орнаментами с изображением птиц и цветов, стилизованные под украинские мотивы. Особый колорит создает забор-плетенка из веток, разграничивающий зал на две части, с восседающим на нем чучелом петуха и «растущими» близ него подсолнухами. Официанты, работающие в этом кафе, одеты в наряды, напоминающие украинский народный костюм, и только национального говора не хватает в их речах, чтобы возникло полное погружение в атмосферу украинского быта.
Мы заговорили о празднике, и Харитонов попросил у меня телефон и адрес гончарной мастерской, записал их, после чего полюбопытствовал, откуда у меня интерес к этому ремеслу. Я пришла в замешательство, не зная, как ответить на его вопрос. Я отвыкла говорить о Шандоре, и любое упоминание о нем давалось нелегко. Словно он стал неприкосновенностью или тайной, раскрывать которую никому нельзя.
– Наверное, то был зов крови, – усмехнулась я. – Хотелось приобщиться к делу своих предков. На первых курсах мы проходили практику на раскопе, я занималась чисткой и отмыванием мелких осколков древней керамической посуды, и много размышляла, как выглядела она в целом виде, представляла, как много веков назад чьи-то руки создавали ее, подвергали обжигу. Мне стало интересно попробовать все самой.
– Я думал, будет какая-то романтическая история.
– Почему?
– Потому что красивая девушка с глиной в руках вызывает у меня недоумение. Я бы больше поверил, что ты увлеклась каким-то гончаром, чем самим ремеслом.
Мне стало неуютно под пронизывающим взглядом карих глаз Харитонова. Словно все, что я хотела от него скрыть, вдруг отобразилось на моем лице.
– А мы перешли на «ты»? – зацепилась я за возможность уйти с зыбкой почвы.
– Да, если ты не против.
– Не против.
– Ты присутствовала на прошлогоднем дне музеев?
– Да. Меня тогда только перевели в экскурсоводы, но мое участие в празднике было весьма ограниченным. Я провела пару заурядных экскурсий, а потом помогала своим коллегам принести-отнести, убрать-подобрать и так далее и тому подобное. Не скажу, что мероприятия прошлого года произвели на меня впечатление.
Нам принесли ягодный морс, стаканы и корзинку с пампушками. Я потянулась к графину, чтобы обслужить нас, но Харитонов опередил меня, разлив морс по стаканам.
– Кем ты была до экскурсовода?
– Работала в фондохранилище, составляла каталог.
– Боже, какая скукота! За что тебя так?
Он рассмеялся, и я поняла, что он шутит.
– Без опыта работы это лучшее, на что я могла рассчитывать.
– Оканчивала «Кубик»?
– Да, два года назад.
– Столько событий всего за два года?!
– В каком смысле?
– Поднялась по карьерной лестнице, стала матерью и уже вышла из декрета. Я правильно проинформирован?
Он наводил обо мне справки? Для чего?
– Про ребенка? Да, действительно, у меня есть дочь. Ей три месяца.
На лице Харитонова промелькнуло удивление с плохо скрытым любопытством.
– Не каждая решится выйти из декрета так быстро. На то были веские основания?
– Мне кажется, мы отвлеклись от темы нашего обсуждения, – напомнила я причину совместного обеда.
Нам подали комплексный обед, и, поглощая его, мы вернулись к празднику. Игорь делился своими идеями, рассказывал, какую работу нужно провернуть, чтобы все работало как часы, и мы вышли за рамки заурядного мероприятия. Конечно, нам не обойтись без спонсоров. Выделенных из бюджета средств недостаточно для организации всего того, что планируется, и уже сегодня он приступает к поиску тех, кто будет финансировать то или иное действо. Афиша по городу, буклеты, реклама в средствах массовой информации – тоже немалая толика его обязанностей. Также он планировал открыть новую временную выставку, рассматривал несколько подходящих вариантов. Наряду с научным составом музея собирался подготовить темы лекции для сообщества ученых и искусствоведов.
В его речах было столько экспрессии и энергии, что невольно его возбуждение передалось и мне. Я не сомневалась, что праздник удастся, и его будут помнить ни один год.
– Сколько тебе лет? Тридцать? Тридцать два? – спросила я.
– Тридцать три.
– Почему ты здесь? Насколько я знаю, ты преуспевал в Москве и Санкт-Петербурге.
– Верно. Три года я прожил в Москве, четыре в Питере, везде хотел заявить о себе, всюду оставить свой след. Но понимаешь, Лиза, в чем дело. В столицах много специалистов в области кураторства, большая конкуренция, ты сливаешься в общей массе, обезличиваешься. Здесь все иначе – ты на передовых, востребован, и твое имя звучит гораздо громче, чем в Москве или Питере. В какой-то момент я понял, что мне это важнее. Меня привели сюда семейные обстоятельства, и я решил остаться.
– Ты занимаешься чем-то еще?
– Что ты имеешь в виду?
– У тебя есть дополнительная работа, кроме музея?
– Почему ты спрашиваешь?
– Извини, но мне кажется странным вернуться в Краснодар после наших двух столиц и довольствоваться скромным заработком в музее. Ты не похож на человека, который удовлетворяется малым.
На губах Харитонова появилась загадочная полуулыбка, и взгляд, каким он на меня посмотрел, вызвал жар во всем моем теле. Господи, что я такого сказала?
– Неужели я настолько прозрачен?
– Значит, я права в своих догадках? – вместо ответа спросила я.
Харитонов усмехнулся и сделал глоток из своего стакана с морсом.
– Иногда я устраиваю частные выставки, презентации и другие мероприятия в сфере культуры и образования. Но это в свободное от работы время. У меня обширные связи и всегда находится кто-то, кому требуются мои услуги.
– Что за выставки?
– Художественные. Я организовываю вернисажи для начинающих и уже продвинутых художников нашего города.
– Ты разбираешься в искусстве?
– Я бы не смог работать куратором, если бы не обладал этим талантом.
Самоуверенно, дерзко, но, боже мой, как притягательно звучали эти слова! Значит, есть еще мужчины, которым мир искусства не безразличен, и они продвигают его в массы. Вот бы увидеть все своими глазами.
– А где проходят такие выставки?
– Я планирую провести одну из таких у нас в музее и приурочить ее к международному дню музеев. В выставочном зале проводил, в музее Коваленко, в арт-студии, которая еще не пользуется популярностью, но находится в оживленном месте и привлекает посетителей.
– Это здорово. Будет любопытно посмотреть.
– Ты интересуешься искусством?
– Немного. Но хотела бы разбираться в нем лучше.
Наши взгляды встретились, и по моему телу прошла легкая дрожь. О чем я только что сказала? Надеюсь, Игорь не подумал, что я призываю его стать мне проводником в мир искусства? В этом вроде бы и нет ничего постыдного, но почему он смотрит на меня так, будто я предложила ему себя?
Пауза затянулась, и чтобы скрыть возникшее волнение, я заговорила о другом:
– Что за семейные обстоятельства побудили тебя вернуться в Краснодар?
Игорь протер губы салфеткой, после чего ответил:
– В прошлом году
