше сама, − предоставил он самостоятельность, добравшись до мест прикрытых ладошками.
− Какой-то сервиз не полный, — старалась Чили не терять самообладания.
Почему подпольная эротика щекочет нервы и вызывает остроумные комментарии, а всамделишная, на пустынном экзотическом берегу, мурашки и желание провалится от стыда?
− Могу и полный, − обещает Паха без всякого юмора.
− Спасибо не надо. Я стеснительная и краснею.
Юморить не пахино призвание. Само напрашивающееся «В каком месте красно?» вне диалога.
Первый этап завершен и Паха растянул кусок пленки. Обернул Чили. Получилась на половину мумия, на половину человек. Поверх пленки нанес второй, пожиже, слой вазелина и снова обсыпал песком. Придирчиво, не обращая внимания на протесты Чили, обсмотрел, не пропустил ли что. К её сожалению, полиэтилен обладал преступной просвечиваемостью.
Подал рюкзак.
− Держи над головой. Если вздумаешь падать, лучше его брось. Смотри, чтобы вода выше пленки не поднялась. Понятно?
− Куда понятней, − недовольно ответила Чили. Устроенный маскарад с переодеванием ей не нравился. Может, решил подшутить? Заставляют же морские волки неопытного юнгу, потехи ради, якорь точить для «мягкости вхождения в грунт».
Паха подобрал с берега горсть гальки, подошел к кромке воды. Постоял секунду, выдохнул, словно накатил двести грамм спирту.
− Готова? — спросил он у Чили.
Съязвить у нее не получилось. Голос выдал крайнее внутреннее напряжение парня.
− Да.
− Рядом держись.
Паха осторожно вступил в воду. Не торопился, но и не медлил.
− Не вздумай мочиться, − пристрожил он.
− В полиэтилене-то? — взъелась Чили. Не верила, что пахино шаманство есть печальная необходимость.
− А хоть в чем. Не в этот раз, так в следующий. Просто запомни на будущее, − наставлял Паха, бросая камешки то в одну, то в другую сторону.
Чили видела, на каждый бульк, к месту падения, устремляются быстрые блики, светлые и темные. Не однажды рядом с ней проносилось нечто напоминающее копну спутанных ниток.
Когда выбрались на берег, Чили завизжала от испуга. Её ноги покрывал слой шевелящихся длиннотелых тварей, похожих на многоножек. Только вместо лапок, плавники.
− Руками не трожь! — окрикнул её Паха.
− Мамочки, − Чили бросила рюкзак, стиснула кулачки и прижала к груди. Её затрясло от омерзения и ужаса.
− Вот именно, мамочки! — достал нож Паха. — Стой и не дергайся, а то порежу. Еще хуже будет.
Чего будет хуже, она и представить не могла.
Быстрыми, но осторожными движениями Паха счищал вазелин и беснующихся планарий. Вжик! Вжик! скользил нож. Некоторые попадали под лезвие и легко распадались на части, выстреливая густой темной кровью. Соскоблив живность, принялся разматывать полиэтилен. Чили не противилась. Вопросы приличия и стыда даже не пришли ей в голову.
Одну из тварей, нанизав на кончик ножа, Паха приблизил рассмотреть.
− Так и думал. Больные. Караг, сучий кум!
Чили не до пахиных ветеринарных наблюдений за здоровьем водяной мерзости. Её трясет и колотит.
− Ни за что не цапнулась?
− Мм…, − мыкнула она в непонимании.
− Дай, гляну.
Паха заставил показать ладони, растопырить пальцы. Поддернул тельник и куртку повыше. Лишь потом содрал последний слой полиэтилена.
− Одна-две ерунда, − успокаивал Паха. — Вот когда их десяток и больше. Кровью истечешь. Не свертывается. Хоть прижигай, хоть зашивай. Только укус вырезать…
Паха покрутился, осматривая свои худые ноги. Потер под коленом.
− Сами по себе кровососы не особая беда. А вот караг… Паразит на них. Вот это хрень полная. Доведется, покажу, что бывает с теми, кто его подцепил.
− Как Рэнс? — спросила она, вспоминая червей во рту тюхалы.
− То не караг. Рэнс просто счастливчик, легко отделался.
Обтеревшись пучком травы, Паха привел себя в порядок. Глянул на топчущуюся в нерешительности Чили. Она не осмеливалась что-либо предпринимать. Можно ли одеваться? Лишь отпустила узел куртки, немного прикрыться подолом.
Вряд ли из сочувствия, Паха полез в понягу и достал какую-то тряпку. Скомкал и кинул Чили. Та подхватила, расправила. Мужские хэбэшные трусы.
− Надевай. А то спаришь синтетикой свое бритое богатство.
− Это что ли одевать? — возмутилась Чили. На счет спаришь прав! Углядел все-таки бесстыжая морда!
− А что такого? Они чистые, − искренне недоумевал Паха.
− Они мужские, − с сарказмом ответила она. — Если ты не в курсе.
− Так шорты вроде тоже не для женщин придумывали, − ответствовал он.
Пришлось распрощаться с секси-туалетом и напялить широченные мужские труселя. Футболистка прямо!
Едва успела надеть штаны и зашнуровать берцы − визитер. На противоположный берег, откуда они переправлялись, выбрался динго.
− Смотри! — попятилась Чили.
Здоровенный пес сунулся к воде. Не лизнул и лап не замочил, принюхался.
− Не дурак, − одобрил Паха осмотрительность зверя.
Пес отошел от берега, словно для разбега.
− Прыгнет! — предупредила Чили.
Пахе не до пса. Достал сверток с лягушкой, несколько раз ткнул ножом. Запихал под тряпку камень потяжелей и зашвырнул в воду.
− Теперь точно нет. Ни он, ни они.
Чили вначале не поняла, о ком Паха толкует. Но меньше чем через минуту на берегу уже кружило больше десятка псов. Крупных, хищных, агрессивных, рыкающих.
− У тебя же автомат! — удивилась Чили бездеятельностью Пахи.
− В них стрелять себе дороже. Всех не положишь, а там дальше… − Паха сдержал жест не показать где, — переправиться смогут. Знаешь как? Своего в воду загонят и по нему, как по камушку прыг-прыг. А так глядишь отстанут.
От берега по руслу ручья, как по аллеи. Сверху нависает серебро тополей, с боков тянуться ивы, под ногами камни и хиленький поток.
− Если шишка вздуется или чесаться начнет, сразу говори, − на ходу устрожал Паха спутницу.
Чили промолчала. Экономия дыхания и сил. Ей все время хотелось оглянуться.
− До леса дойдем, отдохнем, − пообещал Паха. − Километра четыре будет.
От ручья в каменистую балку. Из балки к околкам черемух, к заброшенному водоотводному каналу.
Когда вышли к лесу Чили расстроилась. Лес ей представлялся темно-зеленым, мрачным, тревожным. Стонущим от ветра и дождя. Как в «Рэмбо». Но на небе ни облачка. Кругом светлые березы и осинки. Сам лес напитан солнцем и птичьим гомоном. Несерьезный лес. Не чувствуется в нем остроты бытия и конфликтности.
Паха управлялся с костром. Воду во фляжке сунул прямо в пламя.
− Закипит, чайку сварганим.
Повесил котелок, отмерил из другой фляги воды.
Такой суп и дурак сварит. Бах сублимированной гречки, швырь соли, сыпь перцу! Потом извлек берестяной туес. Отнял крышку и влил в готовку темной жидкости с порезанными вроде как грибами.
Чили варево понравилась с первого хлебка. Еда пахла дымком, приятно обжигала и, не смотря на скудность ингредиентов, вкусная.
− А что за грибы? — подцепила она коричневую дольку.
Дома, в тоннелях, грибы тоже выращивали. Пахли они не столь ароматно, вкусом были бедней.
− Грибы и грибы, − увильнул Паха от прямого ответа.
− Ой, ли? — пристала Чили. В силу любопытства и вредности характера.
− Не отвлекайся. Когда я ем, то глух и нем? Не слыхала такую пословицу?
− Детский сад не разводи, взросленький вроде. За голыми девочками подглядываешь.
Паха покачал головой. Вот наказанье-то. Не переспорить, языкатую.
− Думаешь, вкуснее будет?
− Может и будет, − не отступалась Чили. Во всем надо идти до конца! Так учила их преподаватель биологии, а весь класс понимающе хихикал.
− Семенники это. Петушиные.
Через два черпка девушка отложила ложку.
− Аппетит пропал? Знал бы, раньше сказал, − сокрушался Паха, хлебая суп. — А то одна юшка осталась.
Чили изобразила кислую улыбку. А мне по барабану! А мне хоть бы хны!
— В следующий раз глаза тебя завяжу, − пообещал Паха. − Вопросов много задаешь. На ощупь есть будешь. Мимо рта ложку, небось, не пронесешь.
По окончанию обеда — обязательная веточка полыни.
− Я от нее через час есть хочу, − пожаловалась Чили.
− И хорошо. Голодный быстрее шагает.
В лесу жара не так чувствуется. Тень, ветерок, от травы сыростью тянет, прохладой. Чили подсунула рюкзак под спину.
Ветер колышет ветки. Солнечные лучики скачут по одежде. Нет ничего лучше, чем после обеда предаться легкой беседе.
− А как теперь к заводу?
− Если только обратно.
Но обратно Чили категорически не согласна. И не динго её вовсе пугают. Как вспомнит копащащихся на ней планарий….
